Навстречу Анжелике бежала Сюзанна и кричала:

— Он спасен! Он спасен!

— Кто?

— Наш Кантор!

Так Анжелика узнала, что группа молодых людей отправилась на бой с ирокезами, среди них был и Кантор; из этой жестокой схватки он вышел цел и невредим.

От страха и облегчения она чуть было не упала в обморок, силы ее иссякли.

— Мадам, пойдемте скорее в дом!

Молодой Александр де Росни, а также шестнадцатилетний сын г-на Обур де Лонгшона были убиты.

Целью молодых людей, руководил которыми Кантор, было прийти на помощь бастиону, сооруженному на подступах к Квебеку по приказу г-на де Пейрака. Там сражались трое его людей, отражая мушкетами штурм ирокезов. Их чуть было не схватили, но тут подоспели молодые люди. Все вместе они сдерживали натиск двухсот ирокезов и тем самым спасли лагеря гуронов.

Но внезапно ирокезы отступили в лес и исчезли.

Анжелика волновалась о судьбе урсулинок и их детей. По тревоге монастырь был окружен солдатами, но поскольку враги не смогли прорвать оборону бастиона, то обстановка в городе оставалась спокойной. Сейчас урсулинки занялись миссией милосердия, а дети уплетали, как обычно, тартинки с патокой.

В доме было полно народа: дети Сюзанны, соседи. Анжелика поднялась и закрылась в своей комнате, как она и сделала несколько часов назад, теперь же ей казалось невероятным, что прошло так мало времени. Кантор был жив. Город спасен. Уттаке ушел. Она бросила пояс Вампума на кровать и издали разглядывала его: «Благодарю! Благодарю Матерей Пяти Народов. Настанет день, когда я пойду в долину Пяти Озер, чтобы отблагодарить их».

Она была без сил. Самое худшее было позади, но это не принесло ей счастья. Взгляд ее упал на осколки фаянсовой чашки, которую она разбила в порыве гнева, и воспоминания о катастрофе вновь нахлынули на нее. В сущности, они жили в ней все это время, когда она бежала навстречу Уттаке, чтобы остановить его, как Святая Женевьева. Но у Святой Женевьевы не было столь мучительной тяжести на сердце. Шок прошел, и саднящая рана вновь дала о себе знать.

Жизнь пойдет своим чередом, и ей придется повернуться лицом к губительному зрелищу. Жоффрей предал ее. Жоффрей склонился над Сабиной де Кастель-Моржа, он улыбается ей той же улыбкой, что так волнует ее… Он был для нее всем. Она не могла без него жить, а он больше не любил ее, она ему надоела…

Здесь мысль ее остановилась. Она решила, что пошла по ложному пути. Заявить, что он ее больше не любит, что она ему надоела, значило разыграть плохую трагедию. Это было равнозначно тому, если бы ее попытались убедить, что Никола де Бардань значит для нее больше, чем Жоффрей.

Но ведь он не был легкомысленным… Она пришла в отчаяние от того, что он испытал влечение к Сабине, хотя она сама первая заметила ее оригинальную внешность.

Лицемерка, она добилась своего! В то время, как она с каждым днем чувствовала себя все более любимой мужем, купаясь в его чувстве, эта прекрасная тулузка потихоньку отбивала его.

«Это хороший урок для тебя!»

Никогда… Никогда больше не будет так, как раньше. Она не могла оторвать взгляда от осколков своего счастья у своих ног: это была реальность, на которую ей открыл глаза мстительный Анн-Франсуа. Когда это произошло? Как будто в другой жизни… Такой прекрасной, прекрасной! Какой уже никогда не будет…

С улицы кто-то позвал ее душераздирающим голосом.

— Анжелика! Анжелика!

Этот ненавистный голос.

— Анжелика! Анжелика! Сжальтесь!

Голос приближался, голос Сабины де Кастель-Моржа. Анжелика не верила своим ушам. Как она осмелилась, презренная? Теперь голос уже слышался не на улице, а в доме. Крики смешались с рыданиями и с гулом голосов, пытавшихся успокоить и выражавших сочувствие.

— Анжелика, Анжелика! На помощь!

Анжелика медленно вышла из комнаты и остановилась на лестнице. Внизу, в гостиной среди белых чепцов мамаш, среди солдат и соседей, среди детей и просто уцелевших, греющихся у огня и попивающих теплое вино, она заметила Сабину де Кастель-Моржа, протягивающую к ней руки.

— Анжелика! Пойдемте! Пойдемте быстрее! Умоляю вас! Анн-Франсуа! Мой сын, мой ребенок! Он ранен! Он при смерти! Ни один хирург не решается подойти к нему… Только вы! Только вы можете спасти его!

Анжелика уцепилась руками за лестничные перила и не спускала с Сабины испепеляющего взгляда. Она ничего не услышала.

— Как вы осмелились переступить порог моего дома? И обратиться ко мне после всего, что вы мне причинили? — спросила она приглушенным голосом. — Почему краска стыда не залила ваше лицо?

Сабина, и без того бледная, стала мертвенно-синеватой. Ее расширенные зрачки были прикованы к лицу Анжелики, как будто она была в плену у ужасного видения. Она поняла, что случилось то, чего она боялась: Анжелика узнала о том, что минутная слабость бросила ее в объятия Жоффрея де Пейрака. Случившееся не укладывалось в рамки их обыденной жизни, и оно ничего не изменило в ней для других. Кроме Сабины, которая была в тот миг спасена.

