Татьяна Веденская - Апрельский кот

Отек немного спал, а синяк пожелтел по краям. Все течет, все меняется. Усталое лицо почти тридцатилетней женщины, уже видны носогубные складки. Бессонница старит, бессонница убивает. Тусклые серые глаза, взлохмаченные волосы. Тонкие губы искривились в усмешке. Красотка. Я умылась, расчесала волосы и нацепила на нос порядком уже поднадоевшие солнцезащитные очки. Пора на работу.

В кабинете Игоря Вячеславовича Апреля я оказалась только в следующий понедельник. На самом деле я и забыла уже о нашем психологе, но его назначение образовалось само собой в нашем корпоративном компьютере. Электронная система учета вывела на моем мониторе, в самом низу, справа, маленькую иконку-напоминание: «Прием психолога. 15.40». Гхм. Малдер. Не мой случай. Ничем ты мне не поможешь, дорогой, разве что еще раз дашь поспать на своем прекрасном диване. Такую психотерапию я бы только одобрила, но усомнилась в том, что и во второй раз Игорь Вячеславович окажется настолько добр. Он был слишком красивым мужчиной, чтобы оказаться еще и приличным человеком. Это как отталкивающиеся друг от друга разнозаряженные частицы. Как теза и антитеза. Как альфа и омега.

Слишком красив, чтобы быть добрым. Редкий цвет глаз: глубокий зеленый, не изумрудный, а похожий на темную листву елового леса, глаза цвета хаки – с такими глазами и на мир смотришь по-другому. Высокий лоб – признак интеллекта. Что этот мужчина нашел в профессии психотерапевта? Может быть, я чего-то не знаю, может быть, не все психологи – как моя сестра?

– Ромашка, ты в курсе, что сегодня будет инспекция? – спросил меня Саша, подойдя сзади и склонившись над моим трепещущим телом. Шучу. Трепетать – это не мой стиль. Саша посмотрел мне прямо в экран. Там крутилась трехмерная модель для обработки сейсмологических данных. – Красивенько. Между прочим, я написал в HR, что нам нужны инженеры-системщики.

– Зачем? – удивилась я. – Разве тебе со мной плохо?

– Мне с тобой – хорошо. Даже еще лучше. Но ты заметила, что нам втрое больше целей поставили за последнее полугодие. Мы никогда не занимались анализом баз данных.

– Думаешь, кто-то копает? – задумчиво протянула я. – Но зачем? Ты же знаешь, если кто и захочет к нам в холдинг протащить «своего», то уж точно не в наш отдел. Тут ведь не только придурковато улыбаться надо, а еще и высшую математику надо знать, ассемблеры всякие с C++. Кому это надо?

– Никому, – согласился Саша. – И все же… говорю тебе, что-то происходит. У меня иногда появляется ощущение, что мы с тобой – винтики в механизме, предназначения которого не знаем не только мы с тобой, но и вообще никто. Разливы нефти. Теперь вот сейсмологические модели, передача данных в режиме прямого времени. Зачем все это? Инспекция эта, опять же. Кто-то копает.

– Под программистов? Какая-то несуразица. А что с инспекцией этой? Чего они хотят? – лениво поинтересовалась я. – Проверят, достаточно ли у нас тут пыльно? На предмет пожарной безопасности?

– Они хотят, чтобы мы рассказали о наших проектах. Постников придет, Крендель. Чтобы представили оценки эффективности, представляешь? Вот какая у тебя оценка эффективности твоей работы?

– Я на работе – это значит, что все очень эффективно, – усмехнулась я. – Саша, а ты вообще откуда слов таких набрался? «Оценка», «эффективность», – хмыкнула я. – Еще скажи, «объем продаж» и «кривая роста узнаваемости». Саша, мы же программисты, а не менеджеры!

– Вот о чем и речь. Я и сказал, что, мол, не менеджер. Мне что дают, то и делаю. А зачем дают, какие цели, для чего им базы данных, чем они их собираются наполнять – не мое дело. Сами рисуйте эти кривые. А они: «Жди нас к трем».

– Говоришь, Постников будет? – процедила я, заглядывая в экран. Через строки данных программы смутно виднелось мое скучающее лицо. Синяка уже почти не было видно, и все же давать этому пижону Постникову такой материал для сплетен я не хотела. – Слушай, а я-то в три не могу никак.

– Нет? – усмехнулся Саша. – И чем же таким ты так сильно будешь занята?

– Да вот же! Кренделя поручение. Иду поправлять голову.

– Тебе не поможет, – вздохнул Саша. – Слушай, а перенести нельзя? Я что же, должен один тут отдуваться?

– А ты тоже сбеги, – предложила я. И тут же предоставила Саше план побега – по старой дружбе и ради будущего, которое видела для нас с ним моя сестра Лиза.

– Ох, красота! – ухмыльнулся Саша, разглядывая маленькую, давно уже мною написанную программку, главной и единственной функцией которой было временное и совершенно не смертельное «падение» базы данных бухгалтерии. Я написала эту программу, чтобы в любое время можно было выдернуть из бухгалтерии Машу Горобец и пойти с ней пообедать (поужинать, поиграть в настольный теннис в подвале «Биг Бена»). – И что делать?

– Сейчас я ее запущу, и без пятнадцати три в бухгалтерии все зависнет. Ты пойдешь и посмотришь к ним там в экраны с умным видом. Потом скажешь, что нужно проверить систему на вирусы. И все – ты свободен ровно на час. Через час система сама собой перезапустится.

