- Скоро будет гроза, - произнес Артур.

- В замок не успеем, - отмахнулся Виктор.

Горизонт потемнел, надвигались темные тучи, в воздухе появилась какая-то давящая духота, что действовала как-то удручающее и в тоже время будоражащее. Где-то далеко послышались раскаты грома, и мелькнула молния. Пошел дождь. Они быстро поднялись с земли и побежали к их домику на старом дубе.

Ловко запрыгнув в домик, они ощутили, что здесь будут в безопасности. Гроза уходила также быстро, так же, как и пришла. Дождавшись, пока раскаты стихнут окончательно, они побрели домой. На высокой лестнице, завернутая в шаль стояла миссис Кедр. Она была уже в возрасте, но все еще молода, муж ее умер три года назад от простуды, а сыновья уехали в США, искать лучшую жизнь. Высокая, тощая, с жидкими светлыми волосами, крючковатым носом, тонкими губами и большими синими злобными глазами на вытянутом лице. Строгая, любившая отчитывать их и читать постоянно нотации иногда просто так. Они даже не сжались под тяжелым взглядом, Мария только посмотрела на своих друзей и пожала плечами.

- Опять сырые! Быстро в дом и в ванну, - скомандовала миссис Кедр. Они смеялись, вбежали в большой холл, с задором пробегаясь по лестнице. Они больше не жили в детской, Каролина посчитала, что ее старшие дети выросли и им больше не нужны были игрушки, да и юной леди больше не подобало жить с мальчиками.

Мария вошла в спальню, скидывая с себя сырую юбку и рубашки, стянула на ходу нижнюю сорочку, открывая кран с горячей водой. Она залезла в ванну, наливая туда масло сделанное Виктором, пахнущие имбирем и розой. После того, как она полностью расслабилась, и как остыла вода, Мария посчитала, что нужно выйти из ванны. Она надела простое домашнее платье, и вышла в коридор. Мать обычно всегда находилась с детьми на мансарде, что была расположена в ее крыле, западном крыле. Это большое помещение, с прозрачной крышей, и лианами, что еще выписал из Аргентины Дезмонд Хомс для своей жены. Позже мансарду оборудовали в комнату для рисования и творчества для Фелисите. Но теперь Каролина, со своим дурным вкусом, не понимающая Ренуара, Моне и Матисса, считающая, что современные постройки бездарны, думала, что так она привет своим детям любовь к искусству. Поэтому троица проводила свое время по вечерам в библиотеке, либо в Китайской гостиной, с изображениями драконов и развешанными расписными веерами. Каролина ненавидела ее, но детям она давно приглянулась еще прошлым летом. Мария вошла в Китайскую гостиную, села рядом с камином, чтобы высушить волосы, она налила себя немного розового вина с пряностями. Появились Артур с Виктором, что-то произнося смешное.

- Опять читала нотации? – спросила Мария.

- Ага, - кивнул Артур, - сказала, когда отцы вернуться все им расскажет.

- И пусть рассказывает, - Виктор налил им вина, - он мне не указ.

- А мне указ, - ответил с пылом Артур, - и потом, когда они приедут нас здесь не будет.

- О, точно, - подтвердил Виктор.

- Что будем делать сегодня? – Мария не стеснялась, что у нее наполовину обнажены ноги, если бы увидела это мать, то она отчитала бы ее за отсутствие чулок. Утром она надевала их для всеобщего спокойствия, а потом скидывала их, складывая в нишу в доме.

- Почитаем, - предложил Виктор.

- А что? – Мария любила читать все, даже то, что было не совсем по ее возрасту.

- Может «Ярмарку тщеславия»? – Виктор вертел в руках стакан.

- Нет, - протянули остальные.

- Давай, Гете, - Артур достал томик.

После чтения их разморило, и они уснули неглубоким сном. Утром после завтрака они снова пустились в путешествие по Хомсбери, открывая для себя новые тайны ирландской земли. Ведьма умерла этой весной, но когда они зашли в ее дом, то очень многое осталось нетронутым. Виктор забрал ее записи и книги, понимая их необходимость для себя. Он любил часами водить пальцами по неровным строчкам, изучая досконально каждый рецепт. Он уединялся обычно в музыкальной комнате, а Мария с Артуром играли на рояле в четыре руки, у них была безупречная игра, чего не скажешь о его игре.

В тот день он был один, он долго разбирал почерк автора, и не заметил, как тихо к нему подошла Каролина, она нагнулась к нему, прочитав заголовок «Сбор от нежелательной беременности». Она резко поднялась, понимая, что каким-то образом Виктору попались рукописи старухи с поляны, эти ведьмы тоже передавали веками свои секреты по наследству.

- Откуда это у тебя? – спросила она, в ее голосе скользила нота возмущения.

- Это мое! – отрезал он, закрывая книгу.

- Я не позволю в моем доме эти ведьменские штучки! – вспылила Каролина.

- Не думал, что вы ханжа, maman, - он специально в последние слово, принятое обращение, вложил все свое презрение.

