Арабелла увидела, что на этом листе бумаги осталось очень мало места и сжато добавила:

«Я написала бы еще, но не могу позволить себе потратить лишние деньги и не хочу ввергать папу в дополнительные расходы в шесть пенсов на второй лист бумаги. С любовью к моим братьям и сестрам и с глубочайшим почтением к дорогому папе остаюсь ваша любящая дочь Арабелла».

Сколько многообещающей информации в письме, над которой будут размышлять мама и девочки, хотя столько осталось и ненаписанным! Невозможно было похвастаться комплиментами, которые сделал ей герцог, или упомянуть о том, что к ним приглашены именитейшие лорды королевства, чтобы только посмотреть на нее, не говоря уже о великом мистере Бьюмарисе, если бы, разумеется, он хоть немного интересовал ее. Арабелла стеснялась рассказать даже маме, как любезны и по-дружески добры были все к незначительной девушке из Йоркшира.

Но это было так. Делая покупки на Бонд стрит, просто катаясь в Гайд Парке, посещая службу в Шапель Ройал, леди Бридлингтон встречала своих друзей и всегда представляла им Арабеллу. Несколько воистину непривлекательных вдовушек, от которых можно было ждать, что они обратят мало внимания на Арабеллу, отбрасывали всяческую чопорность и, завоевывая ее благосклонность своими вопросами, настаивали на том, чтобы леди Бридлингтон привезла ее как-нибудь к ним в гости. Некоторые даже познакомили Арабеллу со своими дочерьми, предложив девушкам как-нибудь прекрасным утром погулять в Грин Парке. В результате всего этого очень скоро Арабелле стало казаться, что у нее в Лондоне очень много знакомых. Джентльмены тоже не оказались в стороне: было совершенно естественно для прогуливающихся в Парке приблизиться к ландо леди Бридлингтон и остановиться поболтать с ней и ее хорошенькой протеже, и даже несколько светских молодых людей, с которыми ее светлость была знакома, нанесли ей утренние визиты, использовав для этого незначительнейшие предлоги.

Леди Бридлингтон была немного удивлена, но, подумав несколько минут, легко смогла объяснить любезность как леди, так и джентльменов. Они все очень хотели угодить ей. Естественно, это привело ее к мысли, что она приобрела прекрасную репутацию тем, что так хорошо обставила приезд Арабеллы в город. Что касается джентльменов, с того момента, как она увидела свою крестницу, она не сомневалась, что прелестная фигура и дивный цвет лица девушки будут вызывать постоянное восхищение. Более того, у Арабеллы была очаровательнейшая, слегка шаловливая улыбка, при которой на ее щеках являлись ямочки. Эта улыбка обладала какой-то непонятной притягательной силой. Некоторые наиболее закоснелые мужчины, с завистью думала леди Бридлингтон, поддавшись этой улыбке, вели себя совершенно необдуманно, хотя, возможно, позже и сожалели об этом.

Но ничто не могло объяснить утреннего визита одной из крайне любознательных светских дам, чья любезность по отношению к леди Бридлингтон ранее не простиралась дальше приглашений на ассамблеи и обмена поклонами во время прогулок. Она приехала на Парк-стрит, когда Арабелла отправилась на прогулку с очаровательнейшими дочерьми сэра Джеймса и леди Хорнси, и просидела более часа с очень довольной этим хозяйкой. Она выразила величайшее восхищение Арабеллой, которую встретила в театре с ее крестной.

— Прелестная девушка! — любезно сказала она. — Хорошо воспитана и без малейшего оттенка заносчивости как в одежде, так и в манере держаться.

Леди Бридлингтон согласилась с этим, но так как она не обладала быстрым умом, то ее гостья уже собиралась перейти к следующей теме, когда хозяйка дома высказал удивление, почему Арабелла должна вести себя заносчиво.

— Из хорошей семьи, как я понимаю, — сказала леди Самеркот слегка небрежно, но пристально разглядывая хозяйку.

— Конечно, — с достоинством ответила леди Бридлингтон. — Из очень уважаемой йоркширской семьи.

Леди Самеркот кивнула:

— Я так и думала. Прекрасные манеры, и ведет себя с таким достоинством! Я была просто поражена скромностью ее поведения: ни малейшего желания выставиться! А ее платье! Именно то, что я хотела бы увидеть на молодой девушке! Ничего вульгарного, что, к сожалению, сейчас можно встретить так часто! Ведь только переступив порог классной комнаты, они обвешиваются драгоценностями, поэтому очень приятно увидеть хоть одну девушку просто с цветами в волосах. Самеркот просто поражен. В самом деле, она ему очень понравилась! Вы должны привести ее на площадь Гровенор на следующей неделе, дорогая леди Бридлингтон! Ничего официального, знаете ли: только несколько друзей и, возможно, молодежь немного потанцует.

Дождавшись того, чтобы леди Бридлингтон приняла это лестное приглашение, она уехала. Леди Бридлингтон просто ничего не понимала. Она была достаточно проницательна, чтобы понять, что за этой неожиданной оказанной ей честью лежит нечто большее, чем простая любезность, но она терялась в догадках, что именно. Леди Самеркот была матерью пяти подающих надежды и требующих огромных расходов сыновей, и было хорошо известно, что большая часть состояния Самеркотов уже заложена. Удачные браки были просто необходимы наследникам, и никто не был так озабочен поисками достойной невесты, как их мама. На какое-то ужасное мгновение леди Бридлингтон подумала, не слишком ли она усердно скрывала обстоятельства Арабеллы в своей настойчивости помочь ей. Но она не могла припомнить, чтобы с кем-нибудь говорила на эту тему. Более того, она была уверена, что никогда даже не упоминала об этом.