Сейчас она была слишком напугана смертельной опасностью, грозившей ее сыну, и не успела притвориться и достойно ответить на обвинение.

А Анжелика прочла в ее лице признание вины, и сердце ее остановилось, застыло, как ледяной кулак.

Больше она ничего не слышала. Страшный гул рокотал в ее, ушах, заполнил ее голову. Она покрепче схватилась за перила, чтобы не упасть.

Ей уже не было дела до мольбы Сабины.

— Анжелика, не отказывайтесь спасти мне сына… Мой ребенок не должен умереть из-за меня! Он мой единственный сын, моя любовь, моя жизнь!

Анжелика слышала лишь этот проклятый голос, временами говоривший о любви.

— Замолчите!

Чувствуя, что она проиграла, и обезумев от страха за своего сына, Сабина упала на колени на плиточный пол и подняла к Анжелике свои сложенные руки.

— Простите! Простите меня!

И Анжелика возненавидела ее до смерти. Своим унижением, равнозначным признанию, Сабина не оставляла ей никаких надежд. Она знала, что это было правдой, но сейчас, когда был вынесен окончательный приговор, ей показалось, что она умирает.

— Вы украли у меня моего мужа! — заголосила она.

«Идиотка! — подумала она. — Ты прекрасно знаешь, что она у тебя ничего не украла».

Но она уже не владела собой. Ей нужно было кричать что угодно, лишь бы не задохнуться от ярости и боли.

— Замолчите! Встаньте! И покиньте мой дом! Вы мне отвратительны!

Сабина не опускала своих дрожащих рук,

— Пойдете! Придемте! — повторила она надтреснутым голосом, и каждый звук давался ей с трудом.

— Нет!

— Мой сын! Мое дитя! Моя гордость!

— Нет!

— Он умрет…

— Ну и пусть! Пусть он умрет, этот маленький кретин!

Г-жа де Кастель-Моржа застыла, не в силах произнести больше ни слова. Удар пришелся в самое сердце, она погружалась в кошмар. А эта женщина, эта жестокая незнакомка, это не Анжелика. Анжелика исчезла. А может, ее вообще не было? Скоро и Анн-Франсуа исчезнет, превратится в тень.

Она уронила свои руки и тяжело встала. В немом кольце присутствующих она искала глазами выход из плена этих глаз, возможность скрыться.

Кто-то поспешил открыть ей дверь.

Ей нужно вернуться к Анн-Франсуа, увидеть его до того, как он покинет ее. Она нужна ему. Возможно, он зовет ее.

Она пересекла гостиную, спустилась по ступенькам в маленькую прихожую и вышла. Перед ней все расступились, как перед воплощением скорби, отчаяния и проклятия.

Как только она покинула дом, пелена стала спадать с глаз Анжелики. Она обнаружила, что стоит на верхней лестничной площадке, окруженная затаившейся толпой.

Она поняла, что за столь короткий промежуток времени наговорила и совершила кучу глупостей. Перед недоуменными взглядами присутствующих ей в голову пришла мысль, что до этой минуты никто не знал о ее несчастье, разве только главные действующие лица, г-жа Дельпещ и ревнивый сынок, и что она сама сообщила обо всем Квебеку, Тем хуже. Ее крик принес ей облегчение. Внезапно она обратила внимание, что все изумленные взгляды обращены к ней.

Гнев уходил, оставляя в сердце пустоту и непонимание, откуда пришла эта боль, что было причиной. Она просто устала.

Но ведь она сказала ужасные вещи: «Пусть он умрет, этот маленький кретин».

Она представила себе умирающего Флоримона, который так любит жизнь. Взглядом она нашла Сюзанну, мужественную молодую женщину, такую естественную, такую близкую.

— Сюзанна, что я должна сделать?

— Мадам, вы не позволите умереть этому милому ребенку.

Анжелика повела плечами. Это было высказывание, типичное для матери. Все матери одинаковы. И она такая же! Они любят красоту. Каждое молодое существо красиво. Уход сына делает бессмысленным существование его матери, это крушение ее надежд и забот.

— Я сделаю это, Сюзанна, — сказала она. — Но как же это тяжело! Как тяжело!

— Мадам, вы сможете все.

— Пусть твой сын поможет мне нести сумку…

Она вошла в свою комнату и взяла то, что ей было необходимо.

Выйдя на улицу, Анжелика была удивлена, увидев, что г-жа де Кастель-Моржа дошла только до дома м-зель д'Уредан. Страдания сломили ее, и она еле двигалась, сгорбившись как старуха и опираясь о стены домов.

Анжелика догнала ее и, взяв ее под руку, сказала:

— Поспешим!

Весь Верхний город видел их вместе, и это опровергло потом слухи об ужасной ссоре, вспыхнувшей между ними. По дороге Анжелика расспросила о ранах Анн-Франсуа.

— Он ранен в живот.

— Ранения все разные… Смогу ли я на этот раз сделать что-нибудь…

В большой гостиной замка Сен-Луи на полу положили соломенные тюфяки, куда укладывали первых раненых. Среди них был и Анн-Франсуа. Случай с молодым человеком не был похож на другие. У него было множество ран, кроме того, он был ранен и в голову. Необходимо было действовать как можно быстрее и положиться на его молодость и крепкое здоровье.