— Мое почтение, мадам де Пейрак. Я как раз собирался к мэтру Фалло, чтобы поговорить с вами.

— Я в вашем распоряжении, господин аббат, но я не могу припомнить ваше имя.

— В самом деле?

Аббат одним движением снял широкополую шляпу и парик с короткими белыми волосами, и изумленная Анжелика узнала адвоката Дегре.

— Вы! Но к чему этот маскарад?

Молодой человек снова надел парик и проговорил вполголоса:

— Потому что вчера в Бастилии нужен был священник.

Он извлек из складок своего одеяния маленькую табакерку, взял понюшку, расчихался, высморкался и затем спросил:

— Как вы находите? Правдоподобно, не так ли?

— Несомненно. Я сама попалась на вашу удочку. Но… скажите, вам удалось попасть в Бастилию?

— Тс-с-с! Идемте к господину прокурору. Там мы сможем поговорить спокойно.

Дорогой Анжелика едва сдерживала нетерпение.

Узнал ли что-нибудь адвокат? Видел ли он Жоффрея?

Дегре очень степенно, тяжело шагал рядом с ней со смиренным видом достойнейшего набожного викария.

— И часто вам с вашей профессией приходится вот так переодеваться?

— С моей профессией — нет. Моя профессиональная гордость адвоката даже противится подобному маскараду. Но выживать-то надо. Когда я устаю от охоты на клиентов на ступенях Дворца правосудия, чтобы заполучить ведение дела, которое не принесет мне и трех ливров, я предлагаю свои услуги полиции. Если бы это стало известно, мне бы это навредило, но я всегда могу сделать вид, что действую в интересах своих клиентов.

— А не слишком ли смело переодеваться священником? — спросила Анжелика. — Ведь вас могут обвинить в святотатстве.

— Я не претендую на совершение таинств, я вызываю людей на откровенность. Мой костюм внушает доверие. Нет никого, кто кажется наивнее молоденького викария, только что покинувшего стены семинарии. Чего только ему не рассказывают. Ах! Я, конечно, не такой уж мастер. То ли дело ваш зять Фалло, который был моим соучеником в Сорбонне. Вот он далеко пойдет! Пока я играю роль аббата, семенящего рядом с прелестной девушкой, этот серьезный судья проведет все утро, стоя на коленях во Дворце и слушая судебную речь господина Талона на процессе о наследстве.

— Почему на коленях?

— Такова судебная традиция, существующая с правления Генриха IV. Прокурор готовит процесс, адвокат ведет дело в суде. Он гораздо выше рангом, чем прокурор. Тот должен стоять на коленях, пока адвокат говорит. Но зато у адвоката живот прилип к позвоночнику, а у прокурора брюхо набито. Еще бы! Он получил свою долю добрую дюжину раз на разных стадиях расследования.

— Мне все это кажется сложным.

— И все же постарайтесь запомнить эти детали. Они могут иметь значение, если нам удастся начать слушание дела вашего мужа.

— Неужели может дойти до этого? — воскликнула Анжелика.

— Это необходимо, — сурово ответил адвокат, — это его единственный шанс на спасение.

В маленьком кабинете мэтра Фалло он стянул с головы парик и пригладил руками жесткие волосы. Лицо, только что казавшееся таким веселым и оживленным, мгновенно приняло озабоченное выражение. Анжелика села у маленького столика, машинально вертя в руках одно из гусиных перьев прокурора. Она не осмеливалась задать Дегре вопрос. Наконец, не в силах более сдерживаться, она спросила:

— Вы его видели?

— Кого?

— Моего мужа.

— О! Нет, об этом и речи не может быть. Его пребывание в тюрьме окружено строжайшей тайной. Комендант Бастилии отвечает головой за то, чтобы ваш муж не мог ни с кем ни говорить, ни переписываться.

— С ним хорошо обращаются?

— В настоящее время — да. У него есть кровать и два стула, и он питается так же, как и комендант. Позволю себе также сказать, что он часто поет, что он исписал стены своей темницы математическими формулами, пользуясь маленьким кусочком гипса, и ему удалось приручить двух огромных пауков.

— О! Жоффрей, — прошептала Анжелика с улыбкой, хотя глаза ее наполнились слезами.

Итак, он жив, он не сделался слепым и глухим призраком, стены Бастилии оказались недостаточно толстыми, чтобы подавить его жизнелюбие.

Она подняла глаза на Дегре.

— Благодарю, мэтр.

Адвокат с досадой отвел взгляд.

— Не нужно меня благодарить. Дело это крайне сложное. Должен признаться, я израсходовал всю сумму, которую вы дали мне, чтобы добыть эти незначительные сведения.

— Деньги не проблема. Просите у меня столько, сколько нужно, чтобы продолжить расследование.

Но молодой человек упорно продолжал смотреть в сторону, как если бы чувствовал смущение, несмотря на свою словоохотливость.

— По правде говоря, — резко произнес он, — я спрашиваю себя, не должен ли я вернуть вам эти деньги. Думаю, я взял на себя слишком много, решив заняться этим делом, которое кажется мне чрезвычайно сложным.

