Следующая сцена, сопровождаемая изумленными взглядами лакея, двух хихикающих горничных и кухонного мальчика, явно заслуживала лучшей аудитории. Мистер Бьюмарис, например, получил бы от нее огромное наслаждение. Мистер Гримсби, зная, что симпатии знакомых ему слуг на его стороне и увидев, что его противник — какая-то девчонка, сразу ринулся в атаку, быстро перечислив многочисленные пороки Джемми и призывая Арабеллу не верить ни одному слову этого дьяволенка. Но он скоро обнаружил, что там, где Арабелле не хватало роста, она брала силой духа. Она полностью опровергла его характеристику, данную мальчику, и предупредила мистера Гримсби о его конченой судьбе. Она бросила ему в лицо все синяки и ожоги Джемми и потребовала ответить ей за них, если он рискнет. Он не рискнул. Она уверила его, что никогда не позволит Джемми вернуться к нему, а когда он попытался указать на свои неоспоримые права на мальчика, она пришла в такую ярость, что он струсил. Она заявила, что если он хочет поговорить о своих правах, пусть делает это в магистрате, а при этом страшном слове его покинули последние остатки мужества. Несчастье, приключившееся с его другом, мистером Молисом, все еще было живо в его памяти, и он не желал иметь никаких дел с несправедливым Законом. Без сомненья, молодая леди, живущая в таком доме, имела связи с теми, кто мог, попроси она их, запросто испортить жизнь бедному трубочисту. Поэтому разумному человеку лучше было отступить при таком положении вещей, тем более, что найти печных мальчиков не составляло труда, а Джемми никогда не имел большого успеха в этом деле. Поэтому мистер Гримсби, согнувшись почти пополам, стал осторожно пробираться к выходу, одним духом уверив Арабеллу, что она может держать Джемми у себя сколько захочет, и что бы ни говорил этот неблагодарный выродок, он всегда был ему как отец.

Окрыленная победой, Арабелла возвратилась в свою комнату, где обнаружила пустой поднос и Джемми, беспокойно наблюдающего за приготовлениями к купанью. Вместительная сидячая ванна стояла перед огнем, и Бекки выливала туда последнее из трех больших ведер с горячей водой. Что бы Бекки ни думала о печных мальчиках, она питала рабскую привязанность к Арабелле и готова была охотно исполнять все, что мисс пожелает.

— Сначала, — живо сказала Арабелла, — я должна вымыть его и приложить базиликовую мазь к ожогам на ногах. Затем нужно достать какую-нибудь одежду. Бекки, ты знаешь, где есть подходящий детский магазин в Лондоне?

Бекки с готовностью закивала, перебирая пальцами передник. Она осмелилась сказать, что только что отослала домой костюмчик для брата Бена, и мать была очень довольна.

— У тебя есть младшие братья? Тогда ты должна точно знать, что купить этому ребенку! — сказала Арабелла. — Теплую куртку и короткие штаны, и рубашку — и, да, конечно! — ботинки и чулки! Подожди, я дам тебе денег, а ты пойдешь и немедленно купишь все эти вещи.

— Если позволите, мисс, — твердо сказала Бекки, — думаю, я должна вам помочь сначала вымыть его. — И мудро добавила: — Он скорей всего будет драться, мисс, не привык он к этому.

Она оказалась полностью права. Джемми сражался, как тигр, защищающий свою шкуру, и был глух к утешениям и увещеваниям. Но обе девушки имели некоторый опыт в воспитании младших братьев: они освободили Джемми от лохмотьев и, бесчувственные к его рыданиям и протестам, окунули его, отчаянно вырывающегося, в ванну, и тщательно отскребли каждый дюйм его худенького тела.

Истошные вопли Джемми были слышны далеко за пределами комнаты и даже достигли ушей леди Бридлингтон. Добрая леди не могла поверить, что такие крики доносятся из ее собственного дома и уже собиралась позвонить и послать Клару Кроули выяснить, что это за ребенок производит на улице такой шум, как вдруг вопли прекратились (Джемми вынули из ванны и завернули в теплое полотенце). Она уже почти заснула, когда в комнату осторожно вошла мисс Кроули с подносом для завтрака в руках и с известием о том, что мисс Арабелла сошла с ума: привела в свою комнату грязного маленького мальчишку и не отпускает его. Едва только удивленная леди Бридлингтон смогла ухватить суть рассказа, как появилась сама Арабелла. Ее приход освободил мисс Кроули от необходимости приводить свою госпожу в чувство при помощи нюхательной соли и воды, так как у той случился нервный спазм необычайной силы. Леди Бридлингтон теперь осознала, что от нее ждут не только приюта для мальчишки, подобранного где-то в канаве, но и того, что она будет преследовать по закону его бывшего хозяина всеми возможными способами. Арабелла толковала что-то о правах и магистрате и о таких жестокостях, что леди Бридлингтон даже не смогла допить свой кофе; а также о том, что сделал бы папа в такой чудовищной ситуации. Леди Бридлингтон застонала и слабо проговорила:

— Ты не можешь этого делать. Мальчика нужно отдать обратно хозяину. Ты не понимаешь!

— Не могу? — закричала Арабелла, и ее глаза вспыхнули. — Не могу, мэм? Прошу прощенья, но это вы ничего не поняли! Если бы вы видели эти ужасные следы побоев на спине у бедняжки, и ребра, просвечивающие сквозь кожу, вы бы так не говорили!

