Анна Голон - Анжелика. Королевские празднества

— Крестьяне, которых вы видите, — здешние рыбаки, и они уверяют, что этих сорвиголов уже не спасти.

— На море ничего не видно до самого горизонта, — заметила Мадемуазель.

— Местные утверждают, что знают те места, куда течение могло вынести тела погибших, и отведут нас туда. Так что мы похороним несчастных по-христиански. Однако ничего нельзя обещать. Они говорят, что море жадно и нелегко расстается со своей добычей… Но мы все-таки спустимся к берегу. Мне нужно будет сообщить друзьям погибших и королю, если то были его приближенные.

Мадемуазель де Монпансье и Анжелика пошли к городу. Чуть дальше Анжелика нашла свой шарф, который зацепился за куст. Она освободила его и тоже завязала тугим узлом под подбородком. Мадемуазель снова взяла ее под руку.

— Вот что я вам скажу. Решительно, люди сходят с ума! Их лишили привычного мира. И нет никого, кто бы подсказал им, что делать, куда идти… Сам король не знает, чем занять досуг своих придворных. Пока не объявится испанский монарх со своей дочерью, мы будем подобны этим птицам, пытающимся лететь против ветра… Вы улыбаетесь… Почему?

Анжелика призналась, что образ, нарисованный принцессой, очень выразителен. Птицы, пытающиеся лететь против ветра. Действительно, это так.

— Да, у меня особый взгляд на самые неожиданные события, даже весьма трагические, — призналась Мадемуазель. — Взгляд со стороны, словно я в театре, где каждый играет свою роль. Меня не всегда понимают. Но я в восторге от того, как вы только что закрыли рот этим безмозглым женщинам, которые хохотали, точно ненормальные. Вы мне нравитесь, мадам де Пейрак…

— Ваше Высочество оказывает мне честь. Позвольте сказать, что для меня огромная радость услышать мнение принцессы, чье имя покрыто славой, а мужество известно всей Франции.

Анжелика осмелилась сделать комплимент августейшей подруге, поскольку говорила искренне, от всего сердца. Мадемуазель де Монпансье оказалась именно такой, как о ней говорили, и не разочаровала молодую женщину. Ей было трудно осуждать принцессу за ее участие в Фронде. Недавнее прошлое беспорядочными картинами проплывало перед Анжеликой, как и настоящее, в котором все самое замечательное и лучшее, что было во Франции, временно объединилось здесь, в маленькой баскской провинции у Бискайского залива, в краю, известном своими штормами, куда часто заплывали киты, маня жителей отправиться к далеким берегам Америки.

У самого города разыгралась новая сцена. Их заметили трое священников в светской одежде и подошли, чтобы расспросить о прогулке. Но один из них, господин де Баланс, вскоре откланялся и, прося извинить его, объяснил, что должен идти:

— Мне необходимо рассказать его высокопреосвященству о том, что я и мои товарищи имели неосторожность отозваться о нем не самым лестным образом. Ибо и для меня, и для них лучше, чтобы он узнал о случившемся из моих уст, а не от проворной бестии аббата де Бонди, своего шпиона.

КУЧЕР натянул поводья, и лошади проезжавшего мимо экипажа остановились. Из окна кареты выглянули несколько дворян и стали просить мадемуазель де Монпансье присоединиться к ним. Они направлялись к берегу Бидассоа, чтобы взглянуть на знаменитый павильон, построенный не только для переговоров, но и для торжественных встреч. Когда туда съедутся члены королевских семейств и придворные, далеко не всем удастся полюбоваться его роскошью. Зная, что Мадемуазель и Месье, брат короля, были там накануне, они смели надеяться, что герцогиня де Монпансье представит их распорядителю строительства — испанцу, который возглавляет ведущиеся работы и отвечает за убранство дворца для грядущих праздников.

Мадемуазель и Анжелика поднялись в карету. Пока их экипаж с легкостью преодолевал те несколько лье, что отделяют Сен-Жан-де-Люз от пограничного берега реки, де Монпансье рассказывала о том, что во время вчерашнего краткого визита она мельком заметила в павильоне великолепные гобелены, которые торопливо вешали на стены, чтобы придать интерьерам величие и блеск, присущие королевским дворцам. Она также видела, что уже принесли два письменных прибора, выполненных из редких пород дерева и черепахового панциря в металлическом обрамлении с замками и принадлежностями из золота.

— Во всех комнатах потолки обиты tabi[74], а стены тканью с цветочным узором и роскошными цветными коврами. Что касается пола, то я рассмотрела его только в зале для переговоров, где короли обменяются клятвами. Боже! Какой будет волнительный день! Кромка ковров как раз прочерчивает границу, по обеим сторонам которой будут стоять монархи.

