«А много ли для счастья надо той, которая даже искать его давно перестала?»

– Ее, – полуденным воришкой выскальзывая из студии, едва уловимо шепчет себе Рита. – Не «его», – спешит знакомой аллеей, затем в переулок и короткой «народной» тропой до трех высоток имени не менее народного классика.

«И что это за счастье такое? – украдкой, безумно, бездумно, вне закона» – громоздятся подъездные ступени пролетами в три этажа.

У Ольгиной двери Рита останавливается всего на минуту успокоить дыхание, но не сердце – оно бьется быстрее и лишь на мгновение замирает. Словно выстрел – сухой щелчок дверного замка.

– Самое настоящее, – выдыхает счастливая, делая шаг вперед.


Еще в самом начале Ольга настояла, а Рита согласилась не задавать друг другу неудобных вопросов. Отключить на время социальные определения. Просто быть/жить здесь и сейчас такими, как встретились – почти незнакомками, без груза «прошлых жизней», внешних долгов. Этакими «чистыми листьями».


– Так легче нам обеим будет, поверь, – убеждала Кампински, как только она умела убеждать Риту. – Ну, пожалуйста, давай не будем насиловать мою психику и память посторонней информацией. А? Там и так сейчас первозданный хаос вселенной, из которого мне еще вчера нужно было слепить новый мир. И есть определенная прелесть игры в слепую. Интрига. Так мы более близки друг другу. Поверь…

В ее словах был смысл и была отсроченная казнь, перед которой страшно хотелось надышаться жизнью. Разрываясь в душе на беса и ангела, Рита непременно соглашалась с Ольгой, но при этом чувствовала себя распоследней лгуньей, ибо врала всем без исключений – Ольге, Мишке, маме и даже самой себе. Клеймила себя предательницей за то, что скрывала от Ольги свою еще более ненавистную теперь фамилию и буквально чувствовала этот песок в невидимых часах судьбы – рано или поздно расплата придет.

«Но верни время к первой нашей встрече, ни от одной доли секунды, проведенной с Ольгой, не отказалась бы и не откажусь никогда!»


Кампински, в свою очередь, такими терзаниями не страдала. Она всецело и с головой погрузилась в творческо-математический процесс под кодовым названием «Северо-Запад». Ее удивляло то, что никогда еще не было так легко и волнительно работать над проектом.

Раньше секс просто помогал ей чувствовать себя в тонусе (или расслабиться), сейчас же отношения с Ритой буквально окрыляли. Ольга чувствовала себя всесильной, всеумной, всевнимательной и много других, прочих положительных эпитетов в исключительно превосходной степени.

Несмотря на масштабность предстоящего предприятия, она видела его в самых мельчайших черточках, точках, координатах. Как объяснить эту 3D карту в голове с нано-подробностями каждой пылинки на будущих улицах Городка? Откуда столько сил и энергии? Почему, работая сутками, отдаваясь любви взахлеб, оставляя на сон себе всего по несколько часов, она не выглядела как призрак, напротив, сохраняла невероятно кристальную чистоту/ясность в мыслях, расчетах, сознании?

Да очень просто! Необходима Муза и чувство влюбленности! Только обязательно без якорей быта, вопросов про завтра и про вчера с беззаветно влюбленным взглядом.


Рита приходит каждый день поздним утром. Приносит с собой свежесть и ритм нового дня. Варит кофе или заваривает чай. Обнимает за плечи сидящую за компом Ольгу, бросает глубокомысленно-улыбчивый взгляд на столбцы расчетов, чертежи.

«Где-то здесь будущий дом, в нем непременно есть уютная и свободная квартира, в ней непременно есть двое, а между ними есть химия. Они любят друг друга, парят в своей вселенной и, конечно, не знают, что мы уже видим, видели их задолго до их странной встречи».

Эти обрывки выдуманных чужих реалий забавят Ольгу, делают ее проект объемным, живым. «Одухотворенным?»

– Я чувствую себя Богом, – сказала она однажды, когда вдвоем с Ритой, уставшие, они лежали между одеял.

– А я соглядатаем, – тихо рассмеялась другая. – Я вижу тебя, и вокруг появляется мир. Этот твой Город. По его улицам ходят люди, и ездят машины, не замечая нас, немудрено, ведь мы – это он и есть. Мы в каждом доме, кирпичике, листике, и мы их видим и чувствуем.

«Бог-соглядатай», – не зная, как реагировать на такое кощунство и детскую непосредственность, Ольга притягивает ее к себе. Рита ластится шелковой кожей. Пропадая в нежности, она не знает границ.

Их встречи ограничиваются только временем. Но продолжаются после в невидимом душевном пространстве. Ибо все в Ольгином доме шепчет о Рите, хранит тепло ее прикосновений. Она здесь даже тогда, когда где-то не здесь. И защищать этот новорожденный мир приходится Ольге даже от самой Риты. Все имеет свою оборотную сторону.


– Может быть, подружимся в соцсетях? – изучая материалы по квартирному дизайну, скачанные Ольгой для нее из корпоративных архивов, Рита, походя, замечает значки фейсбука и прочих. Оглядывается на Ольгу, застывшую в раздумье над чертежом, и сама тут же пугается собственной глупости – «Там она моментально узнает все обо мне!»

