— Да выдумываешь ты всё! За ней такие красавцы увиваются, а тут…

Она снисходительно погладила его по рукаву.

— Не ревнуй! И парень он хороший, и любит она его. Думаю, что и он ее — тоже.

Он посмотрел на просветленное лицо когда-то самого близкого человека и раскаянно подумал об утраченном счастье. Взял ее под руку и мирно предложил:

— Может, пойдем в зал? — и они медленно вернулись в море громкой музыки и смеха.

На улице падал мягкий снежок, из ресторана чуть слышно доносилась мелодия старинного французского шансона, пронзая сердце томной грустью. Илья посмотрел на Лизу и забеспокоился. Ее непокрытые волосы уже припорошило пушистым снежком. Вспомнив о ее недавней болезни, стал суматошно стягивать с себя плотную вязаную шапку.

— Ты же замерзнешь!

Лизонька взмахнула рукой, заставив его напялить шапку обратно.

— Да с чего! Тепло так на улице! — но, чтобы его успокоить, подняла высокий воротник, почти скрывший ее голову.

Илья посмотрел по сторонам. Изредка мимо проносились легковушки, но ни одна не останавливалась на его лихорадочные призывы. Он уже всерьез начал опасаться, что Новый год им придется встречать на перекрестке, и уныло подумал о возвращении в ресторан. Но вот из переплетения городских улиц неторопливо показалась машина с желтыми шашечками наверху и шустро подкатила к ним на взмах его руки. Они сели на заднее сиденье, и он назвал адрес:

— В Речной переулок, пожалуйста!

Такси тронулось, и Лиза недоуменно переспросила:

— Мы ко мне едем?

Илья кивнул, беря ее за руку.

— Конечно. Не думаю, что ты захочешь встретить Новый год у меня, среди многочисленной толпы шумных родственников. Там и поговорить не удастся.

Лиза тихо выдохнула:

— А вы что, говорить со мной хотите?

Он ничего не ответил, заметив любопытно поблескивающие в полумраке глаза таксиста.

В напряженном молчании подъехали к дому. Расплатившись с водителем, прошли к лифту мимо знакомых охранников, провожающих старый год. Те отсалютовали Илье полными фужерами шампанского, признавая в нем победителя.

Через несколько минут, поднявшись на седьмой этаж, очутились в квартире. Она была большой и уютной, но Илья не замечал ничего. Всё так же в молчаливом напряжении они сняли верхнюю одежду и прошли в комнату. Устроились на большом пружинистом диване, он с одной стороны, она с другой, оставив между собой для безопасности разделительное пространство.

Гость пригладил растрепанные волосы и вопросительно посмотрел на Лизу, не зная, как приступить к объяснению. Неверно истолковав его взгляд, та вспомнила, что хозяйка в доме она и, вскочив, радушно предложила:

— Вам чаю приготовить? Или кофе?

Он протянул руку, ухватил ее за ладонь и усадил рядом с собой.

— Слушай, не суетись, понимаешь ведь, что мне не до светских условностей. — Он нервно взъерошил только что приглаженные волосы. — И бросай называть меня на «вы», я от этого себя столетним дедом чувствую. Мы же не на работе. — Он с нежной улыбкой обвел взглядом ее застывшее в ожидании личико. — Да, здорово я тебя запугал. Но больше притворяться не буду. — Твердо признался, глядя в ее расширившиеся от изумления глаза: — Я тебя люблю!

Она замерла, не смея верить услышанному, а он, взяв ее руку, стал поцеловать холодные безжизненные пальчики. Не дождавшись ответа, обреченно подумал, что она уже встретила другого, и сам он перешел в область преданий. Неуверенно спросил:

— Ты не передумала?

Лиза пристально вглядывалась в его лицо, ища подтверждения давно ожидаемому признанию. Осознав, что это не сновидение, внезапно всхлипнула один раз, другой, и вдруг залилась такими отчаянными слезами, что он встревожился.

— Что с тобой, солнышко мое? Тебе плохо?

Всхлипывая и заикаясь, она с трудом проговорила:

— Нет, мне хорошо. Это я от радости.

Протянув руки, Илья хотел прижать ее к груди, но Лиза оттолкнула его и с паническим возгласом:

— Я умоюсь! — убежала в ванную.

Он прерывисто вздохнул от охватившего всё его существо облегчения, и тихо засмеялся, ласково глядя ей вслед. Да, таких горючих слез в ответ на свое признание он не ожидал. Вскоре она вернулась, смыв с лица всю косметику и переодевшись в голубой велюровый халат, сразу став похожей на юную девочку.

Вздохнув, он признал:

— Какая ты все-таки молодая!

Она присела вплотную к нему и прошептала:

— Это порок?

— Не для тебя. Это я староват. — Он покачал головой, невольно сожалея.

Лиза нахмурилась и разочарованно пробормотала, чувствуя, как куда-то проваливается сердце:

— Это что же, всё сначала?

Вместо ответа он молча притянул ее к себе, не оставляя сомнений в своих намерениях. Лиза зажмурила глаза и радостно подалась к нему, навстречу его горячим рукам.

