Старец взошел и бразды натянул к управлению коней;

Подле него Антенор на блистательной стал колеснице;

В поле они через Скейские быстрых направили коней.

И когда достигнули воинств троян и ахеян,

Там, с колесницы прекрасной сошедши на злачную землю,

Между троян и ахеян срединою шествуют старцы.

В встречу им быстро восстал повелитель мужей Агамемнон,

Мудрый восстал Одиссей; и почтенные вестники оба

Жертвы для клятвы священной представили; в чаше единой

Вина смесили и на руки воду царям возлияли.

Тут Агамемнон, владыка, десницею нож обнаживши

Острый, висящий всегда при влагалище мечном великом,

Волну отрезал на агнчих главах, и глашатаи оба,

Взяв, разделили ее меж избранных троян и ахеян.

Царь Агамемнон воззвал, с воздеянием дланей моляся:

«Мощный Зевс, обладающий с Иды, преславный, великий!

Гелиос, видящий все и слышащий все в поднебесной!

Реки, земля и вы, что в подземной обители души

Оных караете смертных, которые ложно клянутся!

Будьте свидетели вы и храните нам клятвы святые:

Если Парис Приамид поразит Менелая Атрида,

Он и Елену в дому, и сокровища все да удержит;

Мы ж от троянской земли отплывем на судах мореходных.

Если Париса в бою поразит Менелай светловласый,

Граждане Трои должны возвратить и жену и богатства;

Пеню должны заплатить аргивянам, какую прилично;

Память об ней да прейдет и до поздних племен человеков.

Если же мне и Приам, и Приама сыны отрекутся

Должную дань заплатить по паденье уже и Париса,

Cнова я ратовать буду, пока не истребую дани;

Здесь я останусь, пока не увижу конца ратоборству».

Рек и гортани овнов пересек он суровою медью

И обоих на земле положил их, в трепете смертном

Жизнь издыхающих: юную силу их медь сокрушила.

После, вино из чаши блистательной черпая кубком,

Все возливали и громко молились богам вечносущим;

Так не один возглашал меж рядами троян и ахеян:

«Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!

Первых, которые смеют священную клятву нарушить,

Мозг, как из чаши вино, да по черной земле разольется,

Их вероломных и чад, – и пришельцы их жен да обымут!»

Так возглашали; моления их не исполнил Кронион.

Старец Приам между тем обратился к народам, вещая:

«Слову, внимайте, трояне и храбрые мужи ахейцы:

Я удаляюсь от вас, в Илион возвращаюсь холмистый.

Мне недостанет сил, чтобы видеть своими очами

Сына любезного бой с Менелаем, питомцем Арея.

Ведает Зевс Эгиох и другие бессмертные боги,

В битве кому из подвижников смертный конец предназначен».

Рек, – и овнов в колесницу влагает божественный старец;

Всходит и сам и бразды к управленью коней напрягает;

Подле него Антенор на блистательной стал колеснице.

Старцы, назад обратяся, погнали коней к Илиону.

Гектор тогда Приамид и с ним Одиссей благородный

Прежде измерили место сражения; после, повергнув

Жребии в медный шелом, сотрясали, да ими решится,

Кто в сопротивника первый копье медяное пустит.

Рати же окрест молились и длани к богам воздевали;

Так не один восклицал меж рядами троян и ахеян:

«Мощный Зевс, обладающий с Иды, преславный, великий!

Кто между ими погибельных дел сих и распрей виновник,

Дай ты ему, пораженному, в дом погрузиться Аида,

Нам же опять утвердить и священные клятвы, и дружбу!»

Так возглашают; а Гектор великий два жребия в шлеме,

Взор отвратив, сотрясает, и выпрянул жребий Париса.

Воины быстро уселись рядами, где каждый оставил

Коней своих звуконогих и пестрые ратные сбруи.

Тою порой вкруг рамен покрывался оружием пышным

Юный герой Александр, супруг лепокудрой Елены.

И сперва наложил он на белые ноги поножи

Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной;

Перси кругом защищая, надел медяные латы,

Брата Ликаона славный доспех, и ему соразмерный;

Сверху на рамо набросил ремень и меч среброгвоздный

С медяным клинком; и щит захватил, и огромный и крепкий;

Шлем на могучую голову ярко блестящий надвинул

С гривою конскою; гребень ужасный над ним волновался;

Тяжкое поднял копье, но которое было споручно.

Так и Атрид Менелай покрывался оружием, храбрый.

И едва лишь каждый в дружине своей воружился,

Оба они аргивян и троян на средину выходят

С грозно блестящими взорами; ужас смотрящих объемлет

Конников храбрых троян и красивопоножных данаев.

Близко герои сошлись и на месте измеренном стали,

Копья в руках потрясая, свирепствуя друг против друга.

Первый герой Александр послал длиннотенную пику

И ударил жестоко противника в щит круговидный;

Но – не проникнуло меди, согнулось копейное жало

В твердом щите. И воздвигся второй с занесенною пикой

Царь Менелай, умоляющий пламенно Зевса владыку:

«Зевс! помоги покарать сотворившего мне оскорбленье!

В прах моею рукой низложи Приамида Париса;

Пусть ужасается каждый и в поздно рожденных потомках

Злом воздавать за приязнь добродушному гостеприимцу».