— Нет, нет, Арабелла, ради всего святого, — молила ее крестная. — Я не позволю тебе держать его здесь! Где Фредерик? Моя дорогая, конечно, все это ужасно, и мы посмотрим, что можно сделать, но дай мне хотя бы одеться. Клара, где его светлость?

— Его светлость, миледи, — с удовольствием ответила Клара, — позавтракав, поехал кататься в парк, по своей привычке. Камердинер его светлости доложил ему, что у мисс в комнате находится печной мальчик, а его светлость сказал, что его нужно немедленно выставить из дома.

— Этого не будет! — без обиняков сказала Арабелла.

Леди Бридлингтон, заметив, что это абсолютно в стиле Фредерика, — отдать приказ и уйти, а о выполнении пусть заботятся другие, — решила отложить рассмотрение этого вопроса, пока сын не присоединится к ней и не окажет ей поддержку. Она уговорила Арабеллу пойти пока к себе, и, с отвращением посмотрев на поднос с завтраком, попросила Клару принести ей ароматической соли.

Когда лорд Бридлингтон вернулся с утренней прогулки, он был раздосадован, узнав, что ничего не сделано по поводу печного мальчика, за исключением того, что мисс послала одну из младших служанок купить ему одежду. Он все еще размышлял над этим, когда вниз спустилась его мать и чуть ли не упала ему на шею.

— Слава Богу, ты пришел, наконец, — проговорила она. — Почему ты уехал из дома в такой момент? Я чуть с ума не сошла! Она хочет, чтобы я взяла этого мальчика в качестве пажа!

Фредерик повел ее в зал на первом этаже и плотно закрыл дверь перед заинтересованным дворецким. Затем он потребовал объяснений по этому делу, так как сам он не в состоянии в нем разобраться. Его мать дошла как раз до середины истории, когда вошла Арабелла, ведя за руку вымытого и одетого Джемми.

— Доброе утро, лорд Бридлингтон, — спокойно сказала она. — Я рада, что вы вернулись домой, так как вы лучше всех сможете мне помочь, решив, что делать с Джемми.

— Конечно, я могу это сделать, мисс Тэллент, — отвечал он. — Мальчик должен быть без сомнения возвращен тому, кому он принадлежит. С вашей стороны было совершенно неуместно, если вы позволите мне так выразиться, вставать между ним и его хозяином.

Он встретил взгляд, который удивил его.

— Я никому не позволю, лорд Бридлингтон, говорить мне, что спасти беспомощного ребенка от жестокости его хозяина-монстра — это неуместно! — сказала Арабелла.

— Нет-нет, моя дорогая, конечно, нет! — быстро вмешалась леди Бридлингтон. — Фредерик не имел в виду… Но, видишь ли, в таких печальных случаях ничего нельзя поделать! То есть… я уверена, что Фредерик поговорит с этим человеком… припугнет его…

— Но, мама…

— А Джемми? — потребовала ответа Арабелла. — Что вы будете делать с ним?

Его светлость с неприязнью посмотрел на кандидата в пажи. Джемми тщательно отмыли, но никакое количество мыла и воды не могло превратить его в привлекательного ребенка. У него было худое маленькое лицо, широкий рот, в котором не хватало переднего зуба, и очень курносый нос. Картину завершали короткие, кое-как обстриженные, прямые волосы и оттопыренные уши.

— Я не знаю, чего вы хотите от меня, — раздраженно сказал его светлость, — но если бы вы имели хоть какое-нибудь представление о законах, касающихся подмастерьев, вы бы понимали, что невозможно просто так украсть этого ребенка у его хозяина.

— Когда хозяин подмастерья обращается с ним так, как обращались с этим мальчиком, — отрезала Арабелла, — он сам заслуживает наказания. Более того, этот человек знает об этом, и, уверяю вас, он не ждет, чтобы Джемми вернулся к нему!

— Я вижу, вы думаете, что я приму этого мальчика, — нервно сказал Фредерик.

— Нет, я так не думаю, — отвечала Арабелла несколько неуверенным голосом, — я только подумала, что вы могли бы… выказать некоторое участие к ребенку, оказавшемуся в таком несчастном положении.

Фредерик покраснел.

— Да, конечно, мне очень жаль, но…

— А вы знаете, что его хозяин поджигал огонь на каминной решетке, чтобы заставить его лезть вверх по трубе? — перебила Арабелла.

— Ну, я полагаю, он бы не полез, если бы… да-да, это ужасно, я понимаю, но трубы должны прочищаться, в конце концов, иначе что бы стало с нами всеми?

— О, если бы папа был здесь! — воскликнула Арабелла. — Я вижу, что с вами бесполезно разговаривать, поскольку вы эгоистичны и бессердечны и не думаете ни о чем, кроме своего комфорта!

Именно в этот неподходящий момент распахнулась дверь, и дворецкий доложил о двух утренних посетителях. Впоследствии он объяснял эту ошибку, которую ощутил так же остро, как и его госпожа: он считал, что мисс находится наверху, в спальне, с тем ребенком. Фредерик сделал торопливый жест, указывающий, что гостей нельзя впускать, но было уже поздно. В комнату входили лорд Флитвуд и мистер Бьюмарис.