Сильвия Эндрю - Аннабелла

— Но это нелепо! Я дурно поступила, обманув вас, однако сделала это не намеренно! Вы хотите предать забвению то, что мы значили друг для друга, из-за моего желания помочь сестре? Вы отвергаете мои чувства?

— Твои чувства? А каковы они? Ты требуешь всего, Аннабелла, а взамен не даешь ничего!

— Чего же я потребовала? — с негодованием воскликнула она.

— Доверия. И я поверил тебе. Я даже стал тебя уважать. И отдал тебе то, чего раньше не получала ни одна женщина, — свою любовь. А что я получил взамен?

— Я любила вас и люблю!

— Избавь меня от подобных заявлений! Ты не уважаешь меня и не доверяешь мне. Подозреваю, что ты понятия не имеешь о любви. Скажи, ты любила меня, когда лгала о том, как тебя зовут, о твоем браке со Стивеном, о связи с Селдером? Ты уважала меня, слыша, как я называю тебя Розабеллой, и смеясь в душе? Что это за любовь, если ты не веришь мне настолько, чтобы рассказать о таком обычном секрете, как твой?

— Это не обычный секрет! Я приехала в Лондон, пребывая в полной уверенности, что вы — чудовище! Розабелла заболела из-за вас! Слышите? Из-за ваших необоснованных и жестоких подозрений. Я хотела наказать вас за это…

— Ты и наказала!

— Джайлс, неужели вы считаете, что я пошла бы на эту крайность? Нет, вы не можете так считать! Вы не столь мелочны, и у вас должно остаться хоть какое-то чувство…

— Аннабелла, я рад, что ты не очень сильно пострадала от Фолкирка и его дружков, но, уверяю тебя, я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме чувства облегчения оттого, что едва не совершил роковую ошибку.

— Вы имеете в виду брак со мной? Вы считаете, что я не способна на любовь?

— Твоя любовь мне неприятна. Я всегда знал, что любовь женщины — всего лишь ловушка. Женщины непостоянны, своекорыстны, их лучше не принимать всерьез. В общем, все это скучно.

Теперь рассердилась Аннабелла. Она призналась этому человеку в своих чувствах, а он отозвался о них с отвращением. Она в течение нескольких месяцев страдала оттого, что обманывает его, а он не придает никакого значения ее мучениям. Ей, конечно, следовало ожидать, что человек, который так безжалостно обошелся с Розабеллой, не способен прощать, и не стоило понапрасну тратить на него время.

— Не стану более вас утомлять, — с пугающим спокойствием сказала она.

— Аннабелла…

— Прошу меня простить, полковник Стантон, но мне не хотелось бы впредь вас видеть. Учитывая ваше весьма низкое мнение обо мне, полагаю, вас это не огорчит.

— Аннабелла…

В этот момент в комнату вошла Розабелла и замерла на пороге.

— О, я думала, что здесь Филип с Эмилией, — смущенно произнесла она. — Извините меня.

Она хотела уйти, но Аннабелла ее задержала.

— Пожалуйста, останься, Роза! Полковник Стантон уже уходит.

— Аннабелла…

— Если вы не уйдете, сэр, то это сделаю я!

— В таком случае говорить больше не о чем. Прощайте, мисс Келланд. — Он отвернулся от нее, кивнул Розабелле и вышел.

В комнате повисла тишина. Аннабелле казалось, если она сделает хоть одно движение, то рассыплется на мелкие кусочки. Розабелла пыталась ее утешить, но безрезультатно — сестра не желала слышать даже имени Джайлса Стантона. С этого дня, если кто-либо говорил о нем, она умолкала и замыкалась в себе. Но над снами Аннабелла не была властна, и ночами она внезапно просыпалась на мокрой подушке и вся в слезах.

Следующие несколько недель прошли для Аннабеллы в хлопотах, связанных с приготовлениями к свадьбе. Она стала больше уважать Филипа и испытывала радость за него и сестру. С Эмилией Уинболт у нее оказалось много общего, и, пока влюбленные пребывали в своем обособленном счастливом мирке, они с Эмилией, пережив похожее горе, очень подружились.

В середине декабря они все покинули Лондон. Когда приехали в Темперли, то оказалось, что дел невпроворот. Приготовления к свадьбе сестры занимали почти все время Аннабеллы. Она смеялась с остальными, подшучивала над Розабеллой и Филипом, развлекала леди Ордуэй, вела хозяйство и утешала себя тем, что никто не догадывается о ее постоянной душевной тоске. О Джайлсе ничего не было слышно.

Как-то днем, когда они составляли списки гостей, Розабелла невзначай спросила:

— Анна, ты хотела бы пригласить кого-нибудь еще?..

— Да нет, — ответила она. — Ты уже вписала всех соседей.

Розабелла с тревогой посмотрела на сестру, но та сохраняла видимое спокойствие. Именно видимое, так как тоска по Джайлсу преследовала ее неотступно и с каждым днем становилась все сильнее.

Джайлс возвращался в Дербишир весь во власти воспоминаний о другом, более раннем путешествии сюда. Голос Аннабеллы, ее смех, обрывки их разговоров постоянно звучали у него в ушах. Отец удивился его приезду, но был рад.