Знатная миссис Пенкридж, навестив свою «дорогую подругу» с целью пригласить ее и ее протеже на изысканный Musical Soiree[17] и объяснив, извиняясь, что приглашение не дошло до них из-за нерасторопности секретаря, очень тепло говорила об Арабелле.

— Очаровательна, просто очаровательна! — заявила она, обращая свою улыбку-маску на леди Бридлингтон. — Она затмила всех наших красавиц! Эта простота так завораживает! Вас можно поздравить!

Как ни была поражена леди Бридлингтон этой речью, исходящей из уст леди, известной не только своей надменностью, но и острым язычком, это, по крайней мере, развеяло некоторые опасения, связанные с визитом леди Самеркот. У Пенкриджей не было детей. Леди Бридлингтон, над которой не раз презрительно подсмеивалась миссис Пенкридж, недостаточно хорошо была с ней знакома, чтобы знать, что почти единственным проявлением у нее человеческих чувств была нежная привязанность к ее племяннику, мистеру Горацию Эпворту.

Этот элегантный джентльмен, носящий бакенбарды и монокль, обладающий кармашком для часов, а также надушенным носовым платком, недавно оказал честь своей тетушке одним из далеко не частых визитов. Удивленная и обрадованная, она спросила, чем может помочь ему. Мистер Эпворт, не колеблясь, сказал ей:

— Вы могли бы помочь мне в знакомстве с новой наследницей, мэм, — откровенно признался он. — Дьявольски хороша, к тому же настоящий Крез!

Леди навострила ушки и воскликнула:

— Кого ты имеешь в виду, мой дорогой Гораций? Если ты говоришь о девчушке Флинта, я достоверно знаю, что…

— Тьфу! Ничего подобного, — прервал ее мистер Эпворт, отметая Флинтов одним мановением белой холеной руки. — Полагаю, у той не более тридцати тысяч фунтов! Эта же девица так богата, что даже не говорит об этом. Ее называют леди-богачка.

Мистер Эпворт снова махнул рукой, но на этот раз в направлении, как с натяжкой можно было оценить, севера.

— О, где-то там, мэм! Йоркшир или какое-либо другое из этих дьявольски далеких графств! Смею сказать, что она дочь торговца: шерсть, или хлопок, или что-то в этом роде. Жаль, но мне не удалось ее увидеть: говорят, она очаровательна!

— Я ничего о ней не слышала! Кто она? Кто сказал тебе, что она очаровательна?

— Услышал вчера от Флитвуда, — небрежно объяснил мистер Эпворт.

— Этого пустомели! Я не хотела бы, чтобы ты часто ходил к Ветерсу, Гораций! Предупреждаю, бесполезно обращаться ко мне! У меня не осталось ни единой гинеи, и я не осмелюсь снова просить мистера Пенкриджа помочь тебе, по крайней мере, пока он не забудет прошлого раза.

— Познакомьте меня с этой девчонкой, и я буду по гроб жизни вам благодарен, мэм, — ответил мистер Эпворт. — Знакомы вы с леди Бридлингтон, а? Девчонка остановилась у нее.

Тетушка с удивлением уставилась на него:

— Если бы у Арабеллы Бридлингтон остановилась богатая наследница, она бы хвасталась об этом по всему городу!

— Нет. Флитвуд объяснил мне, что девчонка не желает, чтобы об этом знали. Не хочет, чтобы охотились за ее состоянием. К тому же хорошенькая девчонка, как говорит Флитвуд. Зовут Тэллент.

— Я в жизни не слышала этого имени.

— Боже мой, мэм, чему удивляться? Говорю вам, она из дьявольски далекого места на севере!

— Я не верю тому, что исходит от Флитвуда.

— О, это не он, — весело сказал мистер Эпворт. — Он также ничего конкретного не знает об этой девчонке. Это все Несравненный. Знает все об этой семье. Ручается за девчонку!

Выражение лица леди изменилось, взгляд стал более напряженным.

Она быстро спросила:

— Бьюмарис?

Он кивнул.

— Если он ручается за нее… Она прилична?

Ее племянник был слегка шокирован этим вопросом и, пытаясь протестовать, заметил:

— Черт побери, мэм, вы, наверное, сошли с ума, если задаете мне такой глупый вопрос! А теперь я спрошу вас — стал бы Бьюмарис ручаться за девушку, которая собой ничего не представляет?

— Нет, разумеется, нет, — решительно сказала она. — Если это правда, и в ней нет ничего вульгарного, я думаю, она вам подойдет, мой дорогой Гораций.

— Я считаю точно так же, мэм, — ответил ее племянник.

— Я нанесу утренний визит леди Бридлингтон, — сказала миссис Пенкридж.

— Да, так и сделайте, и уж постарайтесь! — поддержал ее мистер Эпворт.

— Все это так утомительно, ведь мы с ней никогда не были близки! Однако обстоятельства переменились! Я все сделаю сама!