- Да, как ты смеешь со мной, так разговаривать. Еще молоко на губах не высохло, ты… - она задыхалась, - отдай мне.

- Ни за что, - он вскочил с дивана, кинулся к двери, открывая их. Виктор выбежал на улицу, пряча в своем тайнике рукописи.

Он взрослел, и это взросление было сопровождено не любовью и одобрением родителям, а скорее всего ненавистью. Несмотря на его возраст, к нему продолжали относиться, как маленькому мальчику, которому нужна вечная опека, а он давно не был таковым. Мать это, конечно, понимала, но она кроме своей мести ничего не видела. Не видела, как он растет гордым и самоотверженным, как он готов жертвовать всем ради мечты. В них семье всегда было принято слепое следование семейным традициям, желанием преумножить состояние, и только единицы, кто мечтал – создать что-то новое для всех. Через много десятилетий Каролина все это увидит уже в своих правнуках, которые будут стремиться создать новый для себя мир, и как же внуки Виктора будут отличаться от внуков Руфуса. Но сейчас она не могла смотреть так далеко, то, что видел ее сын, и то к чему он стремился, казалось дурным. Но что плохого в том, что он мечтает подарить многим шанс на жизнь? Мелочная душа Каролины жаждала только крови, ее разум был далеко от прекрасного.

Когда они втроем уезжали, они вновь ощутили щемящие чувство утраты, каждый день первый осени, словно приближал их к чему-то другому. Чувство потери и прощания усиливалось, только ложное оно или настоящее?


₪

Он вернулся из Лондона совсем другим: холодным, жестоким, замкнутым. Каролина сразу заметила резкие перемены в муже. На столе в его кабинете она заметила фотографию молодой леди, на вид ей не больше двадцати, и по крою простому, но очень изысканному платью, она поняла, что она леди. Но это старая фотография, Каролина носила такие наряды еще в пору своего обручения, когда она сияла в свете, а Эдвард был в Лондоне на всяких собраниях и семинарах. Она вспомнила, что видела где-то эту леди, ее мозг напрягся, перебирая в памяти картинки из прошлого. Всплыла та ужасная сцена, что она устроила мужу в первую брачную ночь, как же она глупо себя повела себя тогда:

- Вы любите ее, и вы хотите ее!? – кричала она, увидев в раме у кровати фотографию другой.

- Да, да, - орал он ей в ответ, - Вам ничего не понять! Она идеал!

- Ах, мне не понять, - ему изрядно надоела ее стервозность, он был не намерен выяснять отношения в день свадьбы. Он подошел к ней, больно заводя руки ей за спину, и вжимая ее в постель. Вместо нежных слов и объятий, вместо страстных открытий он просто грубо взял ее девственность, но и она не пыталась подвести его к страсти или теплоте. С той ночи все пошло не так, и их брак стал таким же скучным и пресным, как и у многих.

В Лондоне Эдвард встретил ее. Джорджина Грандж, герцогиня Ленокс стала еще красивее, она уже была не той юной девочкой, тело избавилось от юношеской скованности, рождение трех детей превратило ее женщину с гибким станом, мягкие изгибы тела подчеркивала простая ткань платья. Почему она выбрала этого бедного герцога, сотню раз, спрашивал он себя, почему она решила, что любит его. Рамсей Грандж, конечно намного привлекательней его, он лучше смотрелся с рядом ослепительной брюнеткой с пронзительными зелеными глазами, взгляд, который он увидит позже у любимой женщины сына, и у юной девушки, гордости своего сына. Тот темноволосый мужчина с взглядом серых глаз, выделялся среди многих мужчин. Но все же он не понимал, что же она нашла в нем. С ним у нее могло быть все, но она выбрала скромное существование. В Лондоне у них была огромная квартира неподалеку от Королевского медицинского колледжа, где он работал преподавателем. Немного прислуги: несколько служанок и кухарка, ведением всех счетов и покупками занималась сама Джорджина. Каролина в отличие от нее блистала в антримовском или белфатском свете, и не обременяла себя заботами о воспитании детей или ведением домашнего хозяйства. Позже они купят домик на Логан-Плейс, где проведут несколько счастливых лет.

- Джорджина, - окликнул он ее, когда увидел в галантерейной лавке, где искал кружева для Марии.

- Здравствуйте, мистер Хомс, - вежливо произнесла она, как будто не было его нечаянного поцелуя на балконе Воксхолла, где они провели последний бал. Тогда он держал в объятьях эту волшебную девушку, не думая о том, что позже отец ответит ему отказом, а Джорджина скажет, что любит другого, и родители скрепя сердце одобрили этот брак. Он был разочарован, понимая, что никогда не полюбит свою будущую супругу, женщину которую он не знал. Но и Джорджину он тоже не знал, ему нравилась эта ускользающая красота в ней, может быть после замужества она показалась ему бы другой.

- Неужели ничего не помните? – спросил он, ожидая, что когда они сядут в его машину, купленную для себя, и она кинется в его объятья, когда они окажутся на какой-нибудь безлюдной улице столицы.

- Помню, - она плотно сжала губы, - я замужем.