- Ты с ума сошел! – эта была нитка жемчуга, что можно было обернуть втрое вокруг шеи.

- Нет, у моей будущей супруги должно быть все самое лучшее, - ответил он, улыбаясь.

- О, Виктор, - он обернулся перед ним стояла Регина, - это и есть твоя милая девочка?

- Что тебе надо, Регина? – резко сказал он.

- Того же, что и раньше. Ты же делал это на прошлой неделе? – он встал, хватая ее за плечи, - я буду делать с тобой такое!

- Замолчи, и убирайся отсюда! – прошипел он, к ним подошел метрдотель.

- Что-то случилось сэр Виктор?

- У мисс Регины истерика, увидите ее, - Регину увели. Виктор сел на место, Диана робко взглянула на него, замечая холодность в его глазах.

- Прости, - прошептал он, - я со всеми расставался хорошо, но…

- Я не желаю слушать, - возразила с обидой Диана.

- Нет уж, послушай меня, - от его грубого тона она вздрогнула, - я со всеми расставался хорошо. И с Лилиной, которая оставила меня сама, я видел ее недавно, она шла с мужем, просто кивнула мне. Я легко разошелся с Изабеллой, у нее любовник, и она тоже просто кивает мне при встрече. Больше-то у меня никого и не было. Только с Региной у меня не получилось расстаться в хороших чувствах. В моей жизни все так быстро изменилось, что я не заметил, как делаю больно другим. Но и она, она просто спала со мной, при этом умудряясь развлекаться с другими.

- Виктор, - прошептала Диана, - я больше не желаю слушать о твоих прошлых пассиях. Сейчас ты со мной и я надеюсь, что это навсегда, дорогой. Ты меня понял?

- Да, - ответил, как провинившийся школьник Виктор.

- Вот и прекрасно. Отвези меня домой, - вдруг попросила она.

- Ты на меня обиделась? – он смотрел в ее глаза, как всегда пытаясь понять о чем она думает.

- Нет, просто я устала. Мне нужно побыть одной, - Диана пожала плечами, - но, это не значит, что я обиделась на тебя. Я люблю тебя.

- Я тоже, - он оплатил их счет, - поехали.

Утром Виктор приехал на работу в дурном настроение. Он сорвался на Фредерика, сказав, что он тянет с проектом нового лекарства. Фредерик молчал, самого его мало волновали придирки друга, он думал о Вере, ей стало лучше, и она все больше и больше искушала его своей неопытностью, невинным взглядом, словно она не понимала, что происходит с ним, когда она легко касалась его груди, заросшей волосами, и когда нежно говорила: «дорогой». Он так и не признался ей в своих чувствах, горе помогло ему лучше понять, что за человек его жена. Он боялся, что не сдержит свой порыв, откроет все шлюзы и буря страсти обрушиться на эту девочку, что еще толком не поняла, что это такое. Первую и единственную ночь они провели в хмельном дурмане, он не ощутил того, о чем позже с упоением рассказывал Виктор, а ей было по-видимому больно от его поведения, близкому к насилию. Потом он узнал ее беременности, но испытал некую брезгливость, особенно тогда, когда она порезала себе вены, посчитав ее слабой. Он не хотел ни этого брака, ни этой девушке, но ее выкидыш толкнул его в ее объятья.

Только вчера он наконец-то сдался, Фредерик нежно заключил ее в объятья, давая время насладиться ласками и поцелуями, только когда он понял, что она не может выносить эту пытку нежностью, он боялся и поэтому просто ушел от нее. В эту минуту он был счастлив, как никогда. Теперь-то он понимал Джейсона и Виктор, тех кто только после одной сладкой минуты решились изменить всю свою жизнь.

Фредерик заметил, как Диана входит в офис, поднимаясь в кабинет Виктора. Он уже привык к сдавленным тихим приглушенным стонам и шепоту, как шелест сухих листьев. Плохо, что лаборатория и офис находились в одном здание, а не как завод, который был загородом. Но сегодня ничего этого он не слышал. Диана прошла в его кабинет, села на диванчик, смотря, как он нервно перебирает документы.

- Виктор, - начала она.

- Прости, но я сегодня занят, - отрезал он, - скоро приедет мой бухгалтер с отчетом.

- Ты злишься на меня?

- Нет, ну что ты! – но в его голосе она слышала только иронию, - я всю ночь думал о нас, и пришел к выводу…

- Что? Ты…

- Я пришел к выводу, - она слегка вздрогнула, а вдруг он решил расстаться с ней, это же подобно смерти, - иногда ты вынуждаешь меня быть моим отцом.

- Виктор…

- Дай мне сказать, - резко прервал он ее, - порой я смотрю на тебя и вижу на твоем лице недоверие ко мне, как вчера. Черт возьми, разве я давал тебе повода думать, что я женившись на тебе буду иметь всех шлюх Лондона?!

- Виктор, я…

- Помолчи, - она не ожидала от него такой грубости, - Иногда, когда я вижу это на твоем лице, я презираю себя, за то, что позволяю тебе такое чувствовать ко мне. Я не мой отец, что знал все бордели в Антриме и Дублине, что изменял своей, пускай нелюбимой, жене с любой хорошенькой юбкой. Я другой! Никогда до приезда сюда я не знал, что такое плотская любовь. Он водил меня в эти злачные места, а я платил этим невольницам мужского ханжества деньги, чтобы ничего не было.

