— Я слышала, будто он намерен тщательно изучить творчество каждого из них, а затем выплачивать многим из людей искусства крупные пособия, разве не так?

— А чем до той поры жить бедному поэту, у которого на все про все осталась только пожетонная плата Литературной академии[42] — тридцать два су в день?

— На тридцать су вы можете купить фунт хорошего масла, двух цыплят, дюжину яиц, кувшинчик сидра и два фунта гороха или бобов. И у вас еще останется несколько монет, чтобы выпить шоколад «У испанской карлицы», — засмеялась Анжелика. Она наконец догадалась, к чему клонит этот столь же практичный, сколь и мечтательный поэт.

Добрейший Лафонтен скорчил такую мину, какой комедиант стал бы изображать на сцене удрученное состояние своего героя.

— Увы! Дорогая маркиза, вы безжалостно точны в своем подсчете, хоть и упускаете из виду некоторые, на первый взгляд, незначительные нюансы. Чтобы получить пожетонную плату в Академии, мы вынуждены торчать там часами напролет, доказывая, что обычно не сидим без дела, как будто труд литератора можно измерить, как локоть сукна! Получается, что чем больше мы работаем, тем больше хотим есть.

Анжелика поднялась и достала из своей шкатулки увесистый кошель.

— Это поможет вам дождаться возвращения королевской пенсии, месье де Лафонтен. А что до милостей, которыми осыпает меня король, то кому, как не вам, знать, что людская молва может превратить в гору даже крошечную песчинку.

На лице поэта отразились живейшие чувства, свидетельствующие о том, что щедрость Анжелики превзошла его ожидания.

— А вы, месье Перро, — маркиза повернулась к молодому человеку, — чего вы желаете?

— Мадам, — подскочил тот, — я ничего… я не знаю… то есть… главное — это ваши желания.

— Замечательно! В таком случае я без обиняков расскажу вам, чего хочу. Я хочу, чтобы меня оставили в покое и чтобы я смогла наконец принять ванну.

— «Купающаяся Сусанна»[43], — с жаром воскликнул Лафонтен. — О! Какая дивная картина!

Маркиза направилась к маленькой двери в свои апартаменты, а поэт последовал за ней по пятам.

— Я не Сусанна, — категоричным тоном заявила Анжелика, — а вы — точно уж не старцы, не так ли?

— Отчего же — не так, — произнес вдруг третий посетитель, о котором Анжелика успела забыть.

— Что значит «не так»?

— Я — старец, поскольку вы спросили именно об этом, прекрасная дама. Меня зовут Савари, я аптекарь, и мне необходимо побеседовать с вами наедине, потому что мое дело касается короля, вас, но главным образом — науки.

— О нет! Сжальтесь, — простонала Анжелика. — У меня голова раскалывается, неужели вы не понимаете? И ни музы, ни наука мне не помогут. Вот, возьмите и себе кошелек, но только уйдите!

Казалось, господин с бородкой не видит денег, протянутых Анжеликой. Он подошел к маркизе и сунул ей в рот нечто, что та от изумления тотчас проглотила.

— Мадам, не надо ничего бояться! Эти драже способны укротить самую строптивую головную боль. Секрет их изготовления я узнал на Востоке, ведь я — продавец аптекарских товаров, как я уже имел честь сообщить, а также бывший торговец с Востоком.

— Вы торговец? — удивилась Анжелика, вглядываясь в тщедушную фигуру.

— Я связан с обоими советниками торговых представительств Марселя, и именно через них мне стало известно, что месье Кольбер говорил о вас как о персоне, которая занимается торговлей на море.

Чуть поколебавшись, Анжелика все же заметила, что ее единственный корабль торгует с Вест-Индией, а вовсе не с Востоком.

— Это неважно, — упорствовал аптекарь, — меня совершенно не интересует ваш корабль. Я пришел к вам по делу, которое может заинтересовать особу короля и вас саму.

Анжелика уже была готова послать настырного просителя ко всем чертям, тем более что обе «гордости» Академии наконец-то тихонько удалились через заднюю дверь.

— Моя просьба может показаться вам в высшей степени странной, — продолжал фармацевт, — вы можете счесть ее нескромной и даже нелепой. Тем хуже, потому что я надеюсь только на вас и мне некуда отступать. Буду краток. Вскоре к Его Величеству прибудет один необыкновенный посол, хотя наш государь сам еще не знает о предстоящем визите. В любом случае, этот визит неофициальный. Еще короче. Посланник Его Величества Сулеймана, шахиншаха Персии[44], прибудет для ведения переговоров о подписании договора о взаимной помощи и дружбе с королем Франции.

— Может быть, вы и есть тайный посланник персидского шаха? — усмехнулась Анжелика.

