Тучные бедра вола сожигал молнелюбцу Крониду;

Стоя в огради двора, и, держа златоблещущий кубок,

Черное оным вино возливал на священное пламя;

Вы от закланного части готовили. Мы с Одиссеем

Стали в воротах; и бросился к нам Ахиллес удивленный,

За руки взял и в чертоги привел и, воссесть повелевши,

Нам предложил угощенье, какое гостям подобает.

И когда насладилися мы изобильной трапезой,

Речь я устроил и вас уговаривал следовать с нами;

Вы пламенели на брань, а отцы наставляли вас мудро.

Старец Пелей своему заповедовал сыну Пелиду

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться.

Но Менетий тебе заповедовал так благородный:

Сын мой! Пелид Ахиллес тебя знаменитее родом,

Летами старее ты, у него превосходнее сила;

Но руководствуй его убеждением, умным советом;

Дружески правь им; всегда он на доброе будет послушен.

Так заповедовал старец, а ты забываешь. Хоть ныне

Храброму сыну Пелея решись говорить, – не вонмет ли?

Как то узнать? не успеешь ли, с богом, твоим убежденьем

Тронуть в нем сердце? сильно всегда убеждение друга.

Если ж какое пророчество душу его устрашает,

Если ему от Кронида поведала что-либо матерь, —

Пусть он отпустит тебя и с тобою в сражение вышлет

Рать мирмидонскую; может быть, светом ты будешь данаям.

Пусть он позволит тебе ополчиться оружием славным;

Может быть, в брани тебя за него принимая, трояне

Бой прекратят; а данайские воины в поле отдохнут,

Боем уже изнуренные; отдых в сражениях краток.

Вы, ополчение свежее, рать, истомленную боем,

Быстро к стенам отразите от наших судов и от кущей».

Так говорил он – и сердце Патроклово в персях подвигнул.

Он устремляется вдоль кораблей к Эакиду герою;

Но, когда к кораблям Одиссея, подобного богу,

Он приближался бегущий, где площадь и суд был народный,

И кругом алтари божествам их воздвигнуты были, —

Там Эврипил, уязвленный в сражении, с ним повстречался,

Доблестный сын Эвемона, с стрелою, в бедре углубленной.

Шел он, хромая, с побоища, пот у героя ручьями

Лился холодный с рамен и с главы, а из раны тяжелой

Брызгала черная кровь; но дух оставался в нем твердым.

Видя ею, почувствовал жалость Патрокл благородный

И, сострадая, воскликнул, крылатые речи вещая:

«Ах, злополучные мужи, вожди и владыки ахеян!

Так вы должны, далеко от друзей, от отчизны любезной,

Плотию вашею белою псов насыщать илионских?

Но поведай, герой, возвести мне, о Зевсов питомец,

Рати стоят ли еще против Гектора, дивного в бранях?

Или уже упадают, его укрощенные медью?»

Быстро ему Эврипил Эвемонид ответствовал мудрый:

«Нет, благородный Патрокл, избавления нет никакого

Ратям ахейским! в суда они черные бросятся скоро!

Все, которые в воинстве были храбрейшие мужи,

В стане лежат пораженные или пронзенные в брани

Медью троян, а могущество гордых растет непрестанно;

Но спаси ты меня, проводи на корабль мой черный;

Вырежь стрелу из бедра мне, омой с него теплой водою

Черную кровь и целебными язву осыпь врачевствами,

Здравыми; их ты, вещают, узнал от Пелеева сына,

Коего Хирон учил, справедливейший всех из кентавров.

Рати ахейской врачи, Подалирий и мудрый Махаон,

Сей, как я думаю, в кущах, подобною страждущий язвой,

Сам беспомощный лежит, во враче нуждаясь искусном;

Тот же стоит еще в поле, встречая свирепство Арея».

Снова ему отвечал Менетиев сын благородный:

«Чем еще кончится дело? и что, Эвемонид, предпримем?

В стан я спешу, чтобы всё возвестить Ахиллесу герою,

Что мне приказывал Нестор, страж неусыпный ахеян.

Но тебя я в страдании здесь, Эврипил, не оставлю».

Рек, – и, под грудь подхвативши, повел он владыку народов

К сени; служитель, узрев их, тельчие кожи раскинул.

Там распростерши героя, ножом он из лядвеи жало

Вырезал горькой пернатой, омыл с нее теплой водою

Черную кровь и руками истертым корнем присыпал

Горьким, врачующим боли, который ему совершенно

Боль утоляет; и кровь унялася, и язва иссохла.