- Виктор, ты…

- Не хочу ничего слышать, - он снова схватился за бумаги, - все это просто ужасно.

- Ты бесишься от того, что вчера ничего не было?! – это был и вопрос и предположение.

- Нет, - отрезал Виктор, - черт возьми, Диана, я бешусь не поэтому, я бешусь, потому что ты не доверяешь мне.

- Я доверяю тебе, - она обняла его сзади, обвивая руки вокруг шеи.

- Прости, милая, но у меня много работы сегодня. Я заеду за тобой вечером, мы поедем в Ковент-Гарден на «Кармен».

- Хорошо, - повиновалась она.

Вечер после оперы они долго целовались у ее дома. Ему казалось, уступит ей, значит показать слабость, поэтому только через несколько дней, убедившись в правдивости ее чувств, он позволил волю страсти и чувствам.


₪

Декабрь 1923.

Порой она не понимала других, многие склонялись к тому что, эти глупые женщины не понимают чего хотят, и Каталина иногда соглашалась с ними. Прочитав записки Джорджины Грандж, она не знала что и думать о ней. Все только и говорили хорошее о ней и никто не задумывался какие мысли были в голове у этой леди. Джорджина показалась ей циничной, а значит и ее дочери были такими же. Какое глупое правило держать все эмоции в узде, заставлять мужчин ползать в ногах у себя. Зачем все это? Неужели, Джорджина унижала Рамсея, или английские мужчины настолько бесхарактерны, что не видят, как ими помыкают. Сестры были замечательными, но каждая из них старалась делать то, что несвойственно хорошим благовоспитанным леди в принципе. Джейсон только смеялся над ней и ее мыслями. Ему нравилось, то как, женщина скидывает вековые цепи с себя, в которые их заковали мужчины и церковь, словно мстя за несколько веков матриархата. Он находил забавной эту борьбу. Многие не хотели выходить замуж, предпочитая бесконечные любовные приключения, другие были готовы положить себя на алтарь науки, доказав всем мужчинам, что эти нежные создания могут быть равными мужчинам. Все менялось, и возможно скоро женщина перестанет терпеть бесконечные измены своего мужа, его побои и невежество.

Итак, эмансипация началась. Каталина промолчала на едкое замечание Аманды, думая какое им дело, кто победит на выборах. Англичанке дали право голосовать лишь бы она только не бунтовала. Словно крича, «Суфражистки, вы хотели голосовать? Голосуйте!», только эти глупые бабы хотели чего-то еще. Каталина молчала, не смотря на то, что получив британский паспорт она могла тоже делать это.

- Я думаю, консерваторы проиграют на будущих выборах, - сказала Урсула, - посмотрите, что твориться, например в Италии они все хотят, сделать, как в России.

- Не только Италия, но Испания, и многие другие страны, - добавила Аманда.

- Да, поэтому лейбористы вытеснили либеральную партию с политической арены, - продолжила Вера, - они хотят дать, то что хочет народ. А если не дадут, то сначала попросят уйти в отставку, а потом будет революция.

- Нет, дорогая, - мягко возразила Мария, - здесь такого не будет.

- Но почему я все это видела. Я теперь понимаю, как это может быть, - ответила Вера.

- В Англии такого быть не может. Это было давно, но предания еще свежи, - изрекла Урсула.

- Они проиграют, и Вильям уже готов к тому, что его партия будет в оппозиции, - Мария вздохнула.

Они с Вильямом прожили вместе почти восемь лет, за это время многое изменилось. Дети росли, политическое влияние мужа росло, конечно, ему никогда не станть лидером партии, хотя кто знает, как лягут карты. Вильям в свои годы много достиг, и многое он, считал приобретенным благодаря Марии. В свете ее любили за ее живость и веселость, находя ее ум острым, а сердце добрым. Она редко отказывала многим в помощи, и редко оставалась безучастной в жизни своего мужа. Ее отмечал и Уинстон Черчилль и Рамсей МакДональнад, и многие другие, жаль только, что женщине запрещали участвовать в жизни государства. Но именно благодаря ее стараниям заметили Виктора и в обществе и монаршие особы. Они могли быть в окружение короля, но Виктор вспоминал горький опыт его предков, когда решив вкусить придворную жизнь, их попросту сослали навсегда. Сейчас никто об этом и не помнил, и поэтому были рады видеть таких людей.

Мария в двадцать шесть лет не теряла своей энергичности и беззаботности, она все также подтрунивала над близкими ей людьми, по-прежнему оставаясь открытой для всех. Она выросла в этом надменном обществе, и порой понимала Каталину, как ей тяжело принять, то что она не впитывала в себя за все годы своей жизни. Ей было трудно понять, почему так происходить, но, неужели она не видела, как многие женщины в Испании пытаются стать равными. Вера права революция в России вдохнула во всех, давая право думать, что можно изменить весь мир до неузнаваемости. Осталось только верить в эту мечту.