— Я понимаю все, — прошептал он, говоря сам с собой, — она не могла убежать, она осталась в руках кардинала, и пытка победила ее. Бедная девушка!

У Поанти были слезы в голосе. Пасро слушал его с величайшим вниманием, и, хотя молодой человек произнес эти слова голосом почти невнятным, он не пропустил ни одного слова. Отчаянное волнение Поанти наполнило радостью его сердце.

— Это правда, господин де Поанти, — сказал он тоном, который старался сделать печальным и сострадательным, — ее пытали, и ей было так трудно после того, что тюремный доктор думал, что или она умрет, или сойдет с ума.

— О! — сказал Поанти, грозно подняв руку. — Те, которые были причиною ее страданий, попадутся мне, и тогда горе им! — Но вдруг в голове его просветлело. — Ты почему это знаешь? — сказал он. — Разве ты присутствовал при ее пытке? Стало быть, ты знаешь, где она, в какую тюрьму ее засадили. Ты должен сказать мне это сию минуту, и если хочешь остаться жив, то, находясь заодно с ее палачами, ты должен дать мне способ добраться до нее и спасти.

Пасро зашел слишком далеко, он понял свою ошибку и прикусил язык, но было уже слишком поздно.

— Ты слышал, — продолжал Поанти, — говори. Если по милости твоей я могу еще спасти Денизу, ты останешься жив; но клянусь честью дворянина, если ты не в состоянии быть мне полезен или не хочешь этого сделать, то не доживешь до завтра.

Пасро понял, что он может спасти себя, только соединив Денизу с Поанти, то есть вместо страданий, которые он надеялся им причинить и которыми заранее наслаждался, доставит им счастье. Подобную жертву нельзя было принести без борьбы.

— Пощадите! — вскричал он. — Я не могу помочь вам спасти Денизу.

— Ты не можешь? Ты признаешься в этом! — вскричал Поанти вне себя от горести и гнева. — Ты сам произнес свой приговор, ты умрешь. Товарищи, — прибавил он, — шпага солдата не может омочиться кровью подобного негодяя; закутайте его в плащ, привяжите ему камень на шею и бросьте его в реку.

Подчиненные бесстрастно повиновались и схватили уже Пасро, который закричал вне себя от страха:

— Остановитесь! Я сделаю все, что вы хотите.

— Все?

— Все!

— Ты мне поможешь спасти Денизу?

— Да.

— Стало быть, ты можешь это сделать?

— Да.

— Говори же, говори скорее, и без всякой лжи. При первом слове, которое мне покажется неискренним, ты умрешь!

Поанти сделал знак своим подчиненным. Державшие Пасро остановились.

— Где Дениза? — спросил Поанти.

— В Шатлэ.

— Ты можешь туда войти?

— Нет, но туда входить бесполезно.

— Как?

— Слушайте! Но поклянитесь мне, что, если я спасу Денизу, вы пощадите меня.

— Пощажу твою жизнь. Я клянусь, что мы тебя не убьем.

— Вот что я узнал. После пытки, которую она выдержала сегодня утром, доктор рассудил, что она не может оставаться в Шатлэ без опасности для своей жизни, и кардинал приказал отвезти ее сегодня вечером в девять часов в карете в монастырь в Бургундию; с нею едет кармелитка.

Поанти угадал по тону негодяя, что он говорил правду. При виде неизбежной смерти Пасро не имел бы силы лгать. Поанти в одно мгновение рассчитал, что теперь именно тот час, который кардинал назначил для отъезда Денизы.

— Если ты сказал правду, — прибавил он, — я сдержу мое обещание, ты не умрешь.

Он взял с собою шесть человек; трое остались караулить Пасро.

— Если он сделает малейшее движение, чтобы убежать, — сказал им Поанти, — если раскроет рот, чтобы позвать на помощь, убейте его.

Отдав это последнее приказание, Поанти отправился со своими шестью товарищами к мосту.

— Ступайте вперед как настоящие нищие, — сказал он им, — я к вам приду через десять минут.

Он пошел один к Самаритянке. Кавалер д’Арвиль уже его ждал. Сигнал на улице Этюв увидели в отеле Шеврез, и кавалер пришел узнать, какая необыкновенная причина заставила подать этот сигнал. Поанти в четырех словах объяснил, в чем дело. Он рассказал о приходе кардинальских гвардейцев и о принятой им решимости бежать как можно скорее, из опасения, чтобы все выходы не были заграждены. Д’Арвиль одобрил.

— Очевидно, кардинал напал на ваш след, — сказал он. — Вы не можете оставаться в Париже; вы должны ехать сейчас. Отправляйтесь по дороге в Компьен и остановитесь в Сен-Дени, в гостинице «Серебряный Голубь»; это первая с левой руки при въезде в город. Трактирщик — старый слуга лотарингского дома. Скажите ему, что вы присланы мною. Скрывайтесь у него два дня с вашими товарищами. А я через два дня, может быть, и завтра, приеду сам к вам сообщить, что вы должны делать.

С этими инструкциями Поанти вернулся к своим товарищам, которые ждали его около статуи старого короля.

— Побежим в Шатлэ, — сказал он, — когда карета выедет, мы дадим ей отъехать подальше от тюрьмы. Как только вы увидите, что я положил руку на дверцу, четверо из вас должны броситься на лошадей, а двое других схватить кучера. Поняли?

