Вскоре, после посещения с Лизой клиники, Мария вернула в Оман. Томас улетел в длительную командировку ещё раньше неё. Оставшись в огромном дворце в одиночестве, супруги явно загрустили.


Однажды вечером, они отдыхали на крытой веранде. Лиза покачивалась на подвесном диване, а Самир в сторонке курил кальян. Отныне, жена находилась на особом положении. В отдельной комнате проживала медицинская сестра. Она неусыпно следила за состоянием здоровья будущей мамы. Измеряла давление, температуру, следила за диетой женщины. И хотя, Лиза считала это лишним, муж настоял. О беременности новой жены он оповестил уже всю родню.


— Самир, а Джамиля с Гизлян знают, что мы ожидаем ребенка? — поинтересовалась Лиза.

— Я не делаю из этого секрета, — ответил тот, подходя к ней и укладываясь рядом. — Радостью надо делиться.

— Очень сомневаюсь, что эта новость стала для твоих жен радостью.

— Почему? — искренне удивился супруг. — Это означает, что их муж любим. И продолжает свой род.

— О, Боже, — изумленно вытаращила глаза женщина. — Я бы такому не обрадовалась.

— Хвала Аллаху, ты подобного известия не получишь. Будь уверенна, — с улыбкой успокоил он Лизу. — Слушай, а не хочешь съездить в Маскат?

— Зачем?

— Развеемся немного, побродим по знакомым местам. Почему, нет?


Вначале, Лиза сомневалась, но потом решила, что это хорошее предложение. Смена обстановки благотворно повлияет на настроение. И они отправились в город их первой встречи.


Уже по дороге из аэропорта, женщину захлестнули приятные воспоминания. За окном автомобиля мелькали знакомые белые домики.


Это тебе не Дубай, с его небоскребами. Безлюдные улицы, и какое-то чисто арабское успокоение витало в воздухе. Въехав во двор знакомого дома, увидели, встречающих хозяина, Кирена и Синду. Преданные слуги весьма постарели за прошедшие годы. Они с почтением склонили головы перед новой супругой хозяина. По сравнению с дубайским дворцом, этот домик казался маленьким, уютным гнездышком. Женщина прогулялась по дворику. Ей захотелось прикоснуться руками ко всему, что напоминало ей те незабываемые дни.


Когда Елизавета вошла в спальную комнату, сердце её усиленно забилось. Здесь, практически ничего не изменилось за двадцать с лишним лет. Та же кровать, диван, столик, уставленный фруктами. Все они были свидетелями её грехопадения. Её измены Антону. Лизе стало немного не по себе. Она до сих пор считала себя виновницей преждевременной смерти первого мужа. Он столько лет держал в душе свои эмоции, не выплескивал их наружу, что сердце мужчины не выдержало.


— Самир, — обратилась она к вошедшему через некоторое время, супругу, — а почему в этой спальне ты ничего не изменил, в отличие от других комнат?

— Просто не захотел ничего менять. На этом ложе ты впервые стала моей, — пожав плечами, ответил тот. — Я сохранил здесь все в знак моей верности тебе. Можешь не верить, но после тебя, у меня не было ни одной связи на стороне. Делил постель только со своими законными женами.

— Аха, — в глазах Лизы блеснула игривая искорка, — это у арабов называется верностью?

— А, почему нет? Ты же не была моей женой. А наложниц я больше не заводил.

— Ладно, пойду, искупаюсь, — слегка покачала головой женщина и вошла в ванную.


Там тоже все осталось по-старому. Лежа в наполненной водой и пышной пеной ванне, она вновь предалась сладким воспоминаниям. Здесь они купались вместе с Самиром после замирения на ночном берегу моря. Смывали с себя морскую соль и остатки песка. И были счастливы. Счастливы, до безобразия. Ни страха, ни раскаяния не ощущали в душе. Теперь она плескается уже на правах законной супруги. И снова, можно сказать, вдвоем. Вдвоем со своим младенцем под сердцем. Накинув халат, проследовала в спальню. Супруг ожидал её в кровати.


И вновь, где-то вдали слышалась арабская музыка. А её, слегка постаревший принц, лежал рядом. В комнате стоял запах каких-то благовоний. Казалось бы, все, как прежде. Но, и совсем не так. Привычно умостившись на бархатной груди любимого, она прикрыла глаза. Но, незримая связь этих людей была настолько сильной, и Самир что-то почувствовал.


— Лиз, — прижал он её к себе, — ты чем-то обеспокоена?

— Все нормально, дорогой, — нежно погладила Лиза его по волосам. — Мне так хорошо с тобой, так спокойно. Только…, - она на минутку замолчала.

— Только, что? — приподнял он голову и пристально посмотрел на жену.

— Не знаю, почему. Но именно сейчас в этом доме я остро почувствовала свою давнюю вину перед Антоном. Я счастлива, ты рядом. Скоро снова стану мамой. А он в сырой земле. Это моя вина. Мой грех. И я не могу не думать и не беспокоиться, что Бог меня накажет. Особенно теперь, когда я беременна.

— Лизонька, — с улыбкой уткнулся он в её грудь, — именно поэтому, сейчас в твоей прекрасной головке должны быть исключительно добрые мысли. Наш малыш уже чувствует настроение своей мамочки. Думай только о хорошем. Ни о чем не беспокойся. Я ежедневно в своих молитвах прошу Аллаха, отвести от тебя все невзгоды и несчастья. Всевышний милостлив к нам. Он одобряет наш союз. Посылает нам дитя.

