Чарльз невольно улыбнулся.

— Не могу похвастать, что и я знаком со многими американками, — заметил он. — Но те, с которыми мне доводилось встречаться, вовсе не были нескладными и неуклюжими.

— Не может быть, Чарльз, — настаивала леди Бэбверс. — Конечно, они грубоваты, такие же выскочки, как вся эта их новоявленная страна.

— А правда ли, что у вас было какое-то приключение, и вашу жизнь спасла американка? — поинтересовалась мисс Гротон, не отличавшаяся, увы, большим умом.

Чарльза это порядком рассердило. На эту тему он говорить не хотел.

— Да, это правда, — ответил он вежливо, но сухо.

Однако мисс Гротон не поняла намека.

— Боже правый, как романтично! А какая она была? — оживленно расспрашивала она.

Чарльз колебался некоторое время, а потом решил, что из чувства справедливости по отношению к двум незнакомым американцам и из чувства признательности к тем, кому он был многим обязан, он кое-что расскажет присутствующим.

Он неохотно поведал весьма приглаженную версию своих приключений в Америке. Мисс Гротон слушала со все возрастающим волнением, а леди Бэбверс иногда протестовала:

— Чарльз, дорогой, как это грубо!

— О нет! — воскликнула мисс Гротон. — На мой взгляд, это лучше любого романа! Так вот откуда у вас шрам! Но мне кажется, она вела себя бесстыдно, осмелившись назваться вашей женой. Значит, она была рядом с вами все время, пока к вам не вернулась память? Да, она вела себя храбро, но все же ни одна благовоспитанная англичанка не позволила бы себе такого. И, право, отказаться уехать из города вместе со всеми жителями, а затем проделать одной весь этот путь по военным дорогам, — как неженственно! И вы считаете, что таковы все американки?

Не желая того, Чарльз рассердился. Он так и знал, что они не смогут понять всего своими ограниченными умишками! Вот почему он не хотел говорить об этом: с самого начала большинство слушателей довольно скептически отнеслись к его героической саге.

— Она ехала не одна, с ней была ее служанка и те бедняги, на спасении которых она настояла. Но она действительно отважная девушка. Ну, а что до бесстыдства… я последний, кто стал бы ее в этом обвинять. Ведь будь она чуть более привержена условностям, я, без сомнения, не стоял бы сейчас здесь с вами. И я очень сомневаюсь, что все американские женщины на нее похожи. Она… редкая, необыкновенная женщина.

— Боже правый! — Мисс Гротон пожирала его любопытным взглядом. — Вы что-нибудь слышали о ней с тех пор?

— Нет, — с сожалением ответил Чарльз. — Я написал ей по возвращении, но не получил ответа. Обстоятельства сложились так, что мы расстались, боюсь, довольно поспешно, как только я проводил ее до Аннаполиса. Не забывайте, ко мне тогда только что вернулась память или, по крайней мере, изрядная часть ее. Но до сих пор есть провалы… не знаю, заполнятся ли они когда-нибудь? Меня в любую минуту могли арестовать как шпиона, но дело могло обернуться и хуже, так что наше прощание было торопливым и кратким. Я даже не знаю, нашла ли она своего отца.

Он нахмурился, вспомнив их печальное расставание. Тем же утром они сложили вещи и покинули гостиницу, опасаясь, что солдаты передумают и вернутся. Да и хозяин продолжал клокотать злобой. Чарльз был все еще очень слаб, а в голове его царила полная неразбериха: последствия контузии и сильного сотрясения мозга, внезапно вернувшаяся память и провалившееся в никуда воспоминание о днях, проведенных в гостинице. Даже сейчас, год спустя, это воспоминание упрямо ускользало от него. Правду сказать, он был никудышный защитник и невеселый спутник, поэтому в дороге они молчали, чутко прислушиваясь, не подстерегает ли их где засада. В Аннаполис они въехали ранним утром, безмерно усталые. В городе стояли американские войска, и они поспешно расстались, чтобы не подвергать больше Чарльза опасности. Он пытался заговорить, но она отстранилась, не стала слушать слов благодарности и кинулась прочь, а он остался, разочарованный, и вскоре пришел к неутешительному выводу, что она была рада избавиться от него.

Днем позже Чарльзу удалось присоединиться к своему полку, и он, еле живой, принимал участие в злополучном штурме Балтимора. После этого в течение многих месяцев ему было некогда вздохнуть: неудачная атака на Новый Орлеан, поражение и весть о том, что сражение произошло после объявления мира. Затем последовало возвращение в Европу, чертовски неприятное морское путешествие и наконец сражение при Ватерлоо, самое тяжелое, в котором ему приходилось принимать участие, а ведь у него за плечами был опыт Испании и Америки.

— Вы знаете, Чарльз, — леди Бэбверс явно поддразнивала его, — мне кажется, что Каро права. — Леди Бэбверс, видя, что он увлекся воспоминаниями, поторопилась вернуть его к настоящему. Ей совсем не понравился этот гимн другой женщине, как бы далеко та не находилась. — Все это удивительно похоже на готический роман. Или на волшебную сказку. Вот уж не думала, что вы такой рыцарь на побегушках. Надеюсь, она была признательна за все, что вы для нее сделали?