Лицо старика потемнело от огорчения, и он стал похож на обиженного ребенка. Со стоном он продолжил:

— Увы! Как бы я хотел быть им! И я бы не хуже других справился с заданием шахиншаха. Я говорю и пишу на персидском, турецком и арабском языках, знаю иврит. Пятнадцать лет я был в рабстве, сначала у турецкого султана в Константинополе, потом попал в Египет, и меня уже собирался купить султан Марокко, наслышанный о моих медицинских познаниях, когда при посредничестве святых отцов один из близких родственников выкупил меня. Но дело не в этом. Я хочу, чтобы в интересах нашего короля, в ваших собственных интересах и в интересах науки вы попытались раздобыть крошечный образец редчайшего продукта, который персидский посол намеревается преподнести нашему монарху. Речь идет о минеральной настойке, которую называют мумиё[45]. Надо отметить, что персы обладают этим веществом в чистом виде, тогда как я смог получить лишь образцы из египетских могил, непосредственно с мумий. Эта субстанция использовалась в составе для бальзамирования.

— И вы заставили меня проглотить эту гадость? — воскликнула Анжелика.

— Разве вам не стало лучше?

Анжелика с удивлением заметила, что мигрень в самом деле исчезла.

— Вы — настоящий волшебник! — заметила она с невольной улыбкой.

— Скорее — ученый, исследователь, мадам. Если бы вы смогли достать образец этого раствора, я бы молился на вас, потому что это безмерно помогло бы в работах, которым я посвятил всю свою жизнь. Но мне ни разу не удалось раздобыть даже капли. Я только видел эту жидкость во флаконе, охраняемом тремя мамелюками. Видел и даже смог вдохнуть ее аромат. Она пахнет так сильно, что запах можно почувствовать за сотню туазов. Отвратительный и в то же время дивный запах. Так пахнут трупы и мускус… Восхитительно! — ликовал аптекарь.

Анжелика начинала подозревать, что имеет дело с умалишенным или с человеком, чей рассудок помутился от старости. «Самое главное — ему нельзя перечить», — решила она. Посетителя следует выпроводить самым вежливым образом. Она пообещала сделать все возможное, хотя и сомневается, что сможет получить доступ к столь ценному подарку.

— Вы можете все! — пылко выкрикнул ученый. — Вы просто обязаны находиться там, когда прибудет посол и станет вручать свой подарок. И если окружение короля и, главным образом, неучи-врачи не оценят всю значимость предмета и совершат кощунство, выбросив его, обещайте мне спасти хотя бы каплю. Умоляю, СПАСИТЕ МОЕ МИНЕРАЛЬНОЕ МУМИЁ!

Анжелика обещала сделать все, что будет в ее силах.

— Спасибо! Тысячу раз спасибо, прекраснейшая дама! Вы дарите мне надежду.

С удивительным проворством ученый опустился на колени и несколько раз коснулся лбом роскошного ковра. Затем убеленный сединами старик поднялся и извинился за восточный обычай, который он перенял, находясь в турецком плену.

Анжелика еще раз повторила свое обещание, незаметно подталкивая собеседника к выходу. При этом она не удержалась и спросила аптекаря, почему вдруг он решил прийти именно к ней вместе со всей разношерстной толпой просителей.

Старик выпрямился и вернулся к действительности. Его взгляд стал острым и внимательным. Он сказал, что, впервые заметив Анжелику, сразу же понял, что она создана, чтобы занимать первое место всюду, где появляется.

— Но где вы могли меня заметить?

— При дворе.

— При дворе? Вы?

— Разве я не говорил вам, что связан с советниками торговых представительств Марселя?

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он продолжил:

— По тем же причинам, что вам изложили эти господа из Академии, я не мог не заметить, что ваше положение в обществе упрочилось, а король вам благоволит. Но прежде всего вашу значимость усиливает то обстоятельство, что мадемуазель де Лавальер теряет свои позиции, ей грозит скорая опала.

— Опала? А я считала, что она на пике своей славы, осыпана королевскими милостями.

— Все верно, мадам; однако ученый, коим я являюсь, не может не заметить, что ее падение не за горами, потому что кривая, стремящаяся к своей вершине, названной Декартом «максимумом», затем неминуемо низвергнется к нижней точке, названной «минимумом». Но помимо этих, так сказать, математических прогнозов, существуют явления простые, обыденные, которые помогают мне предвидеть будущее. Скажем так: крысы уже бегут с тонущего корабля. Рядовые люди из окружения мадемуазель де Лавальер, включая ее первого камердинера, дезертировали, чтобы явиться к вам. А в свете последних событий это означает лишь одно: у вас неплохие шансы стать фавориткой Его Величества.

— Что за чепуха! — Анжелика пожала плечами. — Мэтр Савари, для вашего возраста у вас слишком бурное воображение.

— Вот увидите! Вот увидите! — сказал маленький старичок, и его глаза блеснули за стеклами массивных очков.

В конце концов он ушел.

Оставшись одна, Анжелика заметила, что в доме что-то переменилось. Внезапно наступила полная тишина.

Она дернула за шнур звонка, не рискуя выйти в переднюю, и через несколько мгновений послышались шаги дворецкого Роже, который не замедлил появиться в комнате.

— Мадам, ужин подан.

— Ну наконец! Куда пропали все просители?

— Я распустил слух, что вы тайком отбыли в Сен-Жермен, и эти болваны тотчас бросились из особняка в погоню за вами. Пусть госпожа маркиза простит меня, но я не знал, как отразить такое нашествие.