– Добрый день, вечер, – мягко улыбается гостям хозяйка их «распределительных листов». Каждого одаривает индивидуальным взглядом и улыбкой. – Мое имя Джамала, и я лично буду заниматься вашим устройством в Городке. Наша единственная жилая корпоративная квартира сейчас занята, остальные в процессе отделки, поэтому было принято решение поселить вас пока в гостинице, по два человека в номере. Все необходимое на первое время там есть. Если нет вопросов, то прошу ваши паспорта и билеты. Документы я вам сейчас верну, а билеты останутся у меня для оформления командировочных.


– Для вас, милая девушка… – басит лысый здоровяк в модных очках, – все, что угодно. Даже паспорт для штампа. Мне вот уже нравится ваш Городок…

Мило улыбаясь, под дружественный гомон взрослых мужчин, больше похожих сейчас на студентов-второкурсников, прибывших на сельхоз работы, Джамала собирает документы, передает их консьержу гостиницы. По ходу отвечает на вопросы о том, какая связь здесь лучше ловит, где ближайший «Ашан» и как удобнее будет добираться до офиса.

– А Кампински? – получая свой ключ, громко вопрошает все тот же лысый здоровяк в модных очках, на что иронично реагирует другой. – Ты хочешь ее в свой номер? Да ты смельчак, Ложкин!

Остальные довольно гогочут.


– Иди к черту! – огрызается первый, ставит подпись, оглядывается.

– Вам сюда, – указывает направление Джамала. – Сегодня на ваш счет у меня распоряжений больше нет. Но, я думаю, вы и сами все знаете? – ей понравился тот, что назвал Ложкина смельчаком. В ведомости он указан как Исин Талгат Николаевич. В натуре – белобрысый, темноглазый татарин чуть за тридцать. Подтянутый. Широкоплечий для своего (среднего) роста. Уверенный в движениях (манерах), и что особенно мило, с мелкими морщинками от миллиона (не меньше) улыбок, это значит, добрый, мягкий, веселый…

– Телефончик оставьте, на всякий случай, – его обращение Джамала посчитала бы деловым, если бы не эта хитрая улыбка в глазах, заостряющая морщинки миллионом амуровых стрел.

– Конечно, – Джамала серьезно кивает, достает визитку, протягивает. – Хорошего вечера и спокойной ночи.

Талгат берет из ее рук кусочек прямоугольного картона, отмечает мушкетерским наклоном головы.

– До встречи, прекрасная Джамала! Благодарю!


Кампински Ложкин не зря вспоминал. В это самое время она раскрывает окна и балконные двери своей (корпоративной) городочной квартиры. Впускает вечер, свежий воздух.

Два дня назад, прибыв из Питера в Москву, она едва лишь успела отдохнуть, точнее, проспать двое суток в собственной квартире без задних ног (рук и головы).

Семенов торопится запустить «Северо-Запад». Она правильно поступила, когда на моменте собственных расчетов подключила к работе над проектом почти весь конструкторский отдел и многих действующих инженеров в виде консультантов. По сути, она играла ва-банк и не ошиблась.

Здесь речь идет не столько об удаче, сколько о классической математике. Главное правильно определить параметры, составить уравнение и решить его. Вся наша жизнь – это математика.


Золотарев не встречал их, тем легче. Ольга вообще смутно представляет теперь предстоящее общение с бывшим… с Риткиным мужем.

Ее она последний раз видела в злополучной аллее с черными пятнами слез на темно-синем платье.

Картинка этих воспоминаний вызывает приступы тошнотворного стыда, острое желание позвонить Рите, извиниться, сказать что-нибудь хорошее и очень правильное, но Ольга подозревает, что этих слов просто не существует ни в одной диалектике мира. Иначе она бы их давно нашла!


Сев на подоконник, Ольга чувствует, как невыносимо наваливается усталость за бог знает сколько времени. Даже зажигающиеся в сумерках огни Городка кажутся ей сейчас размытыми, словно смотрит на них через мокрое дождем стекло, на крышу торгового центра, где впервые они с Ритой встретились/познакомились.

Будто в прошлой жизни или во сне.

Случайность – это пересечение двух необходимостей, сведенных невидимым архитектором судеб.

«Глупо предполагать, что ты там сейчас, – признается Ольга сама себе. – Глупо вообще все вышло, по-дурацки», – телефон в руках до странного теплее пальцев, словно он живее человека.

«Ребят разместила. Все рассказала, показала, устроила», – оживает сообщением от Джамалы. Она искренне обрадовалась Ольгиному приезду. Вызвалась помочь ей с архивом, ребятам с гостиницей и прочими командировочными прелестями, щебетала, бегала с документами, старалась быть максимально полезной.

«И, в общем, довольно успешно», – согнув ноги в коленях, Ольга сидит на подоконнике, опирается о коленки локтями. В раздумье тычет пластиковым краем телефона в губы.

