Но Анжелика не дала себя обмануть. Она не верила этим преисполненным добродетели протестам. Некоторые черты характера Атенаис удивляли Анжелику, которая каждый раз не могла разобраться, что это — лицемерная ложь или искреннее чувство. Следует заметить, что легкомысленной Монтеспан была свойственна крайняя набожность. Фрейлина не пропускала ни единой мессы, ни единого богослужения, и королева без устали повторяла, что наконец-то счастлива появлению единомышленницы.

— А помните, — смеясь, воскликнула Анжелика, — как мы вместе с Франсуазой Скаррон ходили к прорицательнице Монвуазен? Кажется, вы уже тогда хотели узнать, сумеете ли влюбить в себя короля…

— Легкомысленные забавы! — маркиза махнула рукой, будто снисходительно насмехаясь над собственными капризами. — Тогда я еще не попала в свиту Ее Величества и искала любой способ зацепиться при дворе. Лавуазен наговорила нам столько глупостей…

— Что нас всех полюбит король!

— Даже Франсуазу!

— Да еще как! У меня отличная память: судьба Франсуазы должна стать самой блистательной. Король женится на ней!

Молодые женщины дружно расхохотались.

— Франсуаза Скаррон!.. Королева Франции!

Игроки тоже от души веселились. Кости гремели в стаканчике, звенели экю, которые выигравшие опускали в свои кошельки. Поваренок так увлекся, что сжег сухарики.

Анжелика подложила в камин полено.

— Я видела Франсуазу сегодня вечером. Она уезжала из Версаля после целого дня бесплодных ожиданий. Ей так и не удалось вручить очередное прошение королю. Бедняжка Франсуаза!

— Она совсем не знает меры, везде ходит со своими прошениями. Во вторник она была в Сен-Жермене. Король повернулся к ней спиной, я услышала, как он сказал герцогу Сент-Эньяну: «О мадам Скаррон просто невозможно забыть; когда она прекратит меня преследовать?»

— Как хорошо, что его слова не долетели до ушей несчастной просительницы!

— Пустяки! Даже если до ее ушей долетит самая отвратительная реплика, это не помешает ей ходить и просить. Я отлично знаю Франсуазу, ничто не сломит ее настойчивости. Вот уже два года, как она тщетно обивает пороги королевских дворцов. И знаете, к чему это привело? К тому, что она стала появляться все чаще и чаще. Ее скоро начнут путать с персонажами гобеленов, украшающих Сен-Жермен, Версаль или Фонтенбло.

— Еще один способ добиться, чтобы тебя заметили. У Франсуазы красивые глаза, превосходный цвет лица, самые очаровательные в мире манеры и осанка.

— Она слишком чернявая, вы не находите? Но признаю, что она любезна, в чем-то талантлива. Она вполне заслуживает какой-нибудь скромной должности при дворе. Редко можно встретить такую прекрасно воспитанную особу, и при этом такую изворотливую.

«Да… бедность учит изворотливости», — подумала Анжелика.

Атенаис де Монтеспан произнесла этот короткий панегирик своей бывшей подруге по пансиону Франсуазе д’Обинье лишь для того, чтобы вернуться к собственной блистательной персоне.

— Как я несчастна! — внезапно вздохнула она. — Представьте себе, я должна тысячу восемьсот ливров каретнику, который выполняет для меня еще и шорные работы. Это он сделал мне последнюю конскую сбрую. Вы обратили внимание, какая отличная выделка кожи? Я хотела ее позолотить, потому что она похожа на вышивку. Просто чудо!

— Тысяча восемьсот ливров…

— Ну, не такой уж огромный это долг! Я пропустила бы мимо ушей жалобы месье Гобэра и попросила бы его подождать, как других мастеров: портного, белошвейку, ювелира. Но этот несносный Пардайан, мой муж, некстати вмешался в мои дела с мастером Гобэром и пообещал ему отдать мои серьги с тремя гроздьями, украшенными тремя крупными бриллиантами. Я так ими дорожу! Если завтра я не заплачу по счету, то потеряю свое украшение! Случалось ли вам видеть, чтобы муж до такой степени неловко и неосмотрительно встревал в дела жены? Да у него у самого деньги из рук рекой текут… Он играет! Играет! А я не могу наставить его на путь истинный. К тому же его чудачества… Иногда меня охватывает страх при мысли о том, что я окончу жизнь, как тетка Бельгард, — вы знаете про герцогиню? Она из семьи Пардайана, не моей, хочу это подчеркнуть. Муж неожиданно стал ее ревновать. Ему семьдесят пять лет, а ей — пятьдесят пять. Так вот: он запер ее в своем замке, лишил всего необходимого, ей даже приходится резать простыни, чтобы сшить себе рубашки! Вот что меня ожидает оттого, что я имела неосторожность согласиться на этот брак. Во всех этих Пардайан де Монтеспан есть нечто странное. А знаете, что написала в своем завещании прабабка Луи Анри? Она не любила своего третьего сына — того, кто сейчас архиепископ Санса. Вообразите, она оставила ему в наследство «от самого чистого сердца» ровно пять экю «в память о пяти ранах Спасителя Нашего Иисуса Христа». Согласитесь, что подобную шутку трудно проглотить, даже стоя на краю еще открытой могилы, даже будущему епископу… Впрочем, он не менее эксцентричен, чем его мать. Этот дядя Луи, архиепископ Санса, — сущее наказание. Он постоянно упрекает меня в «легкомыслии». А сам-то не слишком строгих нравов. Про него говорят, что он заставляет других искупать свои собственные грехи… Представляете, в окружении каких сумасшедших проходит моя жизнь? Но думаю, дорогая, что вам не намного легче, чем мне. Эта шутка с каретами, которую сыграл с вами ваш муж, совершенно в духе моих драгоценных родственничков. Наверное, это одна из самых забавных шуток, о которых я слышала.

— Я бы тоже посмеялась этой шутке, если бы оказалась на месте тех дам, которым вы станете ее рассказывать завтра, — с горечью воскликнула Анжелика.

— Не считайте меня настолько болтливой. Я никому ничего не скажу. А жаль! Королевский двор даже представить себе не может красавчика Филиппа в роли ревнивого мужа… Какой неприятный сюрприз!

Анжелика, чья щека еще горела от пощечины, полученной от Филиппа, не находила истории мадам де Монтеспан веселыми. Зато выражение ее лица, по всей видимости, вернуло хорошее настроение лукавой Монтеспан.

— Но вам-то не о чем печалиться, ведь вы удерживаете своего Филиппа иными средствами, чем супружеская привязанность. Скажем так: позволяете ему без меры черпать из ваших сундуков.

При дворе Анжелика хотела быть маркизой дю Плесси-Бельер и никем иным. Намек мадам де Монтеспан на ее коммерческую деятельность заставил Анжелику заскрежетать зубами.

— Конечно, вас ничего не волнует, кроме себя самой, и вам совершенно безразлично, позволю я запереть себя или нет, — с досадой воскликнула Анжелика. — Однако сейчас самое время понять, что вместе со мной вы тоже рискуете многое потерять. Если бы вы были умнее, то помогли бы мне закрепиться при дворе, например указали бы на какую-нибудь вакантную должность, которую я могла бы купить.

Атенаис воздела руки к небу.

— Бедняжка, что вы только говорите! Вакантная должность при дворе? С тем же успехом можно искать иголку в стоге сена. Здесь каждый только и мечтает о какой-нибудь должности, и, увы, золото не помогает.

— Но ведь вы приобрели для себя должность фрейлины королевы.

— Меня назначил сам король. Мне часто удавалось его рассмешить, когда он приходил к мадемуазель де Лавальер. Его Величество решил, что я смогу развлечь и королеву. Король очень внимателен к своей супруге. Он был настолько заинтересован в моем присутствии рядом с Ее Величеством, что деликатно внес деньги за мою должность, ведь я сама никогда бы не смогла за нее заплатить. Если нужна поддержка, то это должна быть поддержка короля! Давайте подумаем: к кому вы могли бы обратиться? Или еще лучше — создайте что-нибудь при вашем непосредственном участии и представьте запрос Его Величеству. Ваше предложение будет рассмотрено Высшим Советом. Если вам удастся зарегистрироваться в Парламенте, вы получите место.

— Это все очень сложно и долго. Что значит «при вашем непосредственном участии»?

— Ну, точно не знаю… Здесь требуется немного воображения. Вот недавний пример. Я слышала, что месье дю Лак, дворецкий маркиза де Лавальера, объединился с Колленом, камердинером герцогини, чтобы просить милости взимать налоги в два су с каждого арпана земли[20] на пустырях между Мёдоном, Сен-Клу и хутором Шани близ Версаля. Идея гениальная, потому что раз король благоволит к этому краю, то здесь очень скоро начнут скупать участки. А кто точно знает, что означают эти самые «пустыри»? Прошение поддержала сама мадемуазель де Лавальер, и король незамедлительно его подписал. Он никогда ни в чем ей не отказывает. Парламенту оставалось лишь утвердить решение государя. И вот два ничтожества, наделенные такой привилегией, со дня на день раздуются от экю. А во всем виновата наша фаворитка, которая столь трепетно заботится о челяди! Она не умеет говорить «НЕТ». Король уже тяготится толпами просителей, которых она к нему направляет. Конечно, первый среди них — ее брат-маркиз. Вот у кого настоящий талант к попрошайничеству. Вы могли бы проконсультироваться с ним. Он охотно посоветует вам что-нибудь дельное, тем более что, как я заметила, вы ему небезразличны. А я могу представить вас королеве. Поговорите с ней. Может быть, у вас получится вызвать ее симпатию.

— Это было бы замечательно! — воскликнула Анжелика. — Обещаю вам, что я найду в своих сундуках кое-что, чтобы угомонить вашего каретника.

Маркиза де Монтеспан не стала скрывать своей радости.

— Договорились. Вы просто ангел! Но могли бы стать архангелом, если бы ко всему прочему подарили мне попугая. Да, одну из этих огромных птиц с островов, где вы ведете торговлю… Такую птичку с красными и зелеными перьями… Ах! Как я мечтаю о попугае!

Глава 6

Как только стало светать, мадам де Монтеспан зевнула и потянулась. Она еще немного поболтала с Анжеликой, перескакивая с одной темы на другую. Неудобство комнаты так и не дало им толком прилечь, чтобы хоть немного отдохнуть.