Однако в Эйвенелле Джайлсу легче не стало: все кругом напоминало ему об Аннабелле. Как-то вечером они с отцом сидели в столовой. Плотные шторы на окнах были задернуты, а в камине горел огонь.

— Джайлс, в чем дело? Ты явно не в своей тарелке, — сказал лорд Стантон. — А что случилось с той очаровательной девушкой? Когда она была здесь, мне показалось, что дело идет к женитьбе.

— Я тоже так думал, отец, — ответил Джайлс, вертя в руке бокал. — Но я ошибся.

— Она тебе отказала? Странно. Похоже, что Роза была в тебя влюблена.

— Отец, я хотел бы, если ты не возражаешь, рассказать тебе, что произошло.

Джайлс выложил все: свои подозрения в отношении Розабеллы Ордуэй, как занимался выяснением правды о Стивене, рассказал об аресте Фолкирка и… о последней ссоре с Аннабеллой. Когда он закончил, комнату освещал только огонь в камине, так как свечи давно погасли.

— Хмм. Любопытно. И что ты собираешься теперь делать?

— Я сам хотел бы это знать: что мне теперь делать?

— Ты изложил факты, а каковы твои чувства? Ты все еще осуждаешь Аннабеллу Келланд за то, что она повела себя так, как свойственно женщине? Мне кажется, в этом все дело, Джайлс, и мне очень жаль. Я-то надеялся, что со смертью Венеции и нашим примирением мы покончили с прошлыми ошибками. Но ты все еще ведешь себя глупо. Пойми, ты не полюбил бы Аннабеллу, если бы она повела себя по-другому. В этом-то и таится ее очарование.

— Согласен — она очаровательна, но она лгала мне, отец.

— Возможно, причина, по которой она это сделала, кажется тебе неубедительной, но ты подумай о том, как ей было важно защитить сестру! Верность — редкое и похвальное качество. Если она верна сестре, то будет верна и мужу.

— Но почему она все мне не рассказала?

— А! Вот в чем дело!

— Не понимаю.

— Ты прощаешь себе свое неверие в нее, но не можешь простить то, что она не верит тебе!

— Какая ерунда!

— Ты не прав, — продолжал отец. — Она доверила тебе свою жизнь и отдала свою любовь. Но она не смогла или не захотела поставить под угрозу счастье сестры. Подумай об этом, Джайлс. Я совершил в жизни не одну ошибку и в результате долгие годы был одинок. Я не хочу, чтобы ты повторил то же самое.

В течение последующих дней в душе Джайлса боролись противоречивые чувства. Он долго пребывал в убеждении, что женщинам нельзя доверять. Неужели из-за этого он потеряет единственную женщину, способную избавить его от одиночества и подарить ему счастье, о котором можно лишь мечтать? И настолько ли сильно возмутил его тот факт, что она на первое место поставила счастье сестры?

Неожиданно он получил два письма. Одно — от Розабеллы, в котором та приглашала его в Темперли на свадьбу.

«Не стоит говорить, как мы будем рады, если Вы приедете, Джайлс. Я имею в виду также и Аннабеллу. Ее состояние меня порой беспокоит. Она постоянно занята делами и бодра, но я не замечаю в ней прежней жизнерадостности. Может быть, Ваш приезд что-то изменит? Конечно, если Вы не сумеете приехать, мы все поймем. Простите, если я вмешиваюсь не в свои дела, но меня извиняет только то, что все, кому дороги здоровье и счастье Аннабеллы, волнуются за нее. Мы с Филипом так счастливы, что нам хочется, чтобы все кругом тоже были счастливы…»

Второе письмо написала леди Ордуэй. Она благодарила его за хлопоты по семейным делам и очень живо описывала приготовления к свадьбе. Письмо кончалось следующими словами:

«С разрешения Розы я вкладываю в конверт страничку из ее письма Анне в Эйвенелл. Анна забыла, что оставила это письмо у меня, и я не сказала ей о том, что посылаю тебе это. Допускаю мысль, что ты меня осудишь, но я подумала: написанное Розой сможет объяснить скрытность Анны, которую ты расценил как хитрость. Она — милая девочка, Джайлс. Не суди ее строго».

Джайлс развернул листок. Это оказалась слезная просьба от Розабеллы к сестре продолжить обман и не раскрывать своего имени. Только совершенно бессердечный человек мог остаться равнодушным к такой мольбе. Джайлс решительным шагом направился к отцу.

— Вы были правы, сэр. Я виноват и собираюсь немедленно исправить свою ошибку. А это означает, что я вас покидаю месяца на два. Но, может, вы тоже захотите поехать со мной? Хотя путешествие в это время года будет для вас очень утомительным.

— Вот глупости! Мне нравится эта девочка, и я хотел бы сам удостовериться, что теперь-то уж ты не наломаешь дров! Утомительное путешествие… Ишь что выдумал!

Они сразу отправились в путь, даже не сообщив в Темперли о своем приезде. К сожалению, погода им не благоприятствовала: бушевали снежные бури. Однако Джайлс был полон решимости добраться до Темперли к Рождеству.

Когда в канун Рождества они прибыли в Рединг, то обнаружили, что из-за сильного снегопада двигаться дальше невозможно. Эта неудача не отпугнула Джайлса, и, оставив отца на ночлег в трактире, он пешком отправился в путь один.