– Я пойду всех найду.

Ложкин вслед ей просит не потеряться. Панин предполагает, что надо бы составить ей компанию, а Талгат не обращает на Джамалу ни малейшего внимания, он вообще весь в своем смартфоне!


Сообщение настигает ее спустя два кабинета, почти у лифта:

«А пойдем лучше в кино? Если терем с дворцом кто-то занял».

Джамала озадаченно перечитывает несколько раз, даже останавливается.

«Что за терем? При чем здесь дворец?»

Странный этот Талгат! – она оглядывается, кого из коллег можно спросить по этому поводу, но никто из присутствующих не производит должного впечатления.

«Он такой симпатяшка, божечки! И явно не последний в Компании человек. Москвич!» – жарко нашептывает внутренний голос.

«Упустишь из-за своей глупости – век тебе этого не прощу!!!»

– Окей, гугл! – решительно призывает на помощь восточная красавица интернационального джина.

– Если терем с дворцом кто-то занял, – экран пестрит ссылками на сайты, посвященные бардам. Фамилия Высоцкого ей знакома, однажды она видела одноименный фильм.

«Но это было давно. Не на эту же картину он меня приглашает? – девушка накручивает прядь волос на украшенный золотым колечком пальчик, просматривает текст песни, отмечает, что – Рай в шалаше это мило, если шалашик находится в столице и имеет хотя бы три комнаты».

Копирует в ответ.

«В какой день недели? В котором часу?» – отправляет, мысленно читая позабытые молитвы, кажется, на древнеарабском.

Почувствовав вибрацию ответного сообщения, Талгат усмехается, отмахивается от Ложкина.

– Да так, ничего, – и как ни в чем не бывало кладет телефон в карман. Планы на вечер обещают сбыться в лучшем из вариантов развития событий.


«Это я виновата», – Ольга ведет машину по городскому проспекту. С каждой минутой движение уплотняется. Время стремится к шести вечера. Солнце к городским крышам. Часть народонаселения к концу рабочего дня.

«Я повела себя довольно гадко, но я не подстраивала ничего специально, что бы там не думал о себе Золотарев. Слишком много чести для него, слишком мало для Риты!»

Оставив коллег ожидать инсайдерской информации от «своего человека» в городской управе, Ольга сослалась на одно важное, незаконченное дело. Мишка проводил ее подозрительным взглядом и по всей вероятности отправился прямиком «к черту!» «Надеюсь, хоть в спину вилку не воткнет?»


«Что там произошло у них? Почему она теперь с мамой живет?» – вопросов много, ответ пока лишь один.

«Мне нужно увидеть ее, поговорить, узнать непосредственно от нее, что случилось, и чем я смогу ей помочь разрулить ситуацию», – оставив машину значительно дальше от фотостудии, чем раньше, Ольга идет через старую аллею. Обычно в это время Рита всегда собиралась в сад за дочерью».

«Не факт, что сегодня будет так же, но другого варианта пока я не вижу. Разве что к Диане Рудольфовне на дачу съездить».

«Позвонить или написать?» – пока Ольга сомневалась/собиралась с мыслями, Рита вышла из студии. На миг остановилась на крыльце, закинула за спину рюкзачок, сунула руки в карманы. Что-то было странное в ее этих движениях, в неспешной походке. Словно школьник, прогуливавший уроки и предупрежденный теперь учителем о том, что скоро маме станет все известно. Он еще бравирует, но страх перед неминуемым наказанием уже сквозит в каждом движении/взгляде. Не замечая Ольгу, Рита идет в ее сторону. Она сегодня напоминает фото о хиппи прошлого века – драные джинсы, цветастая майка, рюкзак и сандалии-плетенки. Образ дополняют «воздушные» кучеряшки, нимбом золотящиеся в солнечных лучах.

Притаившись за старой липой, Ольга смотрит на Риту во все глаза. Странно, словно видит ее впервые. Словно их дыхание никогда не касалось друг друга.

«А еще – до жути хочется спрятать ее в свои ладони и не отпускать…»


Сердце Ольги неожиданно пропускает удары, когда Рита, пройдя часть пути, останавливается потому, что их взгляды, наконец, встречаются, беззвучно преодолев расстояние в пять шагов, и этот бездонный разлом тектонической плиты, невидимый больше никому, но, несомненно, существующий с недавних пор. С того самого злополучного вечера презентации друг другу их социальных положений в текущем сообществе.

Ольга и Рита замерли в неизбежности на рваных краях пропасти, уходящей в вечность.


– На самом деле я так подумал и понял – она права, – Олег Игоревич смотрит, как Рита бежит под деревьями, исчезает в аллее парка. – «Ну, извини» – мысленно хмыкает он, считая себя виновником ее беготни, переводит взгляд на стол. По всей широкой поверхности разложены листы А4 с планом-наброском будущего ремонта/дизайна его собственного строящегося дома.

Над столом, набросками склоняется Алена (та самая, что не так давно открыла Рите америку о любви Катерины к ее мужу Золотареву).