Через пять минут Поанти и шестеро его подчиненных стояли в ста шагах от Шатлэ. Когда пробило девять часов на тюремных часах, ворота отворились, и карета медленно выехала. Поанти дал ей проехать вперед и старался заглянуть в окно. Но внутри кареты было совершенно темно, и он ничего не мог различить.

— Вперед! — шепнул он своим товарищам.

Все бросились и в десять прыжков догнали карету. Набережная, по которой карета ехала, была совершенно пуста. Поанти вскочил на подножку, и в то же самое мгновение четверо его подчиненных схватили лошадей под уздцы, а двое других с каждой стороны козел приложили обнаженные шпаги к груди кучера. Лошади остановились. Испуганный кучер даже не вскрикнул. Поанти взобрался на колесо, сорвал фонарь, поднес его к дверце и тревожно заглянул. Там сидели две женщины, одна возле другой, бледные от страха.

— Дениза, вы здесь? — спросил Поанти.

Раздался крик. Одна из женщин бросилась вон из кареты. Но силы изменили ей, и она упала бы, если бы Поанти не подхватил ее. Это была Дениза.

— Оставьте кучера, — сказал Поанти своим подчиненным.

Те повиновались.

— Повороти, — сказал Поанти кучеру, — и не оборачивайся.

Бедняга, который считал себя погибшим, не заставил повторить приказание два раза и пустил лошадей во всю прыть. Монахиня, провожавшая Денизу, упала в обморок в первую минуту. Поанти не переставал поддерживать молодую девушку. Когда карета уехала, он хотел взять Денизу под руку и сказал:

— Пойдемте, теперь вы со мною, вам нечего бояться.

Но Дениза оставалась с минуту неподвижной, потом зашаталась.

— Я не могу идти, — сказала она, — меня совсем разбили.

— О! — заревел Поанти. — Если б я мог добраться до этого кардинала в красной рясе; но если он слишком для меня высок, то до орудий его бешенства я добраться могу.

Он взял Денизу на руки, как мать берет ребенка.

— Я тебя понесу, — сказал он.

С ношей своей он спустился по берегу реки до Нового моста. Это была самая безопасная дорога, чтобы избежать погони. Товарищи Поанти шли одни впереди, другие сзади, составляя, таким образом, авангард и арьергард. Они находились на таком расстоянии, что не могли слышать разговора Поанти с Денизой.

— Дениза, — сказал Поанти, — ты пострадала за меня, и клянусь, я за тебя отомщу; но это еще не все: надо избавить тебя от преследований твоих врагов; куда мне отнести тебя?

— Почем я знаю? — ответила Дениза. — Этот человек так могуществен, он отыщет меня повсюду.

— В отель Шеврез?

— Никогда! — с отвращением сказала Дениза. — Никогда!

Молодой человек понял. Уязвленное сердце молодой девушки слишком страдало бы от присутствия герцогини.

— К твоему отцу, когда так, — сказал он.

— Мой отец не может защитить меня, меня там найдут дня через два.

— Как же быть?

— Разве вы опять хотите бросить меня, друг мой? — печально спросила молодая девушка. — Ведь вы будете моим мужем? Я доверяю только вам; спрячьте меня там, где спрячетесь вы, и что ни случилось бы, я, по крайней мере, разделю вашу участь.

— Мне хотелось бы этого! — страстно вскричал молодой человек. — Но убежище, в котором я сам скрывался на улице Этюв, где я считал себя в безопасности, было выдано кардиналу, и знаете ли, Дениза, кого обвинили в этой измене? Вас, потому что пытка принудила вас говорить.

— Неправда, — сказала Дениза, — я ничего не сказала, я ни в чем не призналась! Притом меня даже и не пытали.

— Я это знал; сердце мне сказало это; хотите знать, кто вас обвинил?

— Наверно, Пасро.

— Он. Я ему простил, хотя он находился в моей власти, потому что он дал мне возможность спасти вас сегодня, когда хотел спасти свою собственную жизнь.

— И вы хотите оставить меня вдали от вас, когда я буду подвержена преследованиям и ненависти этого человека!

— Нет, Дениза, нет; вы правы: мы не должны расставаться, по крайней мере до тех пор, пока я найду для вас убежище, известное мне одному и где я могу найти вас, когда обязанности, принятые мною, когда я вступил в это предприятие, которое я теперь проклинаю, будут кончены.

— Благодарю, друг мой, — сказала Дениза, — если вы будете оберегать меня, я не стану бояться.

Воротились к Пасро, окруженному тремя караульными на том месте, где оставили его, под аркой моста. Негодяй провел в сильном беспокойстве все время, пока продолжалось отсутствие Поанти. В это отсутствие решался для него вопрос о жизни и смерти. Он сказал правду, но эта правда могла показаться ложью Поанти; если отъезд Денизы из Шатлэ произойдет несколькими минутами ранее и Поанти не поспеет вовремя, чтобы увидеть карету, которая увезет Денизу, или просто прихоть кардинала заставит его дать противное приказание, тогда молодой человек, обманувшись в своей надежде, не пощадит его. Поэтому Пасро вскрикнул от радости, когда приметил Поанти, несущего на руках женщину, которая могла быть не кто иная, как Дениза. Ни Поанти, ни Дениза не взглянули на него. Поанти велел сложить в кучу все плащи своих подчиненных и положил молодую девушку на эту импровизированную постель. Сделав это, он подошел к Пасро.