Песнь двенадцатая

БИТВА ЗА СТЕНУ

Так под высокою сенью Менетиев сына благородный

Рану вождя врачевал Эврипила; но битва пылала:

Бились данаи с троянами всею их ратью; и больше

Быть обороной данаям не мог уж ни ров, ни твердыня

Крепкая, та, что воздвигли судам на защиту и окрест

Рвом обвели: не почтили они гекатомбой бессмертных,

Их не молили, да в стане суда и добычи народа

Зданье блюдет. Не до воле бессмертных воздвигнуто было

Здание то, и не долго оно на земле уцелело:

Гектор доколе дышал, и Пелид бездействовал гневный,

И доколе нерушенным град возвышался Приамов,

Гордое зданье данаев, стена невредимой стояла,

Но когда как троянские в брани погибли герои,

Так и аргивские многие пали, другие спаслися,

И когда, Илион на десятое лето разрушив,

В черных судах аргивяне отплыли к отчизне любезной,

В оное время совет Посейдаон и Феб сотворили

Стену разрушить, могущество рек на нее устремивши

Всех, что с Идейских гор изливаются в бурное море:

Реза, Кареза, Гептапора, быстрого Родия волны

Эзипа, воды Граника, священные волны Скамандра

И Симоиса, где столько щитов и блистательных шлемов

Пало во прах и легли полубоги, могучие мужи:

Устья их всех Аполлон обратил воедино и бег их

Девять дней устремлял на твердыню; а Зевс беспрерывный

Дождь проливал, да скорее твердыни потонет в пучине.

Сам земледержец с трезубцем в руках перед бурной водою

Грозный ходил, и всё до основ рассыпал по разливу,

Бревна и камни, какие с трудом аргивяне сложили;

всё он с землею сровнял до стремительных волн Геллеспонта;

Самый же берег великий, разрушив огромную стену,

Вновь засыпал песками и вновь обратил он все реки

В ложа, где прежде лились их прекрасно струящиесь воды.

Так и Посейдаон, и Феб Аполлон положили в грядущем

Вместе свершить. Между тем загоралася шумная битва

Вкруг под ахейской стеной; загремели огромные брусья

В башнях громимых. Ахейцы, бичом укрощенные Зевса,

Все при своих кораблях, заключенные в стане, держались,

Гектора силы страшась, – разносителя бурного бегства.

Он же, герой, как и прежде, воинствовал, буре подобный,

Словно когда окруженный, меж псов и мужей звероловцев,

Вепрь иди лев обращается быстрый, очами сверкая;

Ловчие, друг возле друга, сомкнувшися твердой стеною,

Зверю противостоят и тучами острые копья

Мечут из рук; но не робко его благородное сердце:

Он не дрожит, не бежит и бесстрашием сам себя губит:

Часто кругом обращается, ловчих ряды испытуя;

И куда он ни бросится, ловчих ряды отступают:

Так, пред толпою летающей, Гектор герой обращался,

Ров перейти убеждая дружины. Но самые кони,

Бурные кони, не смели; вздымались и храпали страшно,

Стоя над самою кручею; ров ужасал их глубокий,

Ров, к перескоку не узкий, равно к переходу не легкий:

Вдоль его скатов стремнины отрезные круто стояли

С той и другой стороны; на поверхности острые колья

Рядом по нем возвышались, огромные частые, сваи,

Кои ахеяне вбили от гордых врагов обороной.

В ров сей едва ли конь с легкокатной своей колесницей

Мог бы спуститься; но пешие рвалися, им не удастся ль.

Полидамас наконец к дерзновенному Гектору вскрикнул:

«Гектор и вы, воеводы троян и союзников наших!

Мысль безрассудная – гнать через ров с колесницами коней.

Он к переходу отнюдь не удобен: по нем непрерывно

Острые колья стоят, а за ними твердыня данаев.

Нам ни спускаться в окоп сей, ни в оном сражаться не должно,

Конным бойцам: теснина там ужасная, всех переколют.

Ежели подлинно в гневе своем громовержец ахеян

Хочет вконец истребить, а троянских сынов избавляет, —

Я бы желал, чтоб над ними немедленно то совершилось,

Чтоб изгибли бесславно, вдали от Эллады, ахейцы! —

Если ж они обратятся, и храбрый отбой от судов их

Сами начнут, и нас опрокинут на ров сей глубокий, —

После, я твердо уверен, и с вестию некому будет

В Трою прийти от ахеян, в отбой на троян устремлена»

Слушайте ж, други, меня и советам моим покоритесь:

Коней оставим, и пусть пред окопом возницы их держат;

Сами же пешие, в медных доспехах, с оружием в дланях,

Силою всею пойдем мы за Гектором; рати ахеян

Нас не удержат, когда им грозит роковая погибель».

Так говорил он; и Гектор, склонясь на совет непорочный,

Быстро с своей колесницы с доспехами прянул на землю

Тут и другие вожди перестали на конях съезжаться;

Все за божественным Гектором спрянули быстро на землю.

Каждый тогда своему наказал воевода вознице

Коней построить в ряды и у рва держать их готовых,

Сами ж они, разделяся, толпами густыми свернувшись,

На пять громад устрояся, двинулись вместе б вождями.

Гектор и Полидамас предводили громадою первой,

Множеством, храбростью страшной, и более прочих пылавшей

Cтену скорее пробить и вблизи пред судами сражаться.

С ними и третий шел Кебрион, а другого близ коней,

В сонме возниц, Кебриона слабейшего, Гектор оставил.

Храбрый Парис, Алкафой и Агенор вторых предводили;

Третьих вели прорицатель Гелен, Деифоб знаменитый,

Два Приамова сына и третий Азии бесстрашный,

Азий Гиртакид, который на конях огромных и бурных

В Трою принесся из дальней Арисбы, от вод Селлейса.

Сонмом четвертым начальствовал сын благородный Анхизов,

Славный Эней, и при нем Акамас и Архелох, трояне,

Оба сыны Антенора, искусные в битвах различных,