Не хочется думать о том, что полезность и приветливость Джамалы держится исключительно на холодном расчете, а еще о том, что в Ольгино отсутствие здесь явно что-то произошло. И скорее всего это нечто со знаком минус, и уж наверняка об этом событии в деталях знает Джамала, но молчит до выгодного для себя времени.

Взгляд парит, вместе с вечерними сумерками опускается на крыши домов, отражается огнями квартир, фонарей и проезжающих мимо машин.

«Это «что-то» не касается Компании, – скорее интуитивно, чем аналитически, делает вывод Ольга, – иначе я была бы в курсе. Или не касается меня в компании», – прикрывая глаза, она устало зевает. – «Или ничего не произошло, а просто я медленно слетаю с катушек. Интересно, перегрузки могут привести к паранойе?»


– …или к какому другому психическому расстройству? – Рита строит колодец из спичек на пустом, идеально чистом, кухонном столе в пустой квартире мамы и отчима.

Сегодня был очередной «заезд» за вещами. Сегодня она поступила гораздо умнее – взяла в свидетели Светку – Мишкину сестру, ее мужа, двух знакомых монтажников из рекламного, один из них с машиной, а второй просто заработать на пиво… Но все равно без шума и пыли не обошлось. Была Нина Андреевна со своей желчью. Был Мишка с пошлыми шуточками, за которые Рите страшно хотелось плюнуть ему в глаза, а мужики ничего – похмыкали и нормально.

– Сцуко, ненавижу! – шипит Рита, рассыпая спичечный колодец одним неверным движением. Сметает ворох спичек со стола прямо на пол.

– Чтоб тебе следующая жена проститутка досталась, чтобы хоть мерзкие шуточки от истины далеко не ушли бы! – кричит она невидимому Золотареву и Ольге. Первому слова, второй громкость звуковой волны с беззвучным – «Где ты?! Почему мы не вместе?! Ты так нужна мне… сейчас…»


«Зря ты это делаешь, – со спокойным сожалением произнесла Светлана сегодня.

– Мишка, может, и херовый муж, но хороший отец. Ты одна-то что сможешь дочери дать?»


– Ненавижу вас всех! – кричит Рита пустой квартире, наползающей ночи и холоду отчаяния, сжимающему живое, горячее сердце. – Я одна! Это верно замечено! Вечно, навечно – одна!

– А вы, всем своим мерзким родом там копошитесь в вечной грязи сплетен. Перебирайте мое белье! Примеряйте и рвите в клочья, как та жуткая тетка картину!

– А я не сдамся! Теперь ни за что! – в комнате Рита открывает (собственный!) ноутбук, запускает Автокад, устраивается удобнее. Недавний разговор с Олегом Игоревичем о новом будущем направлении в работе его многопрофильной студии-агентства закончился сегодняшним предложением Рите показать на деле, как ее работа может выглядеть. Если точнее и проще – он предложил ей составить примерный план-проект для отделки его собственного дома.


«Понятно, что ты еще не мастер. Но ты утверждаешь, что уже умеешь многое, и перспективу, если она будет в твоих эскизах, мы оценим на «да» или «нет»».

– Мы еще посмотрим, кто кого! – Глядя в темно-серое, с трассами белых направляющих, рабочее пространство, Рита ежится, словно перед прыжком с трамплина в ледяную воду. Вспоминается легкость, с которой Ольга показывала свои основные приемы работы в этой программе. Вспоминается голос ее, дыханием касающийся волос, ушка.

Рита открывает папку с новыми фото, сделанными сегодня в доме Олега Игоревича. Безликие, девственно-оштукатуренные помещения с глазницами окон, провалами дверей, таблицы размеров. Сюда же она сделала несколько фотографий его жены и детей, ибо главная задача – научиться соотносить помещение с человеком (людьми), видеть будущий интерьер с их точки зрения.

Подготовка к работе отвлекает от неприятных мыслей и эмоций, настраивает на иной лад, напоминая (невольно) Рите Ольгу, садящуюся за доработку своего эпохального проекта, и эта память странно добавляет малую толику еще большей уверенности в своих силах. В правильности своих действий.


«Ольгина квартира была копией временной хозяйки. Стильная, просторная (несмотря на небольшую площадь), удобная для работы, свободная для безумств в чувственном, любом другом увлечениях. Многомерная какая-то и холодная в своей теплоте», – Рита впервые формулирует словами собственную оценку чужого интерьера.

Острое желание выбросить мысли о Кампински туда же, куда, не глядя, летит скомканный Мишкин образ, останавливается памятью и желанием в этой памяти разглядеть некоторые детали.

Руки тем временем задают параметры будущего проекта, на экране монитора рождается виртуальное пространство дома Олега.

Кожа предательски помнит тепло её рук, когда, шепча на ушко: – «А потом еще вот это и не забываем сейвиться вовремя», своей ладонью Ольга накрывает дрожащие волнением Ритины пальцы, другой задает комбинацию «горячих» клавиш для сохранения макета. «Избушка, вот, видишь? Ничего сложного».

– Я смогу, – шепотом обещает Рита себе, мысленно – Ольге, затем Соне, маме; а врагам своим предрекает: