Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй

Не могу поверить своим глазам. Сент-Клэр.

Он стоит, засунув руки в карманы, и озирается по сторонам, словно кого-то ждет. Мое сердце уходит в пятки. Он знает, что София Коппола – мой любимый режиссер. Знает, что я пойду по этой улице, и ждет меня. Пришло время поговорить. Я несусь к нему по пешеходному переходу, счастливая, как никогда. И уже собираюсь окликнуть его по имени, как вдруг понимаю, что Этьен больше не один.

К нему присоединился немолодой джентльмен. Приятный мужчина стоит в до боли знакомой позе. Сент-Клэр говорит по-французски. Конечно, я слишком далеко, чтобы слышать, но губы его двигаются очень характерно для французской речи. Жесты и язык тела меняются, становятся более текучими. Мимо проходит группа мужчин, на время закрывая невысокого Сент-Клэра.

Секундочку. Этот мужчина тоже невысокий.

До меня доходит, что передо мной отец Сент-Клэра. Я присматриваюсь. Одет с иголочки, очень по-парижски. Волосы того же оттенка, но с серебряными прядками, только стрижка более аккуратная и короткая. От него исходит аура уверенности, ему хочется доверять, а вот Сент-Клэр, наоборот, кажется нерешительным.

Мне стыдно. Опять я наступаю на те же грабли. Мир не крутится вокруг меня. Я ныряю под знак метро, но все же остаюсь в пределах слышимости. Чувство вины накатывает с новой силой. Мне лучше уйти, но… главная тайна Сент-Клэра прямо передо мной.

– Почему ты не подал заявку? – спрашивает его отец. – Это надо было сделать три недели назад. Мне будет трудно убедить их принять тебя.

– Я не хочу здесь оставаться, – отвечает Сент-Клэр. – Хочу вернуться в Калифорнию.

– Ты ненавидишь Калифорнию.

– Я собираюсь поступать в Беркли!

– Ты не знаешь, чего хочешь! Ты такой же, как она. Ленивый и эгоцентричный. Ты не умеешь принимать решения. Тебе нужен тот, кто будет принимать их за тебя, и я приказываю тебе остаться во Франции.

– Я не собираюсь оставаться в этой чертовой Франции, понятно? – Сент-Клэр переходит на английский. – Я не останусь здесь с тобой! Ты все время дышишь мне в затылок!

И тут до меня доходит. Я подслушала весь их разговор.

На французском.

Ох!

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – Отец Сент-Клэра в ярости. – И к тому же в общественном месте! Тебе нужно вбить в голову…

Сент-Клэр переходит снова на французский:

– Ну давай попробуй. Здесь, на глазах у всех. – Он подставляет щеку. – Что же ты не пробуешь, папа?

– Почему ты…

– Месье Сент-Клэр! – кричит с противоположного конца улицы женщина в платье с глубоким декольте.

Сент-Клэр и его отец удивленно оборачиваются.

Месье Сент-Клэр. Так женщина обращается к отцу Этьена. Как странно.

Она медленно подходит и целует мужчину в обе щеки. Тот мгновенно цепляет на лицо приятную улыбку. Его поведение кардинально меняется, когда он представляет женщине своего сына. Незнакомка явно слышит о сыне в первый раз и потому сильно удивлена, а Этьен хмурится. Отец и женщина оживленно болтают, совершенно забыв об Этьене. Он скрещивает руки на груди. Убирает их. Шаркает ногами. Прячет руки в карманы, достает…

У меня ком подкатывает к горлу.

Его отец продолжает флиртовать с той женщиной. Она касается его плеча, подается вперед. Мужчина одаривает ее ослепительной улыбкой – улыбкой Сент-Клэра, – и мне странно видеть ее на лице другого человека. И в этот миг я понимаю, что Мер и Джош говорили правду. Отец Этьена просто душка. Он обладает природным обаянием, как и его сын. Женщина продолжает флиртовать, и Этьен уходит прочь. Они даже не замечают этого. Неужели Этьен плачет?

Я наклоняюсь вперед, чтобы лучше все видеть, и обнаруживаю, что Этьен смотрит прямо на меня.

О нет. Нет, нет, НЕТ.

Этьен останавливается:

– Анна?

– Мм… Привет. – Мое лицо пылает.

Смущение на лице парня сменяется злостью.

– Ты что, все слышала?

– Прости…

– Не могу поверить, что ты подслушивала!

– Это вышло случайно. Я проходила мимо и… увидела тебя там. Я столько слышала о твоем отце, что мне стало любопытно. Прости.

– Что ж, – говорит Этьен. – Надеюсь, увиденное оправдало твои самые смелые ожидания.

Он проходит мимо, но я хватаю его за руку:

– Подожди! Я ведь даже не говорю по-французски, забыл?

– Можешь пообещать, – медленно произносит он, – что ты не поняла ни единого слова из нашего разговора?

Я отпускаю его руку:

– Нет. Я слышала, что ты сказал. Я все слышала.

Сент-Клэр не двигается. Он разглядывает тротуар, но вроде не злится. Он смущен.

– Эй! – Я касаюсь его руки. – Все нормально.

– Анна, в этом нет ничего нормального. – Парень кивает в сторону отца, который до сих пор флиртует со своей знакомой. И даже не заметил, что его сын исчез.

– Нет, – отвечаю я, на ходу придумывая новый довод, – но ты сам говорил мне, что семью не выбирают. Эта относится и к тебе, ты же знаешь.

Этьен смотрит на меня так пристально, что я боюсь, мне не хватит воздуха. Я собираю все храбрость в кулак и беру его под руку. Увожу прочь. Мы проходим квартал, и я усаживаю его на скамейку возле кафе с бледно-зелеными ставнями. Маленький мальчик внутри отдергивает шторы и смотрит на нас.

– Расскажи мне об отце.

Этьен напрягается.

– Расскажи мне о своем отце, – повторяю я.

– Я ненавижу его, – тихо говорит Этьен. – Ненавижу всем своим существом. Ненавижу за то, что он сделал с моей матерью и делает со мной. Ненавижу встречать его каждый раз с новой женщиной, а еще я ненавижу, что они все считают его замечательным, обаятельным малым, хотя на самом деле он развратный ублюдок, который не в состоянии обсудить мое образование – только унизить.

– Он выбрал колледж за тебя. Вот почему ты не хочешь об этом говорить.

– Он не хочет, чтобы я был рядом с ней. Он хочет разлучить нас, потому что вместе мы сильнее, чем он.

Я наклоняюсь и сжимаю ладонь парня:

– Сент-Клэр, ты уже сильнее, чем он.

– Ты не понимаешь. – Он вырывает ладонь. – Мы с мамой зависим от него. Во всем! У него все деньги, и если он будет нами недоволен, мама окажется на улице.

Я смущена.

– А как же ее картины? – тихо спрашиваю я.

Сент-Клэр фыркает:

– Они не приносят денег. К тому же те небольшие средства, которые ей все-таки удалось выручить от продажи своих полотен, тоже оказались под контролем отца.

Я на мгновение замолкаю. Я считала, что большинство наших проблем возникает из-за нежелания Этьена говорить, но это не так. Не в том случае, когда правда столь ужасна. Отец издевался над ним всю его жизнь.

– Ты должен дать ему отпор.

– Тебе легко говорить…

– Нет, мне не легко говорить! Мне не легко видеть тебя в таком состоянии. Но ты не можешь позволить ему выиграть. Ты должен быть умнее его, должен побить его на его же поле.

– На его поле? – Этьен разражается горьким смехом. – Нет, спасибо. Я не стану играть по его правилам.

Мой мозг лихорадочно работает.

– Послушай меня, в ту секунду, когда появилась та женщина, его поведение кардинально изменилось…

– О, ты заметила?

– Заткнись и слушай меня, Сент-Клэр. Вот что ты должен делать. Возвращайся к ним прямо сейчас и, если это женщина все еще там, скажи ей, как ты счастлив, что отец отправляет тебя в Беркли… – Этьен пытается меня перебить, но я его прерываю: – А потом ты пойдешь в его арт-галерею и расскажешь всем его работникам о том, как ты счастлив, что отец отправляет тебе в Беркли. Затем звонишь бабушке и дедушке и говоришь о том, как ты счастлив, что отец отправляет тебя в Беркли. А затем ты повторишь это его соседям, его бакалейщику, мужику, который продает ему сигареты, ВСЕМ в его жизни, чтобы все знали, как ты счастлив, что отец отправляет тебя в Беркли.

Этьен закусывает ноготь на большом пальце.

– Он будет чертовски взбешен, – продолжаю я, – и я бы не хотела поменяться с тобой местами ни на секунду. Но твой отец – человек, который во главу угла ставит приличия. Так как же он поступит? Отправит тебя в Беркли, чтобы сохранить лицо.

Сент-Клэр задумывается.

– Это сумасшествие, но… да, может сработать.

– Знаешь, тебе не обязательно решать все проблемы в одиночку. Для этого и существуют друзья. – Я улыбаюсь и выразительно стреляю глазками.

Этьен трясет головой, собираясь что-то сказать.

– ИДИ! – говорю я. – Торопись, пока она еще там!

Сент-Клэр снова колеблется, и я подталкиваю его вперед:

– Иди. Иди, иди, иди!

Он трет шею:

– Спасибо.

– Иди.

Он уходит.

Я возвращаюсь в общежитие. Мне не терпится узнать, как все прошло, но Сент-Клэр должен сам разобраться с отцом. Выстоять в этой битве. Мое внимание привлекает лежащая на туалетном столике стеклянная бусина в форме банана, я беру ее в руку и разглядываю. Он подарил мне так много подарков в этом году – бусину, блокнот для левшей, канадский флаг. Пора бы уже отплатить ему тем же. Надеюсь, моя идея выгорит.

Я решаю приступить к домашней работе. Пролистываю бумажки и нахожу задание по английскому. Наша последняя тема, поэзия. Сборник Неруды. Он стоит на своем месте на книжной полке с самого Дня благодарения. Это ведь учебный материал, не так ли? Или просто очередной подарок?

Неправильно. Совсем, совсем неправильно.

То есть да, это учебное пособие, но еще и сборник любовной лирики. Очень даже эротичной лирики. Разве он стал бы дарить подобную книгу просто так? Тогда он мог бы подарить мне книгу Бананы Есимото. Или один из учебников по переводу.

Но он купил мне сборник любовной поэзии.

Я открываю форзац и сразу же замечаю штамп. ШЕКСПИР И КОМПАНИЯ, НУЛЕВОЙ КИЛОМЕТР, ПАРИЖ. И сразу вспоминаю звезду и нашу первую ночь. Как я влюбляюсь в него. А потом звезду в День благодарения. И опять как я влюбляюсь в него. А затем я возвращаюсь в свою комнату и смотрю на эту совершившую путешествие во времени книгу. Почему он просто не сказал мне? Почему я не открыла ее на прошлое Рождество, как он меня об этом просил? И вдруг понимаю, что мне необходимо было вернуться к нулевой точке.