— Сегодня вечером вам везет, мадам, — с кислой гримасой сказал Анжелике маркиз де Тианж. — Вот уже около часа вы держите ставку и, кажется, не собираетесь ее понижать.

— Я никогда не видел игрока, который держал бы ставку так долго! — взволнованно воскликнул юный герцог. — Помните, мадам, что если вы проиграете, вам придется выплатить каждому из этих господ ту сумму, которую вы сейчас выиграли. Еще есть время остановиться, вы имеете на это право.

Господин Жомерсон взревел, что зрители не должны вмешиваться в игру, и если так будет продолжаться, то он потребует очистить зал. Его угомонили резонным замечанием, что он находится не во дворце, а у мадемуазель де Ланкло. Все ждали решения Анжелики.

— Я продолжаю, — молодая женщина раздала карты.

Председатель глубоко вздохнул. Он много проиграл и надеялся, что удача вот-вот улыбнется ему, и тогда он приумножит то, что столь неосмотрительно спустил. Где это видано, чтобы один игрок держал ставку так долго, как эта дама. Если госпожа Моренс будет продолжать в том же духе, она неизбежно проиграет, что будет лишь на руку другим участникам партии. Как повезло, что ставку держит именно женщина! И какое счастье, что у нее нет супруга, перед которым надо отчитываться, а иначе сейчас этот бедняга уже бы советовался с управляющим о количестве свободных средств, которыми он располагает.

Между тем, когда карты открыли, самая слабая комбинация оказалась именно у Жомерсона, и, сконфуженный, он вышел из игры.

Анжелика по-прежнему вела. Игроков окружили гости, и даже те, кто уже собирался уходить, медлили с отъездом. Они так и остановились у дверей, вытянув шеи, чтобы лучше видеть происходящее.

Несколько кругов на руках у партнеров оказывались карты, равные по силе. Анжелика продолжала держать ставку, но никто не выбыл из игры. Затем проиграл господин де Тианж. Он поднялся из-за стола, вытирая пот со лба. Ну и вечер выдался! Что скажет жена, когда узнает, что супруг проиграл какой-то шоколаднице госпоже Моренс доход семьи за два года? Конечно, если выиграет именно она! А если она проиграет, то выплатит принцу Конде сумму вдвое больше той, что выиграла сейчас. Даже при одной мысли об этом голова шла кругом! Эта женщина — сумасшедшая! Она упрямо идет к разорению. Ни один игрок, даже самый отчаянный, не осмелился бы на ее месте продолжить игру.

— Остановитесь, любовь моя! — умоляюще шепнул герцог Анжелике на ухо. — Вы не сможете выигрывать и дальше.

Анжелика положила ладонь на колоду карт. Маленький гладкий и твердый прямоугольник жег ей руку.

Она внимательно посмотрела на принца Конде. Эта партия зависит не столько от него, сколько от самой СУДЬБЫ.

Перед ней сидела СУДЬБА. Она приняла облик принца Конде, одолжила на время его огненный взор, орлиный профиль, белые хищные зубы, обнажившиеся в улыбке. И теперь в руках он держал вовсе не карты — нет, он сжимал маленький ларец, в котором сверкала зеленая склянка с ядом.

Вокруг него сгустились мрак и тишина.

Но тишина разбилась, как стекло, когда прозвучал звонкий голос Анжелики:

— Я продолжаю.

Силы вновь оказались равны. Равенство. Вилларсо высунулся в окно, зазывая прохожих. Он кричал, что такой сенсационной партии в хоку не бывало с тех пор, как его предок играл в Лувре на свою жену и свой полк с королем Генрихом IV.

В гостиной столпились все. Даже слуги влезли на стулья, чтобы издали следить за сражением. Свечи чадили, но всем было не до того.

В комнате стояла удушающая жара.

— Продолжаю, — повторила Анжелика.

— Равенство.

— Если еще три круга подряд выпадет равенство, то на кону будет выбор ставки.

— Последний, наивысший тур хоки… Такое можно увидеть раз в десять лет!

— Берите выше, дорогой мой, в двадцать лет.

— Еще реже, только раз в жизни!

— Помните финансиста Тортеме, который потребовал у Монморанси его герб?

— А тот в свою очередь попросил весь торговый флот Тортеме.

— И Тортеме проиграл…

— Вы продолжаете, мадам?

— Я продолжаю.

Лавина гостей чуть не опрокинула стол и едва не задавила обоих игроков.

— Дьявол вас подери! — разразился проклятиями принц, ища свою трость. — Клянусь, что поубиваю вас всех, если вы не дадите нам возможность дышать. Отойдите, черт возьми!..

Капельки пота выступили на лбу Анжелики, но только из-за жары. Волнения не было и в помине. Анжелика не думала ни о своих сыновьях, ни о тех усилиях, что ей пришлось приложить, создавая то, что она сейчас могла уничтожить.

Теперь все казалось ей совершенно логичным. Долгие годы она боролась с СУДЬБОЙ вслепую, как бедный трудолюбивый крот. А сегодня она встретилась с сумасбродной госпожой Фортуной лицом к лицу. И она возьмет судьбу за глотку, расправится с ней. Она столь же безумна, опасна и непредсказуема, как и сама СУДЬБА. Сегодня они играют на равных!

