– Знаешь, по-моему, тебе просто нужно расслабиться... Давно ты проводил время с какой-нибудь красоткой?


– Только не это! Не начинай всё заново...


– А я говорю серьёзно, брат! Поезжай со мной завтра до гавани. Выпьем, повеселимся, а на ночь найдём тебе девчонку.



Грубо фыркнув какие-то ругательства, Найт лёг на спину, сложив руки под голову, и холодно произнёс:


– Уволь меня от своей заботы. И я буду развлекаться когда и как захочу!


– Знаешь, упрямство не делает тебе чести, – Джеймс бросил в пропасть последний камушек. – Ха! А, может быть, тебе понравилась та девчонка?



Они одновременно повернули головы, и их взгляды встретились: Джеймс глядел на друга с усмешкой, а тот – с невысказанным пожеланием своему товарищу удавиться или хотя бы скрыться с глаз.


– Ничего страшного в том, что ты её захотел, нет...


– Заткнись!


– ... она ведь прелестна, хотя и слишком молода, лично для меня. Агата говорит, что, хоть она и дерзкая, зато очень нежная... Думаешь, толстяк её отдаст хотя бы на ночь, если ты ему достаточно заплатишь?



Барнс стукнул кулаком о твёрдую поверхность, затем резко поднялся и, держась за стальную изгородь, разделявшую крышу на две половины, зашагал в сторону узкого окна, ведшего на чердак. И на просьбы друга успокоиться и вернуться он так и не ответил.



Агата нашла подругу на заднем дворе таверны, когда та выносила завёрнутую в потрёпанную ткань кучу мусора, а затем бросила её в яму позади небольшого сарая. Взяв Элисон за руку, молодая женщина подвела её к чёрному ходу, где из-за приоткрытой двери были слышны возня и пьяные выкрики в общем зале.



– Я спрашивала обо всём, что ты просила. Джеймс говорит, что его друг больше не упоминал тебя и вообще отказывается возвращаться сюда для иных встреч.



Агата выдержала усталый, печальный взгляд девушки и, вздохнув, поинтересовалась:


– Возможно, ты всё-таки ошиблась? Найт Барнс вовсе не твой супруг.



Ответом ей было упорное молчание. Элисон кусала губы и тёрла пальцами огрубевшую кожу ладони.


– Милая, – Агата положила руки на её худые плечи. – Мне очень жаль, что всё так вышло. Но, в любом случае, твоя жизнь продолжается.



Девушка подняла на неё блестящие от накатывающих слёз глаза.


– Джеймс рассказал мне, что через три дня в гавань заходит бельгийский корабль. Из Гавра он отплывёт прямо в Портсмут! Джеймс обещал помочь устроить тебе побег, и вскоре ты окажешься дома!



Радости от такого долгожданного шанса свободы Элисон не показала. Она понуро опустила плечи, словно на душе её стало ещё тяжелее. Её подруге оставалось лишь вздыхать. Грубый голос Луи, раздавшийся за стенами, заставил молодых женщин напрячься, и Агата заговорила уже шёпотом:


– Послушай меня, Элисон. Это может быть твой единственный шанс выбраться отсюда, Джеймс не желает связываться с бельгийцами, и он не хочет попасться, если всё пойдёт не совсем гладко... Но не бойся, он просто никогда не помогал женщинам... вот так. Ты должна забыть о том мужчине, даже если это твой муж. Он не признал тебя, Элисон! Очнись же и пойми, что ты должна быть сильной, чтобы вернуться домой!



– Я не могу, – подала, наконец, девушка голос. – Я не смогу сбежать, зная, что Александр здесь, так близко!


– Говори же тише, глупая...


– Мне нужен ещё один шанс, Агата! – она словно в молитве сложила перед собой руки. – Единственный шанс поговорить с ним, прошу тебя, помоги мне с этим! Я рисковала своей жизнью, своей честью, чтобы найти его. И я была похищена, привезена сюда. И теперь именно здесь я нашла его! И когда нашла, я не могу просто так сдаться!



За дверью вновь раздался голос охранника: он весьма грубо по-французски велел молодым женщинам возвращаться в зал. Агата схватила подругу за руку, крепко сжав тонкое запястье пальцами, и прошипела почти с раздражением:


– Если ты не будешь готова через три дня, Джеймс тебе не поможет, и корабль уйдёт! Возможно, он упросит Найта прийти на встречу, но если ничего не выйдет – ты должна о нём забыть!



Агата подумала о том, что может случиться, если Элисон останется здесь. Едва она станет старше, и толстяк, хозяин таверны, вовсю решит воспользоваться её прелестным личиком и не менее прелестным телом. Тогда Элисон может превратиться в одну из тех несчастных портовых девушек, чьи услуги скудно оплачиваются и чья репутация и здоровье загублены уже до конца их дней. Нет, этого она для подруги не желала.



Элисон с благодарностью смотрела на неё весь оставшийся вечер, пообещав, что будет послушна в дальнейшем. А пока, как и обычно, с утра и до следующего вечера её ждала тяжёлая работа, и Элисон, едва коснувшись пропахнувшей дымом ткани подушки, крепко заснула до рассвета.