– Гениально.

– У нас в МФТИ это называется «план Б», – улыбнулась я. – Мы – кузнецы нашей свободы.

– Ладно. А ты, значит, к психологу?

– Психотерапевт – это не то же самое, что психолог, – пояснила я, нацепляя на плечи длинный вязаный кардиган. – Психотерапевт – человек ценный, он может даже наркотики выписывать и сильнодействующие препараты. В отличие от психологов, которые точно не могут облегчать людям страдания.

– То-то ты туда зачастила, – рассмеялся Саша, отслеживая глазами, как стартует моя программа «Машенька». – Говорят, этот Апрель – красивый мужик.

– Кто говорит? – удивилась я. – Другие мужики?

– Смешно! – фыркнул Саша, но тут оба наших телефона зазвонили, причем практически одновременно. Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Саша взял трубку.

– Да. Да, что? Кошмар? Все зависло? Отчет? Совсем не работает? Конечно, немедленно приду. Не вопрос. Конечно, все починим, не волнуйтесь! – И он радостно потер ручки.

– Отвертки возьми, – бросила я Саше вслед. Тот обернулся удивленно, ибо для IT отвертки были инструментом бесполезным. Но я знала, что в бухгалтерии очень любят, когда что-нибудь отвертят, а потом привернут назад. Саша кивнул, взял со стола отвертку, которой мы недавно развинчивали компьютерный системный блок, чтобы почистить кулер. Уже на ходу он позвонил Кренделю, чтобы доложиться о возникших непредвиденных обстоятельствах. Я не стала дослушивать, развернулась и пошла к противоположному выходу.

Апрель сидел за столом, а за спиной у него во все стороны разлетался залитый солнцем город. На нем была голубая рубашка, темно-серый галстук с косой полоской, на носу неожиданно обнаружились очки в тонкой серебристой оправе, отчего Игорь Вячеславович смотрелся как спустившийся с Олимпа профессор всевозможных наук. Должно быть, с таким представительным видом перед ним открываются любые двери. Я застыла на пороге, пытаясь справиться с чисто физическим шоком от того, насколько привлекательный у нас в холдинге психотерапевт. В прошлый раз я, кажется, не разглядела его как следует из-под своих солнцезащитных стекол. Апрель оказался хорош, опасно хорош, как раз из таких, чью внешность недооценить крайне чревато.

– Ого! Вы даже раньше времени! – радостно воскликнул Игорь Вячеславович, отрывая взгляд от экрана. – Я-то думал, что вообще больше не придете. Как ваши дела?

– Все очень плохо, – ответила я и тут же пожалела об этом. Только те, кто хорошо меня знает, поймут, что за этой фразой ровным счетом ничего не скрывается. А для профессионального психотерапевта за этим может крыться целый букет диагнозов. И вот уже Игорь Вячеславович прямо сверлит меня взглядом. – Я имею в виду: весна, слякоть, авитаминоз. Все как у всех. Нормально, в смысле.

– Ага. Как ваш глаз, зажил?

– Вполне, – буркнула я, испытывая непреодолимое желание убраться куда подальше. В самом деле, зачем я пришла? Ведь сейчас этот чтец подсознания подумает, что я хочу его услуг, и примется задавать вопросы. Не лучше ли было остаться на инспекцию? Впрочем, я представила себе злое лицо Постникова, которого лишили возможности испортить мне жизнь, и это придало мне сил.

– Присаживайтесь. Значит, решили воспользоваться моим приглашением?

– Конечно, у вас ведь такой удобный диван! – воскликнула я фальшиво-радостным тоном.

– Не сомневаюсь, что это было главным аргументом «за». Хорошо. Я предлагаю нам начать все заново. Итак, я – Игорь Вячеславович, врач-психотерапевт высшей категории.

– Осторожнее, – попросила я, усаживаясь на диван.

– С чем?

– Вы так бряцаете орденами и медалями, что они могут попадать с груди, – ответила я и не без удовольствия отметила, как меняется лицо Малдера, когда он хохочет.

– А вы – Фаина Павловна Ромашина, сотрудник отдела IT. Все верно?

– Вы хорошо осведомлены, – хмыкнула я. – Сколько длится сеанс? В чем его цель? Из точки «А» в точку «Б» добираемся?

– Я вам один вопрос, а вы мне три? – хитро сощурился Малдер. – Сеанс длится час. Цель его формируем мы с вами сами. Если хотите попасть в точку «Б», можно это назвать и так, только придется побольше рассказать мне про все промежуточные ваши точки. Теперь позвольте спросить. Кто вас ударил?

– Дался всем мой синяк! – покачала головой я. – Что делать, если я не хочу об этом говорить? Что, если это не моя тайна?

– Защищать обидчика – очень женский выход из положения, – нахмурился Игорь Вячеславович.

– А вы, конечно, считаете, что в этом моменте моей биографии лежат ключи ко всем моим проблемам? Погодите-ка, как там? Это не моя вина, это его вина, и я не должна винить себя, а должна выпустить наружу чувства, в том числе и стыд, и боль, и слезы. Так, да? Потому что стыдно должно быть не мне, а ему?

Малдер смотрел на меня озадаченно. Затем он встал, снял очки и потер усталые глаза. Мне почти стало жаль его, ведь неудобно же. Человек желает мне добра, а я его за нос вожу.