Перед ним на полу стоял медный таз. Анжелика бросила туда увесистый кошелек и показала другой подарок: огромное сочное седло барашка и хлеб. Самые диковинные кушанья того времени.

– Ты, видать, не спешила! – прорычал Жанен. – Я давно поджидаю тебя, Маркиза. Знай, ты затеяла опасную игру.

– Я знаю, что тем, что еще жива, обязана тебе.

Она приблизилась. По обе стороны трона принца нищих собрались жуткие подданные его зловещего королевства: Большой и Малый Евнухи со своими безумными знаками отличия – метлой и вилами с насаженной на них дохлой собакой, Старый Пень с длинной бородой и розгами бывшего надзирателя из коллежа Наварры.

Жанен был одет, как всегда, безукоризненно, а на голове его красовалась великолепная шляпа с двумя рядами красных перьев.

Анжелика обязалась каждый месяц приносить или присылать ему такую же сумму и пообещала, что на его «столе» всего всегда будет вдоволь. Но взамен она хотела, чтобы ей оставили свободу ее новой жизни. И еще она попросила, чтобы нищие получили приказ оставить в покое «ее» харчевню.

По лицу Жанена она догадалась, что наконец поступила как должно и теперь он доволен.

Уходя, она степенно присела в реверансе.

Глава XX

– Дочь моя, будь я проклят, если еще когда-нибудь переступлю порог этой харчевни, где обманывают с изощренностью лучших парижских дворцов!

Услышав столь торжественную клятву, Барба опрометью бросилась в кухню. Клиент жалуется! Он уже не впервые приходил в харчевню «Храбрый Петух», весь в атласе и бантах, и в одиночестве молча садился за стол.

Похожий на фигурный торт, он ел с благоговейным выражением на лице и платил вдвое больше, чем полагалось по счету.

Поэтому его клятва прозвучала как гром среди ясного неба, и к ней следовало прислушаться.

К посетителю незамедлительно вышла Анжелика. Дворянин смерил ее взглядом с головы до ног. Похоже, он был в очень дурном расположении духа. Однако красота, а возможно, и непривычная благовоспитанность молодой хозяйки удивили его.

После минутного колебания он продолжал:

– Дочь моя, должен предупредить вас, что ноги моей больше не будет в вашем заведении, если еще хоть раз меня так облапошат.

Чтобы спросить, что случилось, Анжелика постаралась придать своему голосу самое смиренное звучание.

В ответ посетитель поднялся со скамьи в страшном волнении. Он побагровел, и Анжелика, решив, что он подавился костью, уже хотела похлопать его по спине.

Наконец недовольный гость обрел дар речи:

– По моему виду, красавица, вы могли бы догадаться, что у меня в особняке достаточно челяди, чтобы я не испытывал нужду приходить к вам ужинать. В первый раз я зашел сюда случайно, привлеченный БОЖЕСТВЕННЫМ ароматом, витающим у вашего порога. И не пожалел, потому что, к величайшему моему изумлению, отведал здесь омлет, какого даже я, вы слышите, я, советник Парламента, НЕ СМОГ БЫ ПРИГОТОВИТЬ!

Бросив быстрый взгляд на стол с едва початой бутылкой бургундского, Анжелика убедилась, что не выпивка была причиной столь странных речей. Она подавила смешок и самым невинным тоном произнесла:

– Сударь, мы всего лишь скромные трактирщики и еще всему учимся. Уверяю вас, я не знала, что советники Парламента столь разборчивы…

Поглощенный своим переживанием, посетитель продолжал жаловаться. Поданный ему сегодня омлет не имеет ничего общего с тем, о котором он сохранил БОЖЕСТВЕННОЕ воспоминание.

– Яйца свежие… – рискнула заметить Анжелика.

Но советник Парламента драматическим жестом прервал ее:

– Да хоть бы и несвежие! Дело не в этом. Я хочу знать, КТО готовил тот омлет. И не следует надеяться, что меня можно заставить съесть этот с таким наслаждением, как тот.

Подумав, Анжелика вспомнила, что сама приготовила тот знаменитый омлет.

– Я очень рада, что он вам понравился, – сказала она, – но, признаюсь, это чистая случайность, что вам его подали без предварительного заказа. Обычно я заранее получаю заказ, чтобы иметь возможность запастись всеми необходимыми ингредиентами.

В поросячьих глазках посетителя блеснуло вожделение. Умоляющим голосом он стал упрашивать Анжелику сообщить ему рецепт, и ей пришлось отстаивать его секрет с тем же кокетством, с каким она отстаивала бы свою добродетель.

Будучи от природы практичной, Анжелика мгновенно оценила клиента и решила, что он из тех, кого не стоит упускать, потому что он может стать неисчерпаемым источником доходов для «Храброго Петуха». Она степенно уперла руки в боки, разыгрывая приветливую, но хитрую трактирщицу. Предположив, что гость, похоже, очень сведущ в кулинарии, она заметила, что он должен знать, что, согласно вековой традиции, искусные повара делятся своими самыми знаменитыми рецептами лишь в обмен на звонкую монету.

