– Я вернусь. И очень скоро. И вот когда я вернусь, поверь, ты этому не обрадуешься. Готовься.



Он натянул поводья так, что конь взбрыкнул. Когда Алекс скрылся за чьим-то ближайшим домишком, его люди не спеша направили своих лошадей в поле. По дороге в замок, пока усиливался и нещадно дул в лицо утренний ветер, Элисон с ужасом вспоминала всё произошедшее на рассвете. А последние слова Александра теперь казались ей смертным приговором.


***



Элисон почему-то сразу догадалась, что ни Ривза, ни Хаддингтона в замке уже не было. Означало ли это, что случилось какое-то иное несчастье или же нет, не было ясно. Подчинённые графа передали Элисон и Джоэля экономке, которая встречала их у дверей, словно знала об их возвращении. Сонного мальчишку отнесли к нему в комнату, а Элисон, которая от усталости и выпитых напитков почти валилась с ног, миссис Уоллес заставила выпить чаю перед тем, как отправить спать и её.



Проснулась Элисон, с отяжелевшей головой и чувством тошноты, оттого, что ощутила холодную влагу на лице и подушке под щекой. С трудом открыв глаза, она увидела Александра, склонившегося над её постелью. Его загорелое лицо было мрачным, очень серьёзным, а взгляд строгим, даже жестоким. В правой руке он держал небольшой кувшин, из которого, по-видимому, и облил свою жену.



– Поднимайся, – произнёс он бесстрастно, затем сам схватил Элисон за локоть и, притянув к себе, поставил на ноги. – Ты сейчас похожа на портовую шлюху, правда, довольно красивую для таковой. Посмотри на себя. Это платье и растрёпанные волосы... Да ты воняешь деревней!


– И вы смеете мне об этом говорить? – смело спросила девушка, и этой смелости ей прибавил ещё не исчезнувший хмель.


– Да, дорогуша! Я смею. Я – твой муж!



– Вы – тиран и грубиян, каких поискать! Прислуживаете своему папаше, будто у вас нет своего слова. Вы такой же, как и он! Вам на всех плевать! – Элисон дёрнулась и высвободила руку из его цепких пальцев. – Это вы пьяница, об этом все знают! И как вы относитесь к людям! Да, вы с самого детства делали только то, что хотели. Вы омерзительны! Вы не джентльмен!


– А кто джентльмен, по-твоему? Кэллис? Он вырезáл людей на войне, будто свиней, вместе со мной, стоя за моей спиной! Он пил вместе со мной до беспамятства и трахался со всеми теми шлюхами так, что...


– Хватит!


– Нет уж, слушай, дорогуша! Ты думаешь, что знаешь людей, знаешь меня, но ты ошибаешься. Ты не видела мира и не знаешь причин, по которым человек желает забыться. Жила в своей собственной сказке, считая, что так всегда и будет! Кто-то пьёт, заливая тоску, а кто-то бросается в объятия к первому встречному лишь потому, что тоже хочет любви и ласки! Хочет ощутить себя нужным, ценным, когда все отворачиваются от него!



Алекс схватил Элисон за руки, дёрнул на себя, затем сжал пальцами её подбородок так, что она сдавленно застонала.


– Ты не знаешь меня, – зашептал он ей в губы, – не имеешь понятия, кто я такой. И, уж поверь мне, всё это время я старался быть настоящим ангелом рядом с тобой. Но кажется, тебе этого было недостаточно.



Александр поставил кувшин на столик у постели, затем, не выпуская руки Элисон из своей, потащил девушку за собой из спальни. Когда они очутились в коридоре, Элисон тут же почувствовала жуткий холод и вскоре поняла, почему: они быстро спустились на первый этаж, где под лестницей была настежь распахнута старая железная дверь, откуда и шёл сквозняк. Алекс втолкнул жену туда, и Элисон, чтобы не свалиться со ступенек, ведших вниз, вцепилась пальцами в неровную каменную стену. Послышался тяжёлый скрип позади, и пространство вокруг затопила тьма. Девушка прижалась спиной к стене, тогда Алекс, который будто стал видеть в темноте, снова схватил её за руку и потянул за собой.



Они довольно долго спускались вниз, и Элисон уже не чувствовала ни страха, ни хмеля, потому что все чувства её притупились перед чем-то неизвестным. Когда оба, наконец, ступили на твёрдую землю, девушка поняла, что здесь, внизу, всё же есть свет. Глаза привыкли к темноте, и Элисон увидела, что находится в небольшом помещении, где низкие потолки и каменные стены, и их не касался инструмент. По камню кое-где стекала сверху вода. У левой стены были сложены непонятной формы железные инструменты, а посреди «пещеры» стоял огромный стол на мощных, толстых ножках, обитый также железом на гладкой поверхности.



В полутьме Элисон чуть не запнулась о торчащий в полу камень, но Александр держал её крепко. Он толкнул её к железному столу и, когда Элисон обернулась, Алекс тихо и строго произнёс:


– Ты ведь не знала, что раньше здесь проводились казни? Когда-то давно в этих подвалах выносили приговоры осуждённым. И так называемым ведьмам тоже. Людей сюда приводили насильно, запирали без еды и воды на долгое время. Затем мучили почти до смерти, и когда они были достаточно сломлены болью и страданиями, их жестоко казнили.