Расстегнув непослушными пальцами верхние пуговички, он сдвинул халат с ее загорелого плеча, обнаружив, что грудь не стянута лифчиком. Губами коснулся нежного розового бутона, который от нежного прикосновения напрягся и потемнел. Руки, как магнитом, потянуло к бедрам. Провел ладонью по нежному шелку кожи, и понял, что, кроме халата, на ней больше ничего нет. Сморщился, застонав, словно от боли:

— Что ты со мной делаешь! Так ведь нельзя!

Она обхватила его за шею обеими руками и прошептала:

— А как можно?

Он мученическими глазами посмотрел на нее.

— Надо медленно и бережно. И ласково. Чтобы тебе было хорошо. Но у меня вряд ли всё получится правильно, если ты будешь так себя вести.

Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, она шаловливо провела кончиком языка по его затвердевшим губам.

— Как вести?

Забыв свои благие намерения, он прижал ее к спинке дивана и рывком стащил с себя джемпер, небрежно швырнув его на ковер. Огляделся вокруг и прохрипел, больше и не думая сдерживаться:

— Где у тебя спальня?

Лиза легко встала на ноги, уронив халат на пол. Перешагнув через него, пошла вперед, чуть покачивая бедрами. Илья, задрожав и неловкими пальцами пытаясь расстегнуть натянувшуюся молнию на джинсах, двинулся следом. Войдя в темную комнату, она включила бра над большой двуспальной кроватью, откинула желтое пушистое покрывало и села, вытаскивая шпильки из прически.

Справившись наконец с забастовавшей молнией, Илья сбросил джинсы и сел рядом. Застеснявшись, она потянулась за одеялом, чтобы прикрыться, но он перехватил ее руки и сжал, с восхищением глядя на прекрасное тело.

— Зачем? Не прячься! — и невесомо коснулся ее груди.

Этого трепетного движения оказалось достаточно, чтобы она тяжело задышала и прижалась к нему, прося большего. Он, тоже не в силах продолжать ласки, опрокинул ее на простыни и лег сверху. Будто боясь, что он сбежит в самый ответственный момент, Лиза обвила ногами его бедра, сцепив руки замком на затылке.

Кровь молотом стучала у него в ушах, заставляя требовать освобождения от невыносимого бремени. Он приподнялся и тяжело налег на нее, не осознавая, что же ему препятствует. Но она и не дала понять. Решительно устремившись ему навстречу, приняла его в себя и сдержанно застонала, не выдержав острой боли. Он замер и стал недоверчиво вглядываться в ее искаженное лицо. Неужели он ее первый мужчина?

Она хрипловато прошептала:

— Не останавливайся! Пожалуйста!

Движимый непреодолимым инстинктом, он принялся двигаться, выгнувшись от напряжения и удовольствия, не осознавая, что ей больно. Через пять минут всё было кончено, и он опустился ей на грудь, изнемогая от опустошения и неземного блаженства.

Удовлетворенно вздохнув, она нежно погладила его по спине, и прошептала, не опуская ноги:

— Ну, вот и всё!

Он испуганно вздрогнул:

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты теперь мой и никуда больше не денешься! — она прошептала это ему в ухо со счастливой улыбкой, снова сцепив руки у него за спиной.

У него отлегло от сердца и он тихо засмеялся в мягкий изгиб ее шеи:

— Конечно, милая, я давно уже твой! И ты, наконец-то, моя! — Попытался приподняться и лечь рядом, чтобы освободить ее хрупкое тело от своей тяжести, но она не пустила.

— Полежи еще, ладно? Так хорошо…

Он нежно поцеловал ее в губы и прошептал:

— Но ты же знаешь, что за этим последует? А тебе и без того больно!

Лиза пылко возразила, лаская нежными пальчиками чувствительный участок за ушами:

— Уже не больно! И я так тебя люблю!

От этих слов и нехитрой ласки желание жгучей волной вновь разлилось по его жилам. Обманув ее ожидания, он освободился от ее жарких объятий и лег рядом. Лиза вопросительно подняла голову, не понимая, в чем дело, но он медленно провел рукой по ее груди, животу, лаская нежную кожу. Успокоившись и больше не стесняясь, она невольно выгнулась под его трепетными руками. Перехватив инициативу, сама обхватила его голову, гладя мягкими пальчиками лицо и целуя в губы. С трудом сдерживая рвущуюся изнутри дрожь, он стал покрывать ее тело исступленными, властными и опьяняющими поцелуями.

Через миллион лет, плавясь от нахлынувшего желания, она попросила его прерывающимся голосом:

— Ну, пожалуйста!..

Проведя рукой по низу ее живота, он хрипло отказал:

— Ты не готова еще, малышка! — и продолжал упорно ласкать ее кожу миллиметр за миллиметром, заставляя ее гореть от предвкушения. Вдруг ее тело само выгнулось дугой, сотрясаемое жаждой его тела и, не отдавая себе отчета, Лиза безжалостно вцепилась ногтями ему в плечи, требуя большего.

На этот раз он подчинился. Неуправляемо извиваясь, Лиза заставила его двигаться в нужном ей темпе и, почувствовав, что сейчас потеряет сознание от переполнившей всё тело напряженной истомы, вдруг забилась в страстных конвульсиях, не замечая, что до крови царапает ему кожу. Впрочем, он этого тоже не заметил. С силой ударившись о ее бедра еще раз, хрипло застонал, изливая в нее свое семя.