Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй

– Что это с ней? – спрашиваю я.

– Дерьмо. Дерьмо.

– Кто она такая? Что случилось?

Я поднимаю волосы, чтобы проветрить шею. Мне жарко. Здесь невыносимо жарко.

Этьен в панике хлопает по карманам:

– Фак! Где мой телефон?

Я достаю сумочку и протягиваю ему свой мобильный.

– БЕРИ МОЙ! – громко кричу я.

Этьен качает головой:

– Я не могу позвонить с твоего. Она поймет. Она, черт возьми, все поймет.

Он в отчаянии проводит руками по волосам и, прежде чем до меня успевает дойти, уже бежит к выходу. Я за ним. Мы вырываемся из клуба в холодную ночь.

Падают снежинки. Не могу поверить. В Париже никогда не бывает снега! И вдруг он пошел на мой день рождения! Я высовываю язык, но ничего не чувствую. Приходится высунуть сильнее. Этьен судорожно ищет телефон. Наконец он находит его в кармане куртки. Он кому-то звонит, но трубку, похоже, не берут. Этьен кричит и засовывает телефон обратно в карман.

Я отпрыгиваю назад:

– Что происходит?

– Что происходит? Что происходит? Я расскажу тебе, что происходит. Знаешь, кто та девушка, которая хотела меня убить? Это соседка Элли по комнате. Она видела, как мы танцуем, позвонила Элли и все ей рассказала.

– И что? Мы просто танцевали. Что в этом такого?

– Что такого? Элли бесится из-за тебя, вот что такое! Она ненавидит, когда мы вместе проводим время, а теперь будет думать, что между нами что-то есть…

– Она ненавидит меня? – Я смущена. Что я ей сделала? Да я ее месяцами не видела.

Этьен снова кричит и пинает стену, а потом воет от боли.

– ФАК!

– Успокойся! Боже, Этьен, да что с тобой?

Парень качает головой, лицо его становится каменным.

– Все не должно было закончиться так. – Он проводит рукой по волосам.

Что именно не должно было так закончиться? Он про меня или про нее?

– Все уже давно к этому шло…

О боже. Неужели они расстаются?

– Но я просто еще не готов, – заканчивает он.

Сердце сковывает лед. Отшей его. Серьезно. ОТШЕЙ.

ЕГО.

– Почему нет, Сент-Клэр? Почему ты не готов?

Он поднимает глаза, когда я называю его по фамилии. Сент-Клэр, а не Этьен. Ему больно, но мне наплевать. Он снова Сент-Клэр. Флиртующий, дружелюбный со всеми Сент-Клэр. Я НЕНАВИЖУ его. Прежде чем он успевает ответить, я ухожу. Больше не могу на него смотреть. Какой же я была глупой. Просто идиотка.

Это как с Тофом, одно и то же.

Сент-Клэр зовет меня, но я иду дальше. Шаг за шагом. Я так сильно сосредотачиваюсь на ходьбе, что врезаюсь в фонарь. Матерюсь и пинаю его. Снова, и снова, и снова, пока Сент-Клэр меня не оттаскивает. Я дрыгаю ногами и кричу. Я так устала, я просто хочу ДОМОЙ.

– Анна. Анна!

– Что происходит? – спрашивает кто-то.

К нам подходят Мередит, Рашми и Джош. Когда они успели здесь оказаться? Как давно они на нас смотрят?

– Все в порядке, – говорит Сент-Клэр. – Она просто слегка напилась…

– Я НЕ ПЬЯНАЯ.

– Анна, ты напилась, и я напился, произошло недоразумение. Давай просто вернемся домой.

– Я не хочу возвращаться домой вместе с тобой!

– Какой бес, черт возьми, в тебя вселился?

– Какой бес вселился в меня? И у тебя еще хватает наглости спрашивать. – Я подхожу к Рашми. Она внимательно смотрит на меня и потрясенно поворачивается к Джошу. – Просто скажи мне одну вещь, Сент-Клэр. Я хочу знать одну-единственную вещь.

Он смотрит на меня. Разъяренный. Смущенный.

Я выдерживаю паузу, чтобы собраться с силами.

– Почему ты до сих пор с ней?

Тишина.

– Отлично. Не отвечай. Но знаешь что? Не зови меня больше никогда. Между нами все кончено. Бонне ньют.

Я уже ухожу, когда Сент-Клэр отвечает:

– Потому что я не хочу быть один. – Его голос эхом разносится в ночи.

Я поворачиваюсь к нему в последний раз:

– А ты и не был один, кретин.

– Ух ты, Анна. Ты прямо наклюкалась до чертиков.

Я накрываюсь одеялом с головой. Мы говорим с Рашми по телефону, и у меня до смерти болит голова.

– Сколько вы с Сент-Клэром вчера выпили?

Этьен. Что вчера случилось? Я помню клуб. Помню музыку. И… мы танцевали? Кажется, танцевали… и да, какая-то девица на нас орала, и мы вышли на улицу, и… о нет.

Нет, нет, нет.

Я резко сажусь, и – твою мать! – голову пронзает боль. Я закрываю глаза и медленно-медленно опускаюсь на кровать.

– Вы чуть не занялись сексом прямо на танцполе.

Да ну?

Я открываю глаза и мгновенно жалею об этом.

– Кажется, я простыла, – хриплю я.

Хочется пить. В горле пересохло. Отвратительно. Я словно облизала подстилку из клетки Капитана Джека.

– Обычное похмелье, – усмехается Рашми. – Выпей немного воды. Но не слишком много, иначе тебя опять вырвет.

– Опять?

– Загляни в раковину.

