Она приехала в Лондон подростком, заносчивой девчонкой, считающей будто о жизни она знает все. Она терпела насмешки, ее никто не воспринимал в серьез, Мария смеялась над ней тогда, а Артур, считал ее главной сплетницей. Она вела себя очень глупо, когда кидалась из объятий одного кавалера в объятья другого, или еще глупее она казалась, когда пыталась соблазнить Виктора. Вера была похожа на нарцисса, по часами разглядывая себя, говоря какие-то несусветные вещи, не понимая, как обижает друзей Фредерика. С тех пор она сильно изменилась и выросла, пустая девочка превратилась в умную властную женщину.

- Миссис Сван, - ее окликнул в коридоре их новый молодой сотрудник, - готов план по постановке экспонатов.

- Занесите в мой кабинет, - крикнула она, убыстрив свой шаг, она опаздывала на совещание.

Вера стремглав, вбежала в кабинет. Она почти ничего не слышала того, что говорили. Вера уже сама строила планы. Она обладала тонким чутьем, словно всегда знала, где должны находится картины или скульптуры, будто бы в ее голове были всегда интересные истории, которые ведали посетителям. Все поражались этому инстинкту. Вера умела завлекать людей, они приходили снова приводили друзей, а потом пересказывали красивые легенды, даже если они не были правдой, другим. Она часто наблюдала за этим на лондонских улицах. Музей отнимал у нее много времени, Вера порой приходила поздно домой, но Фредерик, как бы не замечал всего этого. Он готов прощать ей все.

Вера вышла из музея далеко за полночь, она должна была бояться прогуливаться по ночным улицам, но опасность не пугала ее. Фредерику говорила, что ее проводит их сотрудник, и зачем она только лгала ему? Сегодня она на ходу застегивая плащ, сбежала по лестнице во мрак, Вера шла по хорошо ей знакомым улочкам, без ошибочно обходя все темные переулки. После дождя сильно похолодало, дул неприятный ветер, и порой приходилось прятать лицо в воротнике, чтобы не попали в глаза сухие осенние листья. Ночью Лондон отличался от дневного великолепного города, в это время проявлялись все пороки. Каблучки звонко цокали, Вера была поглощена своими мыслями, не заметив, как за ней кто-то шел. Вера шла медленно, она завернула за угол, кто-то резко притянул ее к себе, прижимая к стене. Она ощутила едкий запах дешевого виски, и шершавые руки на шее.

- Мне больно, - крикнула она. Она ведь была почти дома, остался один дом, и следующая дверь была ее.

- Хорошая детка, - она не видела лицо своего мучителя. Вера яростно сопротивлялась, кричала, как израненная кошка, но почему-то никто не выходил из своего тепленного домика, чтобы помочь женщине, попавшей в беду.

- Нет, нет, нет, - она ощутила какую-то свободу, услышала какие-то удары, мужские рыки. Она не могла смотреть на все это, она, как безвольная кукла сползла по стене, чувствуя, как немеет тело. Перед тем, как она закрыла глаза, кто подхватил ее на руки. Ц незнакомца был знакомый запах и привычные объятья.

- Все хорошо, - услышала она.

- Федор, - как во сне произнесла она, прежде чем, погрузится во тьму.

Луна струилась на постель, ее легкий свет, как шелковое покрывало, ложился на стены. Он скрывал, он укрывал от дурных взглядов. Луна умеет благословлять, луна умеет умиротворять, она, как богиня светит лишь иногда, и только влюбленные находят ответы в этом мерцание. Смотря на нее часто думаешь, а вечно ли все, останется ли любовь в вечности, а нас, кто будет помнить нас потом? И только луна, верная спутница суетливой подруги, готова все помнить, готова, как земля, хранящая остатки физической жизни, хранить все душевной. Солнце помощник жизни, луга благословляет и оберегает.

Вера открыла глаза от того, что лунный свет падал на ее лицо. Она устало приподнялась на локте. Это была ее спальня, ее дом, в душе был покой. Кто-то сидел на подойнике, в шторы взлетали от дуновений ветра, иногда возвращая в комнаты дым от папирос. Это был Федор, сейчас он напоминал ей мятежного ангела, что ищет вечного покоя.

- Федор, - тихо позвала она.

- Зачем ты мне лгала, что ты домой не идешь одна? – в тишине его голос звучал грозно, но Вера и этого не боялась.

- Я не думала…

- Ты обо мне с Леной подумала? Вера, я чуть тебя не потерял, - он спрыгнул с окна, - он мог не убить тебя, а просто поиграть. Как бы ты жили потом с этим клеймом? Вера? – Фредерик позвал ее ласково, он дотянулся до нее, притягивая к себе.

- Да?

- Я боюсь, - прошептал он.

- Я тоже, - он еле расслышал это.

- Чего? – он вдыхал ночной воздух исходившей от ее кожи.

- Остаться без тебя, - услышал он ответ.

- Я тоже, - Фредерик еще крепче прижал ее к себе.

- Что тоже? – непонимающе спросила она.

- Боюсь остаться без тебя, - Вера довольно вздохнула.

- Больше так не делай. Лучше звони мне и я буду встречать тебя.

- Я не буду.

- Вот и договорились.

- Это был ты? – неожиданно поинтересовалась Вера.

- Я, - она оторвала голову от его груди, заглядывая в его глаза.

- Спасибо.