– Это золотое дно, и я хочу, чтобы этот бизнес остался в семье, – Олегу Алена приходится двоюродной сестрой. – Фотошоп и Корел ты знаешь, Автокад подучишь. Она на курсы просилась. Школу выбрала. Так я лучше тебя туда отправлю, чем постороннего человека.

– Сомневаюсь, что у меня получится, – девушка отчетливо ощущает запах предательства в воздухе, в словах родственника, но не знает, как отстраниться от соучастия. – Не хорошо это…

– Дура! – отрезает грубо дядя Олег. – Я ее вообще сегодня уволить должен был! Никита Золотарев грозит, что отзовет мне лицензию на рекламу. Тогда всему кранты.

– Как? – искренне удивляется Алена. – Он-то каким краем?

– Может, – уверенно кивает Олег. – У него там есть нужные люди.

Алена тихо шепчет:

– Козел старый, – с чем Олег жарко соглашается и продолжает.

– Мы договорились с Ритой о фрилансе. Это все, что я могу ей теперь предложить. Все заказы через меня и под чужим именем. Если ее свекор узнает, нам обоим не сладко будет, так что не торопись меня в Иуды записывать сходу.


Ольга стояла в аллее и ждала. Или шла навстречу и позже остановилась. Рита не сразу заметила ее, разговор с Олегом Игоревичем здорово выбил из колеи. Она рассчитывала на него! Она была почти уверена…

Взгляд выхватывал цельный образ частями – прямые брюки, черные туфли, темная рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами. В руках телефон и ключи (наверное, от машины). Волосы больше не выбиваются прядками из определенного образа – упорядочены свежей стрижкой и… Встретив взгляд, Рита остановилась, словно напоролась на стену из смертельно опасных шипов. Будто кино поставили на паузу, и персонажи застыли в нелепых позах с приоткрытыми ртами или перекошенными лицами.

Все это время, начиная с того самого злополучного вечера, Рита ждала встречи с Ольгой, желала ее больше всего на свете, воображала в деталях и без таковых и запрещала себе ждать и представлять, отчего нетерпение и желание лишь росли в геометрической прогрессии.

Единственно, чего она не могла предугадать, так это своей собственной реакции на женщину, которая скрывалась раньше за «неудобными вопросами».

Не придуманную, нарисованную воображением (и/или гормонами), любящую, нежную, понимающую, а реальную – сильную, деловую, до умопомрачения уверенную в себе и видящую окружающих насквозь, словно они не люди, а биороботы с набором физико-химических данных, определяющих все – от их положения в системе мер и весов, до настроения, моделируемого уровнем серотонина или адреналина. Что-то пугающее было в ней. Чужое. В ней не было ее Ольги, но был посторонний человек в знакомой маске.


– Прив… – Кампински шевельнулась в намерении сделать шаг вперед. В этом оттенке движения разыгравшемуся воображению Риты почудилась смертельная угроза:

– Нет, – беззвучно, одними губами произнесла она. Даже голос оставил, отказался служить.

Незнакомая Ольга удивленно вскинула брови.

Рита сделала шаг назад…


Она никогда позже не объяснит, хотя и будет пытаться это сделать. Словно отпущенная пружина, она летела стрелой прочь, не замечая ни сбившегося дыхания, ни косых взглядов, ни расстояния в три квартала.

Пробежав мимо Золотарева и не заметив его, стоящего прямо на её пути, Рита исчезла в подъезде. Миша проводил жену озадаченным взглядом, даже оглянулся – не гонится ли кто за ней?

Вряд ли он видел толпу Сомнений и Страхов, подстрекаемую неким Странным Стыдом, целящимся в беглянку из снайперской винтовки прямо из прошлого.


Закрыв/захлопнув дверь тихой квартиры, Рита подперла ее спиной. Зажмурилась. Обессилела.

«Нет», – тихо заскулила душа, едва в ушах стихло сбитое дыхание. Женщина «сползла» вниз по дверной плоскости.

«Я не могу тебя видеть», – первая слезинка скатилась вниз по щеке.

«Мне слишком больно это», – вторая.

«Словно кожу содрали и посыпали солью», – хлынул настоящий поток, где уже не разобрать. – «Ты не она. Я не знаю, кто ты. Я отныне не знаю, кто даже я»…

Незнакомое, страшное чувство крючит сознание изнутри. Сложившись пополам, Рита корчится прямо под дверью в темной прихожей. Реветь хочется в голос. Дико, по-бабьи так, как над покойником в глухую ночь.

Она не знает определения этому ужасному чувству, грозящему взорвать к чертям остатки ее крошечного мира.

Сжав руками колени, пытается привести себя в сознание, считая вдох на четыре, выдох на пять, а от биения сердца заражается вибрацией дверной металл. За ним приходит очередь стен, дома, пространства и, наконец, цунами вибраций накрывают Городок, передавая сигнал SOS во вселенную.


«Детский сад!» – унимая нервную пляску сердца и пальцев, Кампински умудряется в конце концов вставить ключ в зажигание, завести машину, чудом не протаранить соседские, выезжая с парковки.