Я шепчу:

– Лучше не надо.

– Мы с Джошем фактически дотащили тебя до дома. Скажи нам спасибо.

– Спасибо. – Я сейчас не в настроении болтать с Рашми. – А Этьен в порядке?

– Я его не видела. Он вчера пошел к Элли.

А я-то думала, что хуже себя чувствовать уже невозможно. Я ковыряю уголки подушки.

– Я… мм… вчера не говорила ему ничего странного?

– Не считая того, что ты вела себя как ревнивая подружка и заявила, что больше никогда не хочешь его видеть? Нет. Ничего странного…

Рашми шаг за шагом рассказывает мне подробности прошлой ночи, и ее рассказ периодически прерывается моими стонами.

– Слушай, что все-таки между вами произошло? – наконец спрашивает она.

– Ты о чем?

– Ты знаешь о чем. Вы двое неразлучные друзья.

– Не считая тех моментов, когда он со своей девушкой.

– Точно. Так что случилось?

Я вновь издаю стон:

– Не знаю.

– Вы… эм… ничего не наделали?

– Нет!

– Но он тебе нравится, и ты тоже нравишься ему.

Я прекращаю мучить подушку:

– Думаешь?

– Конечно. У парня встает, стоит тебе войти в комнату.

Я открываю глаза. Она выражается фигурально или видела это своими глазами? Нет. Сосредоточься, Анна.

– Так почему…

– Почему он до сих пор с Элли? Он же сказал тебе вчера ночью. Он одинок или, по крайней мере, боится одиночества. Джош говорит, что после всей этой кутерьмы с его матерью он боится что-либо изменить в жизни.

Выходит, Мередит была права: Этьен боится перемен. И почему я не поговорила с Рашми раньше? Теперь это кажется таким очевидным. Конечно, у нее есть доступ к информации, ведь Этьен болтает с Джошем, а Джош – с Рашми.

– Ты правда думаешь, я ему нравлюсь? – не могу удержаться я от вопроса.

Рашми вздыхает:

– Анна, он все время тебя подкалывает. Это классический синдром под названием «мальчик дергает девочку за косичку». И если кто-нибудь пытается сделать то же самое, он всегда становится на твою сторону и посылает приставалу куда подальше… – Она делает паузу. – Он ведь и тебе нравится?

Я стараюсь не расплакаться.

– Нет, – шепчу я. – Ничего подобного.

– Лгунья. Ты собираешься сегодня вставать или как? Тебе нужно перекусить.

Мы договариваемся встретиться в столовой через полчаса, и я понятия не имею, какой черт дернул меня это пообещать, потому что едва я встаю с кровати, как мне тут же хочется заползти обратно. Меня подташнивает, а по голове словно стучали битой. И в этот момент я понимаю, что от меня разит. Кислятиной и алкоголем. Волосы провоняли сигаретным дымом. А одежда. Какой ужас! Я бросаюсь к раковине, с трудом сдерживая приступ тошноты.

А там – вчерашняя рвота. И меня конечно же выворачивает. Опять.

В душе я вижу странные синяки на голенях и коленях. Непонятно, откуда они взялись. Я забиваюсь в дальний уголок душевой кабины и позволяю горячей воде струиться по телу. Струиться и струиться. Я опаздываю на двадцать минут. На завтрак. Или на ланч? Неважно… Париж припорошен снегом. Когда это случилось? Как я могла проспать снегопад? От ослепительной белизны хочется прикрыть глаза.

К счастью, за нашим столом сидит одна Рашми. Больше никого.

– Доброе утро, солнышко, – с ухмылочкой говорит она, разглядывая мои мокрые волосы и опухшие глаза.

– Чего я не могу понять, так это почему люди считают, что пить весело.

– Вчера вечером на танцполе ты неплохо повеселилась.

– Жаль, что я этого не помню.

Рашми подталкивает ко мне тарелку с тостом:

– Съешь это. И выпей немного воды, только немного. А то тебя снова стошнит.

– Я уже выпила.

– Что ж, хорошее начало.

– А где Джош? – Я откусываю маленький кусок тоста. Хотя я вовсе не голодна.

– Тебе станет лучше, если поешь. – Рашми кивает на тарелку. – Он еще спит. Ты же знаешь, что мы не каждую минуту вместе.

– Ага. Точно. Поэтому мы все время тусуемся вместе.

Ууупс!

Коричневая кожа Рашми покрывается румянцем.

– Знаю, для тебя это станет настоящим откровением, Анна, но проблемы бывают не только у тебя. Мы с Джошем сейчас не в лучших отношениях.

Я съеживаюсь на стуле:

– Прости.

Рашми вертит в руках крышку от сока:

– Проехали.

– Так все-таки… что у вас происходит?

У меня уходит целая минута, чтобы уломать подругу, но едва Рашми начинает говорить, ее буквально прорывает. Оказывается, они ссорятся гораздо чаще, чем я думала. Потому что Джош прогуливает школу. Потому что Рашми давит на него. Ей кажется, Джош страдает из-за того, что она уезжает на следующий год, а он нет. Мы все разъедемся по колледжам, а он останется.

Я раньше об этом не задумывалась.

Рашми переживает за свою младшую сестру, Санджиту, потому что та общается с подружками Аманды, и беспокоится за брата Никхила, над которым издеваются в школе, и она злится на своих родителей за то, что они постоянно сравнивают ее со старшей сестрой Лейлой, окончившей Американскую школу два года назад. Мер вечно занята своим футболом, а мы с Этьеном стали просто неразлейвода, и плюс… Рашми потеряла лучшую подругу.