– Не хочу, – холодно отвечает Кампински спустя пару минут. – Появится масса неудобных вопросов с обеих сторон. Черт! – она дезертирует в кухню, сидит там на подоконнике с чашкой остывшего Ритиного чая.

– Ты очень, безумно нравишься мне такая, как сейчас, – шепчет Рите, когда та появляется в ее свитере, надетом на голое тело, тепло обнимает и прижимается щекой к ее плечу. – Давай оставим эту иллюзию, где я твоя, а ты моя. Я не хочу знать больше. Не сейчас по крайней мере. Там мы другие, чужие.

– Давай, – с облегчением соглашается первая.


Но женщина в Рите слишком женщина.

– А я хотела бы знать о тебе все, – спустя пару дней вновь мечтательно мурлычет Рита, когда обе абсолютно нагие млеют в теплой ванне в облаках пены.

– Например? – расслабленно сдается Ольга.

– Ну… Например, почему ты не любишь гречку? – задает первый вопрос Рита.

После невольной МХАТовской паузы Ольга все же отвечает:

– Алька почти два года меня ей кормила. Вечные диеты для идеальной фигуры.

Смяв пену в ладонях, Рита поднимает глаза:

– Знаешь, что?

– Неа, – отвечает другая, пряча издевательскую полуулыбку а-ля «яжеговорила». – И знать не хочу.


– Я завтра не смогу прийти, – Рита с сожалением оглядывается от дверей, она всегда против, чтобы Ольга ее провожала.

– Почему? – последняя снимает с вешалки Ритин плащ.

– Юбилей у свекра… – случайно вырвавшееся слово внезапно взрывает квартиру оглушительной тишиной. Поздно кусать губы.

Ольга удивленно вскидывает брови:

– Ты замужем, – произносит вслух, словно без этого не может поверить. – Ты замужем? – хватает за плечи и сверлит взглядом насквозь. Если бы возмущение убивало, то в квартире были бы трупы (не меньше двух).

– Ты обманула меня! – в бешенстве Ольга отталкивает Риту, возвращается. – Почему ты не носишь кольцо?! Смотри на меня! Почему?! – впервые страшно кричит Ольга.

Рита, напротив, становится самим спокойствием, но не может ничего ответить, кроме:

– Это неудобный вопрос.

Она смотрела на Ольгу, готовая умереть прямо сейчас и здесь и вопреки всему выбирая жизнь:

– Прости… Прости, пожалуйста! Я не права, наверное, но мы же договорились не спрашивать…


«Не бросай меня!» – молчала Рита изо всех сил. Плакала. Целовала руки. Ольга кричала в бешенстве:

– Ты обманула меня, понимаешь? Просто не сказала всей правды, просто промолчала. Что еще ты скрываешь? – в каком-то странном отчаянии она смотрела Рите в глаза, словно видела в них не только Риту, а кого-то еще из своего прошлого.

– Ничего, – сквозь слезы так и не ответила самого страшного. – Больше нигде не состояла, не привлекалась, не замечена…


Несмотря на свой старый железный принцип – не спать с замужними, Ольга в итоге сдалась.

Призналась сама себе, что действительно не хочет отпускать эту женщину. Не сможет без нее закончить свой проект.

«Она не сказала мне с самого начала про какого-то там дурацкого мужа, но сама-то знала, на что шла, – сама себе оправдывалась Ольга. – И раз уже все случилось/случается второй месяц подряд, то теперь-то не все ли равно?


Их отношения не прекратились. Стали в чем-то острее даже. Словно теперь воровали каждую встречу у кого-то невидимого и безжалостного. Каждый миг, как последний, с пунктирами расставаний до завтра, до следующего мига.

И не знали, что зоркий глаз местного фатума уже выследил траектории встреч.


– Мне нужен Золотарев, – мрачно произносит Катя. Джамала вызвала ее в сквер по срочному, неотложному, наиважнейшему делу. Не замечая шпионок, укрытых кустами цветущей сирени, Рита садится в подъехавшую машину. Ее лицо светится счастьем, нежностью, предвкушением. Она улыбается той, что за рулем, и каждый волосок ее, блестя на солнце, дышит влюбленностью.

– Вот так, – веско заключает Джамала, когда машина пропадает за поворотом. – Тебе нужен Золотарев? Мне нужна твоя помощь.

– Как… она… они… – верещит бывшая отличница, изо всех сил стараясь не выдать Джамале, что сама пыталась шпионить за Ритой последние два месяца.

– Я скажу тебе, что и когда нужно делать, – Джамалу вовсе не волнуют Катины попытки «сохранить лицо». Этика в интригах – это полная чушь.

– Если он узнает… – с плохо скрываемой радостью пытается сердобольно ахнуть Катя.

– Он узнает, но позже, и именно так, как нам это будет удобно, – Джамала говорит серьезно и бесстрастно. «Нам» звучит здесь не зря. Оно создает эффект вовлеченности и сопричастности.