– Вот увидите! Вы еще локти грызть друг другу будете от досады и злости, а я тупо о вас забуду, как Ольга, когда уехала в свой Ленинград.


Сформировать будущее пространство для работы оказалось не так сложно, но в отсутствии навыка и не так быстро. А еще эта работа обманывала сердце и разум вместе взятые – она создавала иллюзию сопричастности, словно в этой же программе сейчас, за толщей монитора, напротив сидит Кампински. Смотрит, следит или сдержанно, одобрительно кивает. «Она просто рядом» – не признается себе Рита, насколько дорог самообман. Едва удерживая теплом в кончиках пальцев, она им дышит, пока разум отвлечен математическими расчетами.


Странное слово – Сердце. Или что-то внутри, что люди привыкли называть именно так. Оно умеет надеяться вопреки всякой надежде и согласно обманываться, даже зная, что будет больно. Очень. Невыносимо.

Стирая слезы, Рита ругает пылинку, попавшую в глаз, а то самое Сердце плавится, плачет, горит и замирает, взрывается миллионом оттенков прожитых с Ольгой мгновений, и они осыпаются искрами, оставляя невидимые ожоги.


Едва живая, Рита выходит в кухню, когда за окнами чернильно густеет ночь.

Сердце и Память – два вампира, остаются в комнате, в Ольгином Автокаде. Россыпь недоболевших чувств тянется шлейфом или тенью. Включая старомодный абажур над столом, Рита рассеивает ее по углам и ставит чайник на газ.


От спящего Городка кухонно-абажурный мирок отделяет сетчатая занавеска, оставляя обоюдный обоим участникам диалога обзор. Городок заглядывает в уютную кухню, где Рита заваривает чай, рассеянно поглядывая на огни бульвара позади старинного дома. Матовые фонари в кучерявой зеленью аллее отражаются чуть пьяными линиями трамвайных путей. Между фонарями, линиями и листвой цветущих лип неоновые вывески противоположной стороны улицы. Там кофейня, лавка сюрпризов, модный бутик.

И все ложится новым витком на старый круг:

«Вправе ли я поступать с Сонечкой так?» – очередной страх-мучитель приходит на смену предыдущему чувственно-томному с привкусом тоски и любовной горечи, неотступно сопровождающему каждое ее действие при работе в «Ольгиной программулине».

«Я не могу жить с ее отцом, но мы-то вдвоем для нее неделимы. Она любит его, а он ее, – эти сомнения много горше всех остальных. – Золотаревское семейство – настоящий клан. Я понимаю, почему мама хотела, чтобы я стала частью их нерушимости, надежности, стабильности. Я просто не смогла этой частью стать. У Сони нет таких задач, она родилась с их фамилией, я же вывожу ее из клана. Эгоистично?»

– Индивидуально? – тихо произносит вслух.


За окном ночной город шепчется с листвой, ветерком, поздними машинами и редкими прохожими, основа которых влюбленные парочки.

– Я была слишком растеряна, молода. Не успела еще стать собой… – Рита качает головой, резко отвечает самой себе.

– Я не хочу оправдывать свои действия! Я не люблю его и не хочу жить больше так, как жила. Это главное! Я решилась, сделала шаг, назад пути нет! Я сделаю все, чтобы Сонечка не страдала, я постараюсь. И вряд ли ей будет легче, если я вернусь обратно, став полным психом, однажды прибью где-нибудь ее папашу.


Растянувшись на кровати во весь рост, Ольга мерно дышит – ее разом покинули все силы, мысли и переживания. Она смертельно устала и просто отключилась, как телефон с разряженной батарейкой.


Допивая чай, Рита заводит будильник на утро.


Джамала закрывает глаза. В тишине позднего вечера, раздается тихий звон – оповещение о поступившем смс.


Город засыпает, просыпается мафия…


Утро находит заново всех участников прежней игры под названием «жизнь». Позевывая, гонит в душ, диктует план действий, вычеркивая из него львиную долю желанного, и ровно по расписанию выпинывает из дома, передавая эстафетой дню.


– Таким образом… – заканчивает вступительную речь Глава Филиала. Совещание проводится непосредственно в кабинете Никиты Михайловича и касается пока только основных организационных моментов.

– Мы объединяем штабы Центра и Филиала в работе над проектом «Северо-Запад»…

«Золотарев сегодня странный», – отметила «про себя» Ольга еще в самом начале, но после забыла – не до него. Отмахнулась от сосущего под ложечкой чувства непременного подвоха с неизвестной пока стороны. Погрузилась в сопутствующую документацию, где утонуть можно легко и на ровном месте. Любят эти филиальщики разводить бюрократию!

Мишка тоже демонстративно зарылся в дела. Искоса поглядывая на него, Ольга делает два вывода – либо вместе с остальными въезжает в курс «прогулянного задания», либо аналогично ей пытается выгнать/убежать от внутренних демонов.

«И скорее всего – второе».


Талгат – другое дело, этот вообще, похоже, поставил себе цель вывернуть на изнанку всех, кто как-либо касался/касается Ольгиного проекта, и саму Кампински в первую очередь.

«Мне диплом было легче защитить!» – мысленно усмехнулась она к концу Талгатова допроса. Неизвестно, сколько бы он продолжался, не появись Джамала с невинным:

– Вы разве еще не закончили? Я ведь обещала показать нашу филиальскую столовую, а там уже скоро никого не останется, – и ресницами хлоп-хлоп. Ложкин нервно сглатывает. На полуслове закрывает рот Исин. Ольга закусывает губу (не рассмеяться), отводит взгляд.


Эти игры забавят Ольгу, намекают на то, что вокруг тоже есть жизнь, несмотря на все ее, Кампинские, победы и поражения.

В столовке уютно, чисто и очень приятно пахнет. Ольга, как и «командировочные», здесь впервые. Джамала полководцем/экскурсоводом ведет свое маленькое войско на захват «хоть чего-нибудь» съестного, что может еще остаться к столь позднему, для местной столовки, времени.

– А Золотарев что? – по дороге вспоминает Кампински, оглядывается. Его действительно нет. – Он принципиально теперь тебя игнорит? За что хоть?

В полотно только что наладившегося бытия вновь со скрипом входит ржавая игла параноидального чувства преследования.

При последних словах Джамала как-то затравленно поглядывает на Ольгу.

– Мне кое-что нужно тебе сказать, – тихо отвечает, так, чтобы ее слышала только Кампински. – Сразу нужно было, но я не решалась. Никак не могу найти время и тебя поймать…

В ее глазах Ольга читает откровенный страх. Женский такой, глубокий и одновременно очень близкий, прикрытый тонким льдом профессиональной секретарской вежливости.

Неприятное, липкое чувство расползается досадным:

«Вот оно. Не шизофрения, а жаль!»

– Идем, – на ходу она оборачивается к коллегам. – Мальчики, дальше сами разберетесь? – это, скорее, дежурная фраза, чем вопрос, на который ожидается ответ. Ольга легко подталкивает Джамалу обратно.

– Давай уже, топай.


Захлопнув с лязгом железную дверь «пожарной лестницы», этакого универсального места аудиенций, поворачивается к бывшей во многих смыслах.

– Только сначала выслушай меня полностью, – последняя, словно защищаясь (или сдаваясь), поднимает ладони вверх, перед собой. – Все-все.

Глядя на Саймуратову, Ольге на миг даже показалось, что она слышит стук ее перепуганного сердца. Кивает.

– Окей. У тебя есть ровно пять минут.

– Несколько раз я пыталась с ним расстаться, но он не отпускал, – с места в карьер срывается Джамала, начинает тараторить автоматной очередью. – Поэтому в этот раз я придумала, как отвлечь его от меня, но я не думала, что все так получится. Я ничего не знала и не подстраивала заранее. Мне один раз встретилась Катька Изотова. Она работает вместе с Ритой в студии, – Джамала отмечает невольный Ольгин легкий кивок. – И она стала выспрашивать, знакома ли ты с ней, с Ритой. Чем ты с ней занимаешься…

Ольга удивленно поднимает брови.

– В каком смысле?

– Она несколько раз видела, как Рита уезжает с тобой из парка за студией.

Ольга пожимает плечами.

– И что? Мне она нужна была как фотограф.

– Я не знаю, почему, но Катька за вами следила.

Ольга нетерпеливо передергивает плечами.

– Короче, Склифосовский! Я вообще не понимаю, о чем ты.

– О Катьке и Золотареве! – возбужденно шепчет Джамала. – Она же давно в разводе, мать-одиночка и его любит со школы, помнишь?

– Рита здесь при чем? – отрицательно качает головой Ольга.

– При том, что она за ним замужем, но Катя… в общем, она всячески настаивала, выносила мне мозг, и я сказала, что, наверное, у вас любовь, я просто пошутила! И она вполне может теперь поохотиться за ним. Второе было серьезно.

Более идиотского ответа Кампински даже представить себе не могла. Джамала в ужасе прикрывает ладошками губы.

– Прости! Прости меня! Я наговорила и не знала тогда, что это может оказаться правдой, – она огромными глазами смотрит в сузившиеся двумя прицелами Ольгины зрачки.

– Я даже подумать не могла!

– Дальше, – требует Кампински. Можно было бы вдаться в подробности, что именно она знает? Хотя и так понятно, после эпохальной встречи в аллее уж кто-кто, а Джамала точно сложила все пазлы.

– Она хотела пойти к Золотареву сразу, но я отговорила ее. Сказала, что гонцов, приносящих дурные вести…

– Убивают, – Ольга тяжело смотрит на первую свою любовь. – «А это, кстати, вариант!»

– Она рассказала ему несколько дней назад. Оль, я не знаю, клянусь, было у вас с Ритой что-то или нет. Даже Я не знаю! Рита ушла от него и живет сейчас с мамой!

Дальнейшие слова для Ольги слились в один громкий гул совпадений – Рита, Катя, Золотарев.