- В любви нет благодарностей, как и сожалений, - он поцеловал ее. В ту ночь все их чувства были обострены, словно ощущение скорой потери обнажило все. Все эмоции натянутые, как струны превратились в клубок острых наслаждений, будто бы опасность придавала особую чувственность.

- Я люблю тебя, - сказал он в ночи.

- Я тоже, - был ему ответ.

Через неделю Вера успокоилась по поводу выставки, Фредерик купил старенькую, но отлично ездившую машину, стал каждый вечер забирать жену из музея. В этот теплый осенний день, свой обед Вера решила провести не в кругу сотрудников. Ей дали служебную машину, и она могла легко перемещаться по Лондону. Она попросила, чтобы остановились на Тюдор-стрит, Вера прошла через молоденькую девушку, бросая на нее недовольный взгляд, если Виктор развел блуд на работе, то ему просто необходимо развестись с Дианой, она этого не заслуживала. Вера отмахнулась от девушки, как от назойливой мухи, поднимаясь на второй этаж. Она без стука вошла в кабинет Виктора. На его дорогом столе из ливанского кедра лежали аккуратные стопки бумаг, разложенные по разным папкам. Виктор сидел в кожаном кресле, в руках у него был бокал с бренди, он устало смотрел в пустоту.

- Я же сказал никого не впускать, - рявкнул он, но увидев Веру умолк.

- Добрый день, - она протянул ему свою руку в кофейной перчатке, он поцеловал ее в знак признательности.

- Ты же знаешь, что твоего муженька здесь нет, - его серый пиджак висел на спинке кресла, сам Виктор был облачен в серые брюки, белоснежную накрахмаленную рубашку и серый жилет. Он не любил носить часы на цепочке, а предпочитал наручные швейцарские часы.

- Я знаю, - он стал ходить по кабинету, как будто не знал, что ему сказать или, что ему ответить ей, - я искала не его, а тебя.

- Зачем? – он немного похудел за эти месяцы, от чего стал еще привлекательней, может, именно, в этой мрачности в его характере и было нечто манящее.

- Ты жесток к Диане, - он резко повернулся к ней, Вера знала, за холодной маской пылает злость. Никому не нравится, когда другие вмешиваются в их жизнь, тем более гордому Виктору. Он никогда ни у кого бы не попросил бы помочь, считая бы себя беспомощным. Чудовищная черта характера, мешавшая иногда полноценно жить не только ему, но и другим Хомсам в последствии.

- Хватит к нам лезть. Она получила то, что заслужила, - Вера свела брови, и откуда в нем столько жестокости.

- Нет. Тебе нужна жена, - она пыталась с ним спорить, понимая, все бесполезно.

- Не нужна, нам с Джорджем хорошо вдвоем, - но Вера чувствовала, как в его голосе скользит страх, в его голосе были ноты отчаяния. Как бы он не пытался показать свое счастье, в глубине души ему было больно, и не осталось найти сил, чтобы простить любимую женщину.

- Ему нужна мать!

- Нет, не нужна такая! Вера иди на работу и не мешай мне работать, - она не стала с ним спорить и тихо ушла.

Если бы она знала, что творилось с Дианой в это время, то подняла на ноги всех, все сбежались бы первому зову. Влюбленным нужно помогать, пока бьется сердце – живет любовь, пока слышны его удары – еще есть крошечная надежда.


₪

Октябрь - ноябрь 1928.

Приоткрыв шторки автомобиля, пред всеми предстали не изумрудные, а уже изрядно пожелтевшие после изнурительных дождей, поля. Легкий туман опутывал их, утром всегда было так. Льняных полей стало меньше, большинство прежних площадей заросло бурьяном или злаковыми. Сегодня шел дождь, Артур совсем не помнил, каким Антрим бывает осенью. Дорога покрылась тяжелой лиственной массой, похожей на ржавчину, ощущался контраст между лондонскими ровными дорогами и разбитой, ведущей в антримские поместья. Неужели местные помещики так бедны, что не могут привести их в порядок.

- Это твое, папа, поместье? – спросил Чарльз указывая на белоснежный замок отстроенный в стиле барокко.

- Нет, это не мое, - улыбнувшись ответил Артур, - мое поместье построил мой дед, первый барон Уэсли, а этому уже лет двести.

- Это Хомсбери, - все повернулись к Урсуле, - ведь так же?

- Да, это Хомсбери, - подтвердил Артур.

- Оно принадлежит дяде Виктору? – Энди стала разглядывать с любопытством замок.

- Нет, оно принадлежит его отцу и младшему брату, - Урсула прижала к себе детей, - вот этот дом, - они уже проехали Хомсбери, Артур указал на простой дом, который некогда принадлежал отцу Каролины, - тоже в владение Хомсов. Скоро будет наш.

Когда пришло известие о смерти Агнессы, мачехи Артура, он испытал некое облегчение. Тревор оставил ей его поместье в ее личное пользованье, конечно, это беспокоило Артура, но с годами, особенно после того, как его карьера пошла в гору, он совсем забыл, что однажды он вернется сюда. Тогда четырнадцать лет тому он думал, что покидает Ирландию навсегда. Здесь ничего почти не изменилось, все те же волшебные травы, все тот же воздух. Только страна стала другой, она изрядно обеднела, опустели поля, и появились молодые леса. Он остановил машину перед домом, где почти не горел свет. Артур помог всем выбраться из машины, парадные двери открылись, появилась прежняя экономка миссис Фитцпатч, она постарела за эти годы, еще больше располнела, а ее не когда милое лицо омрачали морщины.