Рек он – и, мощно сотрясши, поверг длиннотенную пику,

И ударил жестоко противника в щит круговидный:

Щит светозарный насквозь пробежала могучая пика,

Броню насквозь, украшением пышную, быстро пронзила

И, на паху подреберном, хитон у Париса рассекла,

Бурная; он, лишь отпрянув, погибели черной избегнул.

Сын же Атреев, исторгнув стремительно меч среброгвоздньй

Грянул с размаху по бляхе шелома; но меч, над шеломом

В три и четыре куска раздробившися, пал из десницы.

Царь Менелай возопил, на пространное небо взирая:

«Зевс, ни один из бессмертных, подобно тебе, не злотворен!

Я наконец уповал покарать Александра злодея;

И в руках у меня сокрушается меч, и напрасно

Вылетел дрот из десницы моей: не могу поразить я!»

Рек – и напал на него, за шлем ухватив коневласый,

Быстро повлек, обратившися к пышнопоножным ахейцам.

Стиснул Парисову нежную выю ремень хитрошвенный —

Вплоть у него под брадой проходившая подвязь шелома.

Он и довлек бы его, и покрылся бы славой великой;

Но любимца увидела Зевсова дочь Афродита;

Кожу вола, пораженного силой, она разорвала:

Шлем последовал праздный за мощной рукой Менелая.

Быстро его Атрейон, закруживши на воздухе, ринул

К пышнопоножным данаям, и подняли верные други.

Сам же он бросился вновь, поразить Александра пылая

Медным копьем; но Киприда его от очей, как богиня,

Вдруг похищает и, облаком темным покрывши, любимца

В ложницу вводит, в чертог, благовония сладкого полный;

Быстро уходит Елену призвать, и на башне высокой

Ледину дочь, окруженную сонмом троянок, находит,

Тихо рукой потрясает ее благовонную ризу

И говорит, уподобяся старице, древле рожденной,

Пряхе, что в прежние дни для нее в Лакедемоне граде

Волну прекрасно пряла и царевну вседушно любила:

Ей уподобяся, так говорит Афродита богиня:

«В дом возвратися, Елена; тебя Александр призывает.

Он уже дома, сидит в почивальне, на ложе точеном,

Светел красой и одеждой; не скажешь, что юный супруг твой

С мужем сражался и с боя пришел, но что он к хороводу

Хочет идти иль воссел опочить, хоровод лишь оставив».

Так говорила, – и душу Елены в груди взволновала:

Но, лишь узрела Елена прекрасную выю Киприды,

Прелести полные перси и страстно блестящие очи,

В ужас пришла, обратилась к богине и так говорила:

«Ах, жестокая! снова меня обольстить ты пылаешь?

Или меня еще дальше, в какой-либо град многолюдный,

Фригии град иль Меонии радостной хочешь увлечь ты,

Если и там обитает любезный тебе земнородный?

Ныне, когда Менелай, на бою победив Александра,

Снова в семейство меня возвратить, ненавистную, хочет,

Что ты являешься мне, с злонамеренным в сердце коварством?

Шествуй к любимцу сама, от путей отрекися бессмертных

И, стопою твоей никогда не касаясь Олимпа,

Вечно при нем изнывай и ласкай властелина, доколе

Будешь им названа или супругою, или рабою!

Я же к нему не пойду, к беглецу; и позорно бы было

Ложе его украшать; надо мною троянские жены

Все посмеются; довольно и так мне для сердца страданий!»

Ей, раздраженная Зевсова дочь, отвечала Киприда:

«Смолкни, несчастная! Или, во гневе тебя я оставив,

Так же могу ненавидеть, как прежде безмерно любила.

Вместе обоих народов, троян и ахеян, свирепство

Я на тебя обращу, и погибнешь ты бедственной смертью!»

Так изрекла, – и трепещет Елена, рожденная Зевсом,

И, закрывшись покровом сребристоблестящим, безмолвно,

Cонму троянок невидимо, шествует вслед за богиней.

Скоро достигли они Александрова пышного дома;

Обе служебницы бросились быстро к домашним работам.

Тихо на терем высокий жена благородная всходит.

Там для нее, улыбаясь пленительно, кресло Киприда,

Взяв сама, пред лицом Александровым ставит, богиня.

Села на оном Елена, рожденная Зевсом Кронидом,

Очи назад отвратила и так упрекала супруга:

«С битвы пришел ты? о лучше б, несчастный, навеки погибнул

Мужем сраженный, могучим, моим преждебывшим супругом!

Прежде не сам ли хвалился, что ты Менелая героя

Силой своей и рукой и копьем превзойдешь в ратоборстве!

Шествуй теперь и Атрида могучего вызови снова;

Лично с героем сразися. Но я не советую; лучше

Мирно покойся, и впредь с светлокудрым Атреевым сыном

Ратовать ратью, ни битвою биться не смей безрассудно;

Или, страшись, да его копием укрощен ты не будешь!»

Ей отвечая, Парис устремляет крылатые, речи:

«Нет, не печаль мне, супруга, упреками горькими сердце;

Так, сегодня Атрид победил с ясноокой Афиной;