Испокон веков именно в этом месте на берегу реки Бидассоа для контрабандистов, дипломатов и паломников в Сантьяго-де-Компостела открывался путь в почти недосягаемую, скрытую за высокой горной грядой Испанию. Это были ворота в западной гряде Пиренеев, открытые Атлантике[75].

Здесь все еще ощущалось движение приливов и отливов, но вода была уже не такой соленой, поэтому Бидассоа вполне заслуженно можно было назвать рекой[76].

Оказавшись в Стране Басков в ее французской части, маленькая компания, которую взяла под крыло Мадемуазель, была очарована открывшимся перед ними зрелищем — в почти неподвижном зеркале воды отражался маленький дворец. Построенный на острове, он походил на плывущий по воле течения корабль из волшебной сказки. Именно в это хрупкое временное здание должны будут съехаться члены королевских семей со свитой, министрами, придворными, гостями и личной охраной, состав которой пришлось значительно ограничить. Павильон построили только потому, что испанский король во время своего визита ни под каким предлогом не пожелал ступить на чужую землю. Так что переговоры между монархами будут вестись через границу, и каждый при этом будет находиться в своей стране.

Кроме того, было оговорено, что нации не будут пытаться превзойти друг друга в величии. Вот для чего понадобилась еще одна, на этот раз воображаемая, граница, но уже внутри здания, которую запрещалось преступать и которая отделила друг от друга равное число комнат и одинаковое по площади пространство как для французской, так и для испанской стороны. Несмотря на то что исполнить задуманное было невероятно трудно, распорядителю строительных работ, обер-гофмаршалу[77], удалось разработать и осуществить проект, о котором Великая Мадемуазель во время первого визита одобрительно отозвалась как о «выверенном и взвешенном».

Фазаний остров находился не точно посередине реки, а ближе к испанскому берегу, так что с французской стороны пришлось протягивать более длинный плавучий мост и галерею. Правда, выгодное положение испанцев омрачалось неудобным из-за горного выступа пляжем, где этим утром тренировались несколько кирасиров[78]. В отличие от пляжа французов, он был узким и коротким. Во время первых переговоров министрам приходилось довольствоваться только понтонными мостами, чтобы достичь острова, идти по ним было крайне неудобно — так как они раскачивались и пружинили.

Зато теперь вместо прежних мостиков, беззащитных перед дождем и ветром, протянули длинные уютные крытые галереи, построенные на расположенных под водой сваях, по всей длине украшенные витражами и предназначенные для монархов и членов их семей.

Мадемуазель рассказала, что распорядитель работ, испанец, представившийся обер-гофмаршалом короля, угадав их высокий ранг, позволил Мадемуазель и Месье пройти туда.

С испанской стороны галерея образовывала угол, примыкающий к ступеням пристани. Ее решили построить, потому что испанский монарх должен был прибыть на остров морем.

А французы, живущие в Сен-Жан-де-Люзе, миновав живописные деревеньки, могли подъехать в своих каретах, запряженных четверкой, а то и шестеркой лошадей, вместе с мушкетерами, сотней швейцарских наемников, гвардейцами королевы и короля, а также с личной охраной принцев и принцесс, к самой воде — к понтонному мосту или к парадному входу крытой галереи, по углам которой располагались башенки для стражи христианнейшего короля Людовика XIV[79].

Архитекторы взвесили все «за» и «против» и, понимая, что в их руках находится честь великих королей, построили павильон так, чтобы он устроил и тех, и других.

Длина крытой галереи от французского берега до острова составляла 147 футов[80], от испанского — 137, но ее дополняла пристань в 44 фута длиной и еще одна галерея для стражи Его Католического Величества.

Пройдя к острову по одной из них, можно было попасть в просторный парадный зал, где вскоре соберется знать обоих королевств. И с той, и с другой стороны от него располагались три комнаты разного размера, разделенные узкими коридорами, которые вели к общему для двух монархов квадратному залу для переговоров. Именно там два короля встретятся, их представят друг другу, после чего они обменяются клятвами и скрепят подписями мирный договор… Одна из четырех дверей зала для переговоров была выполнена из хрусталя. Свет в помещение проникал через четыре огромных витража над каждой дверью. Сквозь расположенное в глубине комнаты окно виднелся уголок недавно разбитого на мысе острова сада, но вряд ли у королей найдется время погулять там.

Накануне Мадемуазель познакомилась с обер-гофмаршалом короля.

И поскольку сегодня именно он встретил их во французской крытой галерее, то принцесса принялась выпытывать у него, при посредничестве мессира де Виймара, говорящего по-испански, все, что обер-гофмаршалу было известно о приезде короля Испании.

Его Католическое Величество уже в пути?

С ним ли инфанта? В какой город они направляются? Король Испании остановится в Фонтарабии[81] или в Ируне?