Анна Голон - Анжелика. Путь в Версаль

Барона они нашли рядом со старой кормилицей, которая как раз чистила лук. Няня была все такой же дородной и бодрой. Правда, у нее выпало несколько зубов, а лицо в обрамлении белоснежных волос потемнело, под стать мавританке.

Но странное дело — Анжелике показалось, что радость, с которой ее встретили дома, была какой-то неискренней, вымученной. Так случается, когда люди внезапно узнают, что человек, которого они уже давно считали мертвым, неожиданно оказался живым и здоровым. Конечно, его долго оплакивали, но жизнь шла без него своим чередом, и вот теперь мнимого усопшего придется заново как-то в нее включать.

Неловкость рассеяло присутствие Флоримона и Кантора. Кормилица плакала, прижимая к сердцу «милых ангелочков». Через пару минут щеки детей раскраснелись от ее поцелуев, а их руки заполнились яблоками и орехами. Кантор, взобравшись на стол, исполнил весь свой песенный репертуар.

— А привидение, старая дама из Монтелу, все еще гуляет по замку? — спросила Анжелика.

— Я ее очень давно не видела, — ответила кормилица, качая головой. — С тех самых пор, как Жан Мари, младшенький, уехал в коллеж, она больше не появлялась. Я всегда считала, что она ищет ребенка…

В плохо освещенной комнате перед рамой для гобелена по-прежнему восседала тетя Жанна, похожая на черную жирную паучиху, обосновавшуюся в центре своей паутины.

— Она ничего не слышит, да и с головой у нее не все в порядке, — предупредил барон.

Между тем старуха, осмотрев Анжелику с головы до ног, неожиданно хрипло прокаркала:

— Хромой тоже приехал? Я думала, его сожгли!

Это был единственный намек на первый брак Анжелики, прозвучавший в Монтелу. Остальные домочадцы, видимо, предпочитали оставить в тени забвения тот отрезок жизни Анжелики. Впрочем, старого барона вообще мало что волновало. По мере того как дети покидали родовое гнездо, уезжая или выходя замуж, они все несколько перепутались у него в голове. Старик много говорил о Дени, офицере, и о Жане Мари, самом младшем. Он не интересовался Ортанс и не знал, что стало с Гонтраном. Главной темой его разговоров, как и прежде, оставались мулы.

Пройдясь по замку, Анжелика почувствовала облегчение. Монтелу остался все тем же. Немножко печальным, едва ли не убогим, но по-прежнему радушным!

Она искренне возликовала, увидев, что мальчики устроились на кухне Монтелу так, словно они родились среди ароматов супов с капустой и с колыбели слушали истории кормилицы.

Они упрашивали мать остаться ужинать и ночевать в замке. Но Анжелика увезла сыновей обратно в Плесси, так как опасалась пропустить приезд Филиппа. Она хотела встретить его сама.

На следующий день, не дождавшись гонца от будущего супруга, молодая женщина снова отправилась к отцу.

Вместе с ним она прошлась по родовым землям, и отец показывал ей, как он все обустроил.

Уже перевалило за полдень. Погода баловала, в теплом воздухе витали дивные ароматы, и Анжелике хотелось петь от счастья. Но когда прогулка подошла к концу, барон вдруг остановился, внимательно посмотрел на дочь и со вздохом спросил:

— Так, значит, ты вернулась, Анжелика?

Он сжал плечо повзрослевшей дочери и со слезами на глазах несколько раз повторил:

— Анжелика, девочка моя, Анжелика!..

Взволнованная, она ответила:

— Да, я вернулась, отец, теперь мы будем часто встречаться. Ведь вы знаете, что скоро состоится моя свадьба с Филиппом дю Плесси-Бельером, вы дали согласие на брак.

— А разве свадьбы еще не было? — удивился барон.

Анжелика сжала губы и промолчала. С какой целью Филипп убедил всю округу и даже ее собственную семью в том, что их венчание прошло в Париже?..

НА обратном пути Анжелика испытывала смутное беспокойство, и ее сердце забилось, как бешеное, когда во дворе замка она увидела экипаж маркиза.

Лакеи сообщили, что их хозяин прибыл более двух часов тому назад. Пока Анжелика разговаривала со слугами, дети обогнали ее и направились внутрь замка: они уже привыкли к новому дому.

Молодая женщина поспешила в замок, досадуя на себя, что отсутствовала, когда прибыл Филипп.

Поднимаясь по лестнице, она услышала детские крики.

«Опять Флоримон и Кантор расшумелись, — с досадой подумала она. — Деревенский воздух сделал их слишком непоседливыми».

Нельзя допустить, чтобы будущий отчим счел ее детей дурно воспитанными. Анжелика бросилась к комнате мальчиков, намереваясь строго призвать шалунов к порядку. Уже у двери она узнала голос Кантора. Мальчик захлебывался испуганным криком, и этому крику вторил злобный лай собак.

Анжелика открыла дверь и в ужасе остановилась.