Несмотря на свое высокое положение, толстый господин отпустил два-три ругательства, а затем со вздохом признал сделку честной. Договорились, что он заплатит, но при условии, что новый омлет окажется подобен тому, первому. На следующее застолье советник рассчитывал привести в качестве судей наиболее изощренных гурманов из дворца и Парламента.

Анжелика приняла пари и была щедро вознаграждена за любезное участие. Потом в обмен на увесистый кошелек советнику дю Берней был передан записанный рецепт. Тот прочел его вслух таким взволнованным голосом, словно это была любовная записка: «К дюжине взбитых яиц добавить щепотку нарезанных перьев лука, один или два печенных на решетке петушиных гребешка, шесть веточек петрушки, три-четыре веточки черноголовника, два-три листочка огуречной травы, столько же воловика, пять-шесть листочков щавеля, одну-две веточки чабреца, два-три листика нежного латука, немного майорана, иссопа и кресс-салата. Жарить в глубокой сковороде на сильном огне, на смеси растительного и ванвского сливочного масла. Сбрызнуть сливками».

В наступившей после чтения благоговейной тишине советник торжественно сказал Анжелике:

– Мадемуазель, признаю, что сам я, даже за гораздо более значительную сумму, чем та, что я вам только что вручил, ни за что не смог бы решиться открыть подобный секрет, достойный лишь богов. В этом мне хочется видеть ваше желание понравиться нам. В знак признательности обещаю, что мы с друзьями станем завсегдатаями вашего приятного заведения.

Так Анжелика привлекла в харчевню утонченных гурманов.

У нее побывали граф де Бруссен, Бюсси-Рабютен, маркиз де Вилландри.

Для этих господ кулинарные удовольствия превосходили все остальные, включая любовные. Под вывеской «Храброго Петуха» теперь останавливались кареты и портшезы, как и мечтала Анжелика. Приходили также буржуа, литераторы, медики.

У них было обыкновение до хрипоты спорить о медицинских свойствах подаваемых им кушаний.

– Рекомендую вам, господа, жаркое из косули, – говорил сотрапезникам врач Ламбер-Мартен. – Мы полагаем, что подвижность этого животного, легкость и живость очищают его мясо от всего лишнего… А что вы предложите нам после жаркого, красавица?

– Поджаренные оленьи рожки, – отвечала Анжелика. – Это не только необыкновенно изысканно, но, говорят, позволяет некоторым мужам надежно уберечься от подобных украшений.

* * *

В 1663 году Анжелика воспользовалась связанным с Великим постом вынужденным отдыхом, чтобы реализовать три своих сокровенных желания.

Первым делом она переехала. Ей никогда не нравился этот густонаселенный квартал поблизости от Шатле. В прекрасном квартале Марэ она нашла двухэтажный домик из трех комнат, показавшийся ей дворцом.

Ее новое жилище находилось на улице Фран-Буржуа, недалеко от пересечения с улицей Вьей-дю-Тампль. В царствование Генриха IV некий финансист затеял здесь возведение прекрасного особняка из кирпича и строительного камня. Но, разоренный войнами или мошенничеством, был вынужден забросить незавершенное строительство. Законченными оказались лишь ведущие в большой внутренний двор подъездные ворота с двумя небольшими домиками по бокам. Владелица здания, маленькая старушка, жила по одну сторону арки. Другую она по сходной цене сдала Анжелике.

На первом этаже два окна с крепкими решетками освещали коридор, ведущий в крохотную кухоньку и довольно большую спальню, где поселилась Анжелика. Прекрасная спальня наверху была отведена детям, которые устроились там со своей гувернанткой Барбой, оставившей службу у господина Буржю, чтобы поступить в услужение к «госпоже Моран». Такое имя решила взять себе Анжелика. Быть может, в один прекрасный день она сумеет добавить к нему благородную частицу. Таким образом, дети будут носить имя своего отца, де Моран. А потом уж она постарается вернуть им хотя бы титул, если не отцовское наследство.

Она безумно надеялась. Деньги могут все. Разве сейчас она не у себя дома?

Это была всего лишь привратницкая, но въездные ворота производили впечатление.

Хотя предназначенные для них створки из прекрасного дуба никогда не закрывались, композиция была завершена. Две головы ягнят среди гирлянд из цветов и фруктов. Дверь швейцарской выходила под арку.

Барба без сожаления покинула харчевню. Ей не нравилось ремесло кухарки, она любила только возиться с малышами. Вот уже некоторое время она занималась только ими. Чтобы заменить ее, Анжелика наняла двух девушек и поваренка. С Розиной, которая превратилась в приветливую и свеженькую служанку, Флипо в качестве поваренка и Лино, которому чаще всего поручалось развлекать клиентов и торговать вафлями, слоеными пирожками и вафельными трубочками, «Храбрый Петух» обзавелся солидным персоналом.

На улице Фран-Буржуа Барба и дети смогут жить спокойно.

Вечером после переезда Анжелика возбужденно сновала с этажа на этаж. Мебели у нее было немного: по кровати в каждой спальне, детская кроватка, два стола, три стула, плюшевые подушки для сидения. Но в очаге плясал огонь, а в большой комнате пахло блинами. Освящать дом принято именно блинами.