— Равенство.

В поднявшемся шуме раздались крики:

— Выбор ставки! Выбор ставки!

Анжелика подождала, пока немного уляжется суматоха, а затем тоном прилежной ученицы поинтересовалась, в чем именно заключается последний, наивысший тур хоки.

Все заговорили одновременно. Наконец, шевалье де Мере[32] уселся рядом с игроками и дрожащим голосом начал объяснять.

Во время последнего тура соперники вновь начинают с нуля. Все предыдущие долги и выигрыши аннулируются. Вместо этого каждый участник выбирает ставку, но сообщает не то, что он собирается поставить на кон, а то, что он намеревается потребовать у противника. Нечто невероятно ценное. Тут же привели примеры: в прошлом веке финансист Тортеме потребовал у Монморанси его дворянский титул, а уже упоминавшийся дед господина Вилларсо согласился с тем, что если он проиграет, то уступит свою жену и свой полк противнику.

— Могу ли я отказаться от партии? — спросила Анжелика.

— Это ваше неотъемлемое право, мадам.

Молодая женщина замерла, взгляд ее стал мечтательным. Было слышно, как по комнате летает муха. Вот уже несколько часов Анжелика «вела игру». Неужели в последнем туре удача оставит ее?

Внезапно она словно пробудилась ото сна, глаза ее вновь заблестели, но теперь уже каким-то диким, необузданным огнем. Она улыбнулась.

— Я продолжаю.

Шевалье де Мере перевел дух и сказал:

— Для выбора ставки существует фраза, предписанная правилами: «Партия принята. Если я выигрываю, я требую…»

Анжелика послушно кивнула и, все так же улыбаясь, повторила:

— Партия принята, монсеньор. Если я выигрываю, я требую у вас отель Ботрейи.

Мадам Ламуаньон громко вскрикнула, но взбешенный муж твердой рукой тут же зажал ей рот.

Все взгляды обратились к принцу, глаза которого гневно сверкнули. Но Конде был честным игроком и никогда не отступал.

Он тоже улыбнулся и надменно вздернул подбородок:

— Партия принята, мадам. Если я выигрываю, вы станете моей любовницей.

Все головы повернулись к Анжелике. Она по-прежнему улыбалась. Отблески свечей играли на ее приоткрытых губах. Испарина, выступившая каплями на ее золотистой коже, напоминала о сияющих, переливающихся лепестках цветков, увлажненных утренней росой. Усталость, которая голубыми тенями опустилась на веки, придавала лицу совершенно особенное выражение чувственности и отстраненности.

Присутствующие мужчины затрепетали. Тишина стала весомой, давящей.

Шевалье де Мере негромко сказал:

— Выбор вновь возвращается к вам, мадам. Если вы отказываетесь, партия продолжится, как обычно, с предыдущими ставками. Если вы соглашаетесь, то говорите: «Партия согласована».

Анжелика взяла карты.

— Партия согласована, монсеньор.

На сей раз на руках у Анжелики оказались лишь валеты, дамы и карты более мелкого достоинства. Настолько плохого набора у нее не было с самого начала игры. Однако, совершив несколько обменов, она все же сумела собрать комбинацию, пускай и слабую. Теперь было два выхода: попытаться с помощью «лотереи» собрать более сильную карту или же вскрываться сразу. В последнем случае она сильно рисковала, потому что на руках у принца Конде могла оказаться более значимая комбинация. Но с другой стороны, если и соперник на данный момент не располагает необходимыми картами, то в ходе обмена он может первым получить столь необходимого короля или туза.

Поколебавшись несколько секунд, Анжелика выложила карты на стол.

Сделала она это очень тихо, но даже пушечный выстрел не произвел бы на присутствующих большего впечатления.

Принц, не двигаясь, изучал свой набор.

Внезапно он встал, бросил карты на стол и склонился в глубоком поклоне:

— Отель Ботрейи — ваш, мадам Моренс.

Глава 14

Она не верила своим глазам. Слепое везение, невероятная удача, самый абсурдный поступок, который только можно было придумать, вернули ей отель Ботрейи!

Держа сыновей за руки, Анжелика бродила по роскошному дому.

Она не осмеливалась сказать им:

— Все это принадлежало вашему отцу.

И поэтому повторяла:

— Все это принадлежит вам! Вам!

Анжелика не уставала удивляться каждой мелочи: радующий глаз декор, скульптурные изображения богинь, детей, растений, кованые стойки перил, модная деревянная обшивка, сменившая устаревшую тяжесть гобеленов.

В полумраке лестниц и коридоров сверкало золото, поражали воображение роскошные фризы из цветочных гирлянд, переливающиеся в мерцающем сиянии светильников, которые держали в руках каменные изваяния.

Принц Конде не стал обустраивать особняк, который он так и не полюбил. Часть мебели он давно уже вывез, а ту, что осталась, с щедростью истинного вельможи пожаловал Анжелике.