На свежих отпрысках маслины дикой

Мы упокоили в огне его.

Крутой насыпав холм земли родимой

Покойнику, мы поспешили дальше,

В могильный терем, где на ложе камня

Невеста Ада жениха ждала.

Вдруг, издали еще, один из нас

Услышал громкий вопль – из той гробницы

Заброшенной он доносился. Тотчас

Обратно устремился он к царю.

Прибавил шагу тот. Вторично вопль

Раздался, жалкий и протяжный. Вскрикнул

Несчастный царь: «О боги! Что за звуки?

Недоброе вещает сердце мне!

О безотрадный путь! То голос сына

Ласкает слух мне – лаской смертоносной!

Бегите, слуги[52]! В устье подземелья

Раздвиньте камни и скорей взгляните,

Не Гемона ль то голос был, иль боги

Меня морочат». Так сказал он нам,

Едва живой от страха. Мы приказ

Исполнили. И вот, в глуби гробницы

Пред нами оба – Гемон, Антигона.

Она висит, повязки крепкотканной

Петлею шею нежную обвив;

Он, как прильнул к ее груди, так держит

Ее в объятьях, проклиная свадьбы

Подземной ужас, и надежды гибель,

И суд суровый своего отца.

За нами и Креонт его увидел —

И с криком раздирающим к нему

Помчался в склеп. «Несчастный, – возопил он, —

Зачем ты здесь? Иль помрачен твой разум?

Какой безумья вихрь тебя принес?

Дитя мое, богами заклинаю,

Оставь могилу!» Гемон дикий взор

В него вперил и, меч за рукоятку

Схвативши, замахнулся на него.

Царь отступил, и в воздухе повис

Отце убийственный удар. Тогда лишь

Пришел в себя он – и в порыве новом

Отчаянья, внезапно в грудь свою

Свои меч вонзил… Еще сознанья искра

В нем тлела, видно: слабою рукою

Лежащий труп невесты обнял он,

Прильнул к устам – и, испуская дух,

Умершей девы бледную ланиту

Румянцем жаркой крови обагрил.

Труп возле трупа – так они лежали;

Союз их брачный Ад благословил.

Да будет же их участь всем наукой,

Что неразумье – злейшее из зол.

Евридика, выслушав, молча уходит во дворец.

Корифей

Что это значит? В гробовом молчанье

Ушла царица: это ли – ответ?

Вестник

Дивлюсь и я; но все ж меня ласкает

Надежды луч: знать, не велит душа

При всем народе о несчастье сына

Плач поднимать; ей хочется скорее

В кругу домашних сердце облегчить.

Она разумна – не поступит криво[53].

Корифей

Не знаю. Мне ее уход немой

Сильнее грудь щемит, чем если б в крике

Она безумном горе излила.

Вестник

Узнаем тотчас. Если вправду рану

Души больной молчания покров

У ней таит… Да, я войду; ты прав:

Страшнее слез молчание такое.

Уходит во дворец.

Коммос

Со стороны поля возвращается Креонт, неся тело Гемона.

Корифей

Приближается царь; что несет он в руках?

Ах, то явственный след, незабвенный навек —

Хоть и больно сказать – не чужой вины,

А своей необузданной воли.

Строфа I

Креонт

Груз ты разума неразумного,

Груз упорства ты смертоносного!

Крови родственной, други, видите

И убийцу вы, и убитого!

О несчастный плод замыслов моих!

Юной смертью ты, юный сын, почил.

О дитя!

Не своей руки пал ты жертвою,

А моим сражен неразумием.

Корифей

О Правда! Поздно ты узнал ее!

Креонт

О да!

Ее познал я – явственно познал.

Видно, бог тогда, бог тогда главу

Тяжкою тяжестью поразил мою,

На безумья путь мысль мою увлек,

Растоптать велел жизни радости.

Вот он, смертных труд – безотрадный труд!

Домочадец

(выходит из дворца)

О царь, тяжелый груз в руках твоих.

Пришел ты с горем не последним, нет, —

Ждет горе новое тебя в чертоге.

Креонт

Какое горе? Есть ли хуже худа?

Домочадец

Лежит в крови царица Евридика,

Младого сына истинная мать.

Антистрофа I

Креонт

Где ты, Адова гавань мутная!

Смертью быстрою упокой меня!

Весть несчастную возвестивший мне,

Снявший тьмы покров с горя лютого,

О зачем терзать сердце мертвое,

Посылать на казнь труп безжизненный?

О жена!

Ах, ужели там жертвой новою

Жертвы прежней боль ты усилила?

Открываются двери дворца.

В глубине видно тело Евридики.

Домочадец

Раскрылась дверь[54]; царица пред тобой.

Креонт

Увы!

Какую бездну горя вижу я!

О, чего ж еще, о, чего мне ждать?

Сына труп в руках я держу своих —

Очи ранит вид трупа нового;

Отовсюду смерть на меня глядит.

Мать несчастная! Бедное дитя!

Домочадец

На алтаре она ножом священным

Желанный мрак на очи навела,

Оплакав славный жребий Мегарея[55],

Рок Гемона – и в третьем, смертном вопле

Детоубийцу-мужа проклиная.

Строфа II

Креонт

Увы!

Ужас сердце жмет. Кто из вас, друзья,

Меч отточенный в грудь мою вонзит?

О несчастный я! О постылый день!

Приросла к душе горесть лютая.

Домочадец

Да, государь: виновником обеих

Тебя смертей царица назвала.

Креонт

Но как исторгла жизнь свою она?

Домочадец

Ударом в печень роковым – услышав

О смерти сына жалостную весть.

Креонт

Жалостную весть о моей вине!

Да, никто другой не виновен в том.

И тебя, мой друг, я один убил,

Я, – один лишь я. Слуги верные,

Уведите в глушь поскорей меня —

Вознесен был я, – стал ничем теперь.

Корифей

Уйти бы лучше – если лучшим вправе

Назвать мы зло: страданью люб конец.

Антистрофа II

Креонт

Явись,

Жребий мой, явись! Милость высшую,

Дар прекраснейший принесешь ты мне, —

День предельный мой! О, явись, явись,

Чтоб не видеть мне завтрашней зари!

Корифей

Он не замедлит.

(Показывая на трупы)

Ты лишь долг насущный

Исполни свой – а в прочем властен бог.

Креонт

О том молюсь, чего я страстно жажду.

Корифей

Оставь мольбы; нет смертному спасенья

От бед, что предначертаны судьбой.

Креонт

Да, ведите в глушь безрассудного,

Что и сыну дал смерть невольную,

И тебе, жена! О несчастный я!

Здесь – убитый мной, там – убитая!

Страшной тяжестью, нестерпимою

На главу мою рок обрушился.

Уходит во дворец в сопровождении слуг,

несущих тело Гемона.

Корифей

Человеку сознание долга[56] всегда —

Благоденствия первый и высший залог.

Не дерзайте ж заветы богов преступать!

А надменных речей беспощадная спесь,

Беспощадным ударом спесивцу воздав,

Хоть на старости долгу научит.

Хор покидает орхестру.


  • 1
  • …
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • …
  • 46