Он замолчал, отвернувшись к стене, где торчал единственный зажжённый факел, и шокированная девушка видела в полутьме лишь его медленно вздымающиеся широкие плечи под тонкой тканью рубашки.


– Это место пропитано ужасом и болью, – продолжал Алекс с пугающей воодушевлённостью. – Как бы я не хотел возвращаться сюда, оно всё равно тянет меня к себе. Я с ним связан, я сам весь пропитан болью.



Его голос стал печальным, отяжелевшим от сбитого дыхания. Когда он обернулся к жене, выражение его лица вновь было строгим, мрачным.


– Я делал много ужасного в своей жизни. И продолжаю делать это. Я тоже мучаю людей, тех, кто не угодил моему отцу, – по мере того, как он говорил, Алекс приближался к Элисон, а она лишь с ужасом смотрела на него снизу вверх. – Я привожу сюда его должников, его врагов и просто тех, кто ему не нравится. Я умею делать так, что человек расскажет мне свои секреты или сделает то, что я захочу. Но перед этим он настрадается вдоволь. Ты стоишь у стола, на котором истекали кровью такие люди. Где они теряли свои пальцы, уши, глаза...



– Нет, не может быть! – крикнула она, и слова её эхом раздались здесь. – Вы это всё выдумываете... Напугать меня хотите... А я не боюсь, ясно?!


– Почему тогда дрожишь и нетвёрдо стоишь на ногах? Я не лгу, малышка, я рассказываю тебе это, потому что больше нет смысла притворяться в чём-либо. Ты будешь знать обо мне всё, и я буду знать всё о тебе. Никаких секретов, никакой фальши. Мы будем лишь супругами, такими же, как и многие другие! Я хочу этого, и я буду возвращаться домой каждую ночь, а ты – ждать меня, и греть для меня постель, и любить так, как я захочу.



– Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ!



Она закричала так громко, что сам Алекс увидел слёзы в её глазах, и как побелели костяшки пальцев её маленьких рук, которыми она держалась за край железного стола.


– Но ты полюбишь...


– Это ещё почему?


– Потому что больше некому.



Он постарался вложить в тон своего голоса столько горечи и тоски, сколько мог, сколько чувствовал. Ибо знал: если сейчас не достучится до неё и не покажет, чего хочет на самом деле, то вряд ли ему удастся сделать это позже. А Элисон смотрела на него всё так же: с ненавистью и презрением. В карих глазах, мокрых от слёз, отражались блики пламени факела, будто они горели изнутри.


– И вы думаете, – начала она негромко и говорила спокойно, сдержано, – что я вдруг буду чувствовать к вам нечто большее, чем ненависть? Что вдруг полюблю искренне и всей душой? Нет, нет уж, этому не бывать...


– Перестань мне перечить! Я сумел смириться с твоим появлением в моей жизни, почему ты не можешь сделать этого?


– Я с вами никогда не смирюсь.



Алекс смотрел на неё и видел в карих глазах всё ту же злобу, то же презрение, что окончательно подвело его к черте. Но, как оказалось, его жене ещё было, что сказать:


– Я знаю про Маргарет, – произнесла она уверенно. – И что вы делали с ней в доме её отца.


– Ты видела?!


– Конечно! – Элисон упрямо ухмыльнулась, вздёрнув маленький носик. – Теперь, кажется, вы разрушили все мешавшие вам границы, да? Вот и шли бы вы к ней снова! И оставили бы меня и мою семью в покое!



Он и сам не понял, как случилось то, что случилось далее. Александр вплотную подошёл к Элисон, размахнулся и со всей силы ударил её правой рукой. Но пощёчина не заставила её успокоиться: девушка, приложив к горящей щеке ладонь, гневно взглянула на Алекса, затем вдруг отпихнула его от себя и со всех ног бросилась бежать обратно по коридору к выходу. Он слышал звуки её шагов, и как скрипнула тяжёлая дверь наверху.



Александр остался один в полутёмном помещении. Здесь пахло гарью, но он ещё мог уловить аромат вина, наверняка, которое Элисон случайно расплескала на платье, находясь в деревне. Он не пошёл за ней, не кинулся догонять, чтобы наказать. Сейчас он сам себя не ощущал, а перед его глазами всё ещё была она, с ненавистью глядящая на него. Маленькая, растрёпанная, но бесстрашная и уверенная в себе. И Алекс ещё долго простоял так, опираясь на стол, потеряв счёт времени и себя самого в пространстве.



Когда он, наконец, вернулся из подвала, старые часы в гостиной над камином показывали без четверти четыре утра, а из-за задёрнутых тяжёлых штор в комнаты еле-еле пробивались первые лучи восходящего солнца.



– Где ты был? – кинулась к нему беспокойная миссис Уоллес, спустившись со второго этажа. – Объясни мне, что происходит?