Перед камином, в котором бушевал огонь, прижавшись друг к другу, стояли Флоримон и Кантор, а на них наступали три огромных волкодава, черных, как исчадия ада. Они свирепо лаяли и рвались с кожаных поводков. Концы поводков были в руке маркиза дю Плесси. Тот удерживал собак, но, казалось, забавлялся страхом детей. На плиточном полу в луже крови Анжелика увидела труп Портоса, любимого дога мальчиков — должно быть, преданный пес погиб, пытаясь защитить своих хозяев.

Кантор кричал, и его круглое личико было залито слезами. Но мертвенно-бледный Флоримон проявил небывалое мужество. Он достал свою маленькую шпагу и выставил ее в сторону собак, защищая брата.

Анжелика даже не закричала. Ее непроизвольная реакция оказалась быстрее мысли: схватив тяжелый деревянный табурет, она со всей силы запустила им в собак, которые взвыли от боли и отступили.

Анжелика сразу прижала к себе Флоримона и Кантора. Сыновья судорожно вцепились в мать, а Кантор тут же замолчал.

— Филипп, — срывающимся голосом произнесла Анжелика, — не следует так пугать детей… Они могли упасть в огонь… Посмотрите, Кантор даже обжег себе руку…

Молодой человек перевел на будущую супругу прозрачные, как лед, и такие же холодные глаза.

— Ваши сыновья трусливы, как бабы, — пробормотал он заплетающимся языком.

Его лицо было темнее, чем обычно, он слегка покачивался.

«Да он пьян», — подумала Анжелика.

В этот миг появилась запыхавшаяся Барба. Девушка прижала руку к груди, пытаясь унять сердцебиение. Она с выражением ужаса на лице посмотрела на Филиппа, потом на Анжелику и, наконец, заметила мертвую собаку.

— Пусть госпожа простит меня, — запричитала служанка. — Я пошла на кухню за молоком и ужином для малышей. Я оставила их под присмотром Флипо. Я не знала…

— Ничего страшного, Барба, — очень спокойно сказала Анжелика. — Дети не приучены к таким свирепым охотничьим псам. Но, конечно, они должны привыкнуть, если захотят, как истинные дворяне, став постарше, загнать оленя и кабана.

Во взглядах будущих дворян, устремленных на трех огромных собак, не читалось ни малейшего энтузиазма. Но рядом с матерью они больше ничего не боялись.

— Вы мои глупышки, — с ласковой укоризной пожурила сыновей Анжелика.

Филипп, в коричневато-золотистом бархатном костюме для верховой езды, стоял, широко расставив ноги, и смотрел на мать с детьми. Неожиданно он хлестнул собак своим хлыстом, дернул их за повод и вышел из комнаты.

Барба торопливо захлопнула дверь.

— Меня разыскал Флипо, — зашептала она. — Господин маркиз выгнал его из комнаты. И не пытайтесь меня отговорить. Я все равно уверена — он хотел, чтобы собаки загрызли мальчиков…

— Не говори глупости, Барба, — сухо оборвала Анжелика. — Просто господин маркиз не умеет общаться с детьми, он хотел всего лишь поиграть с ними…

— Ну да! Игры знатных господ! Мы-то знаем, как далеко они могут зайти. Я вот помню одного бедного малыша, который слишком дорого заплатил за эти игры.

При упоминании о Лино Анжелика вздрогнула. Белокурый Филипп с его небрежной походкой… он ведь был среди тех, кто истязал маленького торговца вафлями. Разве не остался он равнодушен к мольбам ребенка?

Дождавшись, пока сыновья успокоятся, она отвела их в детскую, а сама присела перед туалетным столиком в спальне, поправляя прическу.

Как отнестись к тому, что сейчас произошло? Стоит ли принимать случившееся всерьез? Филипп был пьян, это бросалось в глаза. Протрезвев, он, скорее всего, извинится за свое поведение…

Но слово, однажды произнесенное Мари-Аньес про Филиппа, все же сорвалось с уст Анжелики: «Зверь!»

Зверь затаившийся, скрытный, жестокий… Если он захочет отомстить женщине, то не остановится ни перед чем.

«Но ведь не станет же он мучить моих малышей», — подумала Анжелика, отбросив расческу в сторону и в волнении вскочив с места.

В ту же минуту дверь в комнату отворилась и на пороге появился Филипп. Его тяжелый взгляд остановился на молодой женщине.

— Ларец с ядом у вас?

— Я отдам его вам в день нашей свадьбы, Филипп, как это обусловлено договором.

— Мы венчаемся сегодня вечером.

— Ну что же, значит, я отдам вам его сегодня вечером, — ответила Анжелика, стараясь сохранить самообладание.

Она улыбнулась и протянула ему руку.

— Мы еще не поздоровались…

— Не вижу в этом никакой необходимости, — возразил маркиз и с силой захлопнул за собой дверь.

Анжелика кусала себе губы. Вот уж точно, человека, которого она выбрала себе в мужья, будет непросто приручить. Ей на ум пришел совет Молина: «Вам необходимо завладеть его помыслами». Но впервые в жизни Анжелика сомневалась в своей победе. Она не знала, как подчинить этого мужчину, созданного изо льда. Она чувствовала, что, когда он находится рядом с ней, в нем не пробуждаются никакие плотские желания. Да и сама Анжелика, охваченная тревогой, уже не испытывала влечения к будущему супругу.