Следующим вечером, после нескольких часов работы под присмотром Луи и частым пристальным взглядом хозяина таверны, Элисон поднималась на второй этаж с самыми хмурыми мыслями. Идя по полутёмному коридору, она слышала невнятные голоса, доносившиеся за дверьми гостевых комнат. Ей нетрудно было догадаться, чем занимались там другие работницы заведения с полупьяными гостями, и благодарила Бога за то, что судьба оградила её от этого разврата. Элисон подумала, что не выдержала бы и дня такой жизни, поэтому ценила всё, что делала для неё Агата. Целый день девушка размышляла о побеге, но в большей степени об Александре, и её сердце разрывалось от болезненных ощущений и выбора.



Погружённая в свои мысли, Элисон прошла по коридору до поворота направо, ведшего к другой лестнице; она глядела только себе под ноги и не замечала ничего, и лишь когда неожиданно врезалась в широкую, мужскую грудь, ахнула и подняла голову.



Увидев перед собой мужа, она впала в ступор, и на мгновение ей показалось, что он был видением, поэтому с силой стиснула кулаки. Поначалу Александр смотрел на неё с удивлением, затем, видимо благодаря виски, запах которого можно было легко учуять, он чуть пошатнулся и, прислонившись спиной к стене, скрестил руки на груди.



– Вот так встреча, – произнёс он весьма связно, хотя по его бледному лицу было заметно, что он много пил этим вечером. – А я уж надеялся её избежать, но... видимо, не судьба!



Как в далёкое первое время их совместной жизни, Элисон с молчаливым, невыраженным ничем раздражением принимала его насмешку, и эта мысль почти заставила девушку улыбнуться.


– А ты во многом не меняешься, – сказала она, смело глядя ему в глаза.


– Ну конечно! Ты ведь «знаешь меня»!


– Да, я знаю.



Насмешка тут же превратилась в строгую холодность; мужчина отошёл от стены и встал прямо перед Элисон так, что кожей она почти ощущала жар его тела через тонкую рубашку.


– Ты сделал то, о чём я просила? Поговорил со своим наставником?


– Поговорил.


– И что же?



Он наклонился к ней, внимательно разглядывая её, и девушка вжала голову в плечи, теребя краешек старого фартука. Шрамы на коже делали лицо Александра грозным, придавая ему выражение неумолимого презрения особенно сейчас, когда он собирался сказать ей всю правду.



– Пусть я не помню своей жизни до того несчастного случая. И пусть меня это пугает время от времени. Но я точно знаю, кто спас меня и все эти три года был рядом. А если ты утверждаешь, что я твой муж, отчего же эти светлые воспоминания до сих пор не напомнили о себе? Что это была за жизнь, раз я о ней не помню? Если это нечто неприятное, позорное, и я просто не желаю это вспоминать – тогда стоит ли пытаться!?



В его словах, сказанных так, будто он отвергал само существование Элисон, хотя на самом деле она стояла сейчас перед ним, девушка познала и для себя долю правды. Если сам Бог допустил, чтобы Александр забыл её, то что могло бы исправить его волю? В конце концов, если бы не их отцы, Элисон никогда не стала бы его женой, и их пути не пересеклись бы.


– Но ты говорил, что любишь меня, – еле-еле вымолвила она, чувствуя горячие слёзы на щеках. – Ты говорил это...



Элисон вспомнила, как не смогла ответить ему на эту любовь, потому что была слишком зла, и её мелочные амбиции взяли верх над иными чувствами. Но тогда она действительно не могла ему ответить взаимностью, хотя и должна была. То был её долг, долг супруги перед мужем.


– Ты ошиблась, крошка. Я ничем не могу тебе...



Он не успел договорить, когда Элисон во внезапном порыве прижалась к нему так, что он спиной почувствовал твёрдость стены. Девушка приподнялась, сжав пальцами ворот его рубашки, притянула мужчину к себе, и, когда коснулась влажными губами его губ, он ощутил всё её отчаяние, боль и тоску в этом поцелуе. Стоило ей отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза, как он почувствовал не менее отчаянную потребность в ней, в её нежном запахе кожи и мягкости губ, поэтому крепче сжал её талию руками и, резко повернувшись вместе с девушкой, прижал её к стене.



Они оба оказались в тени, хотя проходившие мимо нетрезвые гости могли разглядеть их силуэты, прижатые у стены друг к другу. Внезапно охватившее его желание до того было сильным, что на какое-то мгновение Найту показалось, будто он действительно сошёл с ума. Но его руки настойчиво скользили по спине девушки, а пальцы то и дело сминали ткань её платья и задирали юбку выше и выше. Он слышал тихие стоны и с жадностью, совсем несвойственной ему, терзал снова и снова мягкие губы и проникал между ними языком. Всё, что было таким важным и значимым, теперь не имело никакого смысла. Может быть, у него просто слишком давно не было женщины. Может быть...