Он усмехнулся своему воспоминанию.

— О нет, она не испытывала признательности. Она точно так же привыкла ненавидеть англичан, как вы… научены не любить американцев. Только чрезвычайные обстоятельства вынудили ее прибегнуть к моей помощи в первый раз и, наверное, ей ужасно не хотелось оставаться со мной, когда меня ранили, и в результате спасти мне жизнь. К сожалению, я почти ничего не помню о тех днях, но думаю, что ей было нелегко и пришлось многим пожертвовать, чтобы защитить меня. Так что, боюсь, долг благодарности за мной — и я буду ей признателен до конца многих дней. Мне так хотелось бы вернуть ей этот долг, — спокойно добавил он, — но сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидимся вновь.

Это не понравилось леди Бэбверс еще больше, и она колко произнесла:

— Совершенно очевидно, что вы восхищаетесь ею, Чарльз. И как же выглядела эта неотесанная героиня? О, я догадываюсь. Не иначе как она была настоящей красоткой, раз вы бросили все и поехали неведомо куда, чтобы помочь ей.

Он улыбнулся шире, потому что перед его внутренним взором на мгновение предстала Сара. Он помнил ее в самых разных сценах и ситуациях: Сара отказывается признать, что взяла на себя больше, чем может вынести; а вот она, бледная, с расширенными от страха глазами, ищет своего отца; Сара обманывает своих же солдат, еще раз спасая ему жизнь, хотя видит Бог, чего ей это стоило.

И, продолжая улыбаться, он просто сказал:

— Не думаю, что вы сочли бы ее красоту классической.

К своему удивлению он обнаружил, что вокруг них собралась целая толпа; люди слушали его рассказ открыв рот. И теперь немолодая дама произнесла со вздохом:

— Какая изумительная история! Действительно настоящий роман! Боюсь, вы правы, вам вряд ли доведется встретиться, а жаль. В жизни не слышала более романтической истории!

Почти в тот же момент дверь открылась, и в галерею вошли двое гостей, из-за которых, по всей видимости, и задержался обед. Чарльз слышал краем уха, что какие-то гости прибыли сегодня совсем поздно, вероятно, те самые американцы, на которых жаловалась леди Бэбверс.

Он был, как и все, заинтригован, и повернулся посмотреть на вошедших. Он услышал смешок мисс Гротон и ее голос:

— О Боже! Вы только посмотрите. Вы видели когда-нибудь такое платье? А эти волосы? Не может быть, что это натуральный цвет!

Сначала Чарльз увидел только крупного краснолицего мужчину с рыжеватыми непослушными волосами, — разговаривавшего с подошедшим приветствовать гостей хозяина дома. Мужчина повернулся, и Чарльз наконец смог рассмотреть женщину, стоявшую позади него.

Он замер, не в силах поверить своим глазам. От неожиданности у него закружилась голова. Головные боли, мучавшие его после ранения много месяцев, давно прошли, но сейчас он вдруг почувствовал боль и машинально поднял руку, чтобы коснуться старой раны. Странное чувство охватило его: из этого нарядного, элегантного зала он словно перенесся в маленькую душную комнатку с простой мебелью, находившуюся на другом краю света.

Это длилось всего одно мгновение: его душа, очутившись в другом месте и в другом теле, как будто искала дорогу в тумане.

Потому что женщина, которая только что спокойно вошла в сопровождении грузного мужчины в комнату, а теперь осматривалась, как если бы слышала шепоток, вызванный ее появлением, была, без всякого сомнения, Сара. Но как она изменилась! Он помнил ее в разорванной одежде, со сбившимися волосами, а сейчас, в зеленом бархатном платье, которое подчеркивало цвет ее глаз и необычайный оттенок волос, она выглядела неожиданно прекрасной.

Он вышел из оцепенения и уставился на нее во все глаза, позабыв обо всех присутствующих. Только тогда дворецкий зычно объявил имена вновь прибывших гостей:

— Сенатор Магнус Маккензи, из Америки, и его дочь, миссис Уорбертон.


ГЛАВА 19


Сара ничего хорошего от этого званого вечера не ждала, и ее ожидания вполне оправдались. Она вообще терпеть не могла светских раутов, особенно если была ни с кем не знакома и становилась центром недоброжелательного внимания собравшихся. Кроме того, хотя Магнус и прибыл в Англию с дипломатической миссией, ей-то самой никак не удавалось усвоить дипломатический этикет: когда ей докучали или сердили ее, она не старалась удерживать за зубами острый язычок. Здесь, среди людей, которые ожидали, что она станет есть с ножа, потому как живет в лачуге, или возлагали на нее ответственность за недавнюю войну между их странами, это случалось очень часто. С тех пор как отец против ее воли привез ее в Англию, старое чувство неприязни и недоверия к британцам достигло в ее душе своего расцвета.

Она и в самом деле умоляла Магнуса оставить ее дома, едва услышав о его неожиданном назначении. Но он был непреклонен, и у нее не хватило сил противостоять его одержимости. Волей-неволей пришлось ехать.