— Вы отказываетесь защищать моего мужа? — воскликнула Анжелика.

Еще вчера она не могла отделаться от чувства недоверия к этому юристу, который, несмотря на блестящую рекомендацию, был всего лишь бедняком, не каждый день евшим досыта.

Но сейчас, когда он заикнулся о том, что собирается отказаться от защиты, ее охватила паника.

Он проговорил, качая головой:

— Чтобы его защищать, нужно, чтобы его обвинили.

— А в чем его обвиняют?

— Официально ни в чем. Его просто нет.

— Но тогда ему ничего не могут сделать.

— О нем могут навсегда забыть, мадам. В подземелье Бастилии некоторые заключенные томятся уже тридцать-сорок лет, забыты не только их преступления, но и их имена. Вот почему я говорю: наибольший шанс спасти вашего супруга — это начать судебный процесс. Но даже тогда процесс, вероятно, будет закрытым, адвокату запретят присутствовать. Так что вы напрасно потратите ваши деньги!

Она встала перед ним и пристально на него поглядела.

— Вы боитесь?

— Нет, но я не перестаю задавать себе вопросы. Что предпочтительней для меня — оставаться адвокатом, не ведущим своего судебного процесса, или рисковать оскандалиться? Что предпочтительней для вас — скрыться в провинции с ребенком и теми деньгами, которые у вас остались, или распрощаться с жизнью? Что предпочтительней для вашего мужа — провести долгие годы в тюрьме или быть вовлеченным в процесс… по обвинению в колдовстве и святотатстве?

У Анжелики вырвался глубокий вздох облегчения.

— Колдовство и святотатство!.. Так вот в чем его обвиняют?

— По крайней мере, именно это послужило поводом для ареста.

— Но это не серьезно! Это только очередная глупость архиепископа Тулузского.

И она подробно рассказала молодому адвокату об основных причинах ссоры между архиепископом и графом де Пейраком. О том, как последний нашел способ добычи золота, скрытого в некоторых горных породах, но которое можно извлечь из них благодаря науке, о том, как архиепископ, завидуя богатству графа, решил узнать его секрет, на деле бывший всего лишь химическими опытами.

— Нет никакого волшебства, это только научная работа.

Адвокат состроил мину:

— Мадам, в этих вопросах я некомпетентен. Если эти научные исследования и являются основой для обвинения, то нужно собрать свидетелей, устроить перед судьями демонстрацию и доказать им, что речь не идет о магии и колдовстве.

— Мой муж не праведник, но по воскресеньям он посещает мессы, постится и причащается по большим праздникам. Он щедр к Церкви. Однако архиепископ боится его влияния, и вот уже долгие годы они враждуют.

— К несчастью, быть архиепископом Тулузским — это кое-что значит. В некотором отношении этот прелат имеет больший вес, чем архиепископ Парижский, и даже больший, чем кардинал. Вспомните, что именно он — единственный из оставшихся во Франции представителей святой инквизиции. Между нами говоря — мы-то люди современные, — подобная история не кажется правдоподобной. Инквизиция на грани исчезновения. Но она еще бушует в некоторых регионах юга Франции, прежде всего — в Тулузе и в Лионе. Но в конечном счете, в этом конкретном деле я боюсь не столько гнева архиепископа и обвинений инквизиции, сколько… Вот, прочтите-ка это.

Он вытащил из потертой бархатной сумки маленький лист бумаги, в углу которого стояло слово «копия».

Постановление:

Филибер Вено, генеральный прокурор по делам епископства Тулузы, в качестве истца обвиняет в преступной магии и колдовстве мессира Жоффрея де Пейрака, графа де Моренс, ответчика.

Учитывая, что названный Жоффрей де Пейрак в достаточной мере уличен в том, что он отрекся от Бога и предался дьяволу, а также неоднократно призывал демонов и общался с ними, наконец, неоднократно прибегал к различного рода колдовству…

По указанным обвинениям, а также и по многим другим, передан под юрисдикцию светского суда для вынесения приговора за его преступления.

Постановление вынесено 26 июня 1660 года Ф. Вено, на что вышеназванный де Пейрак, никем к тому не побуждаемый и не принуждаемый, заявил, да свершится воля Господня!

Дегре объяснил:

— На менее загадочном языке это все означает, что церковный суд, осудив вашего мужа заочно, то есть без ведома обвиняемого, заранее признал его виновным и передал его дело в светский королевский суд.

— И вы полагаете, король поверит такому вздору? Все это — плод зависти архиепископа, который хотел бы властвовать над всей провинцией и верит россказням недалекого, полубезумного монаха вроде Беше!

— Считаться стоит только с фактами, — отрезал адвокат. — Итак, это все доказывает, что архиепископ тщательно старается остаться в тени во всей этой истории: посмотрите, в самом акте не указано даже его имя, и тем не менее нам ясно, что именно ему мы обязаны первым судом за закрытыми дверями. Зато имеется королевский указ о взятии под стражу без суда и следствия, подписанный королем и канцлером Сегье, президентом трибунала. Сегье честный человек, но слабый. Он стоит на страже судебной системы. Указ короля для него — все.