— Ты так думаешь?

— Уверен. В свое время мы с тобой сделали одну ошибку, — шептал Самир на ушко Лизе, — не стали бороться за свою любовь. Испугались, отступили. И моей вины тут на девяносто процентов больше, чем твоей.

— Почему? — удивленно взглянула жена на него.

— Потому что, я мужчина. И обязан был проявить настойчивость. Если надо, даже украсть тебя.

— Скажешь тоже, — усмехнулась Лиза, — украсть.

— Знаешь, что я давно понял, — возбужденно произнес Самир, присаживаясь на кровати. — Когда по-настоящему любишь, не надо смотреть ни на какие препятствия. Человек имеет право на счастье в земной жизни.

— А в загробную я не верю, — тихо произнесла женщина.

— Я не об этом, — продолжал супруг. — Вот, смотри, — все больше распалялся он, — если б ты тогда не вернулась в Россию, все сложилось бы иначе. И Антон твой гораздо легче бы пережил просто уход жены. Чем через пятнадцать лет узнать страшную тайну. И жена изменила, и дочь растил не свою. Да, и внучата не его. Вот, такого удара я лично бы не перенес.

— Может, ты и прав. Конечно, Тошка бы попереживал, но смог ещё устроить свою судьбу, — согласно кивнула Лиза. — И, вполне вероятно, до сих пор жил.

— Да, и наша жизнь сложилась бы совершенно по-другому. Ты родила бы мне много деток с голубыми глазами, — засмеялся он. — Только сейчас не надо об этом думать, — попросил Самир, вновь укладываясь рядом. — Мы уже ничего не можем изменить. Но, и счастье у нас с тобой никто не отберет.

— Как знать, — неуверенно пробормотала супруга.

— Если и пошлет Аллах кару за наш грех, так только мне.

— Самирчик, — нежно прижалась Лиза к мужу, — мы с тобой давно одно целое. Наказание тебе, автоматически станет и моим.

— Даже не думай об этом, — решительно произнес Самир. — У нас все будет хорошо. Я уверен. Аллах возвращает нам с тобой молодость. Дает шанс исправить все ошибки.


Они пробыли в Маскате целых две недели. Проехали по всем памятным местам. Лиза постепенно совсем успокоилась. Она чувствовала в Самире такую защиту и опору, что иногда сама себе завидовала. Вернулись в Дубай за день до возвращения детей из Америки.


Самир признался Лизе, что пока не поставил в известность родственников Джавдета об отказе отдать Катерину в их семью. Видимо, он ждал удобного момента. А вскоре, после их приезда домой, случилось уж совсем невероятное.


Елизавета в тот день сидела у небольшого фонтанчика во дворе дома, когда к ней подошел слуга и заявил, что её спрашивает женщина. Хозяйка приказала впустить. Увидев гостью, просто онемела. Перед ней стояла… Джамиля.


Первая жена Самира была, как обычно, в черном хиджабе и с закрытым лицом. Она заговорила по-английски, но с таким акцентом, что невозможно было что-либо понять. Обескураженная Лиза взяла мобильный телефон и попросила супруга спуститься во двор.


Подошедший через некоторое время муж, был удивлен не меньше неё. Вначале он что-то спросил у Джамили на арабском. Та ответила и указала мужу рукой на, стоящий рядом, стул. Мужчина присел и перевел разговор Лизе:


— Лиз, не волнуйся. Она просто хочет с тобой поговорить. Я переведу. Поверь, Джамиля не посмеет обидеть тебя даже намеком. Я её хорошо знаю. Но, если ты против, она тут же уйдет.

— Нет, почему? — едва сдерживая волнение, ответила супруга. — Пусть говорит.


Арабка говорила довольно быстро и опустив глаза. Иногда останавливалась, давая возможность Самиру перевести. В целом, Лиза так и не поняла цель её прихода.


Вначале женщина поздравила Лизу и своего супруга с предстоящим рождением ребенка???!!! Потом, долго распространялась о том, какой неземной красоты Катя, какие очаровательные у Самира внуки. Елизавета пришла в настоящий шок от таких слов. А ещё, Джамиля, как бы вскользь намекнула, чтобы новая жена не пускала в дом Гизлян. Дескать, беременной женщине нельзя волноваться и выслушивать оскорбления завистницы. В конце концов, Лиза пришла к выводу, что та просто хочет покрасоваться и заслужить одобрение со стороны своего мужа. Показать ему лояльность к четвертой супруге. На лице Самира не отражалось никаких эмоций. Он монотонно переводил. А, "четвертая супруга", не удержалась от коварного вопроса:


— Джамиля, неужели ты не ревнуешь своего мужа к другим женам? — настороженно поинтересовалась она.

— О, Аллах, — воскликнула та, воздев руки к небу. — У Пророка Мухаммада было много жен. И он всех любил. Это священное право мужчины, данное ему Всемилостливейшим Аллахом. Арабской женщине положено почитать своего, богом данного, супруга и радоваться его благополучию. Я вижу, что Самир счастлив в союзе с тобой. Значит, счастлива и я.