Дезмонд обустраивал поместье для своей жены. Каролине тогда было одиннадцать, тогда, как она думала, она была гадким утенком и вела себя порой как мальчик. Она никогда не встречалась с Эдвардом Хомсом даже взглядом, так как он постоянно ездил и учился в разных местах, как хотел его отец. Она думала, что отец никогда не выдаст ее замуж за их соседа, но все так и случилось. И теперь отец здесь не жил, чаще бывая вместе со своей уже третьей женой в Дублине, но приезжая он все также пытался навязать дочери свое мнение.

Эдвард Хомс, скакал по аллеи на своем вороном жеребце. У него были самые быстрые и лучшие лошади во всем Антриме, из-за сына и дочери, он полюбил этих изящных животных. У него было все: обширное поместье, дворец, любимое дело, дети, связи. Он блистал в свете, самые красивые женщины Ирландии были готовы оказаться в его постели. Но все, же Эдвард чувствовал себя одиноким, и порой ему казалось, что так будет всегда, но теперь он влюбился в свою жену, хоть и это считалось дурным тоном, он любил ее. Он увидел женский силуэт в одной из беседок увитых плющом. Она стояла на пороге, обвив руками мраморную статую. Бросил лошадь, он пошел туда. Дама была в кремовом платье с пышной юбкой расшитой гладью, закрытым воротом и рукавами из полупрозрачной ткани. Ореол рыжих волос сиял в лучах солнца. Эта была его жена.

- Доброе утро, Каролина! – ночь он провел в городе, оставшись у Тревора, и только сейчас увидел свою жену.

- Доброе утро, милорд!

- Как вы попали сюда? – он бросил на нее взгляд, эта была та часть сада, куда мог ходить садовник, так эта часть сада вновь перестраивалась, хотя он знал, что Виктор и Мария постоянно лазят сюда.

- Перелезла через ваше хаха[3]! – она улыбнулась.

- Что? Разве вам не говорили, что так делать нельзя? – он смеялся вместе с ней.

- Говорили. Но ваше хаха наполовину разрушенное.

- Наш садовник – лодырь!

- Только не ругайте его, - какая же она была милая, хотя какая-то часть разума подсказывала, что это наиграно.

- Если только ради вас, дорогая жена. Пройдемся, - он подставил ей локоть.

- А я всегда лазила в ваш сад. Помню, я вас увидела вон там, - она указала на увитую плюющем статую Венеры, - Вы собирались тогда уехать в Лондон.

- Жаль, что я не видел вас тогда, потому что вас следовало бы наказать, - она снова залилась смехом. – Надеюсь, вы не лазали по деревьям?

- Лазила и воровала ваши яблоки, они вкуснее наших, - они подошли к дому. Они иногда обращались друг другу на «ты», особенно, когда были в постели, и лишь изредка официально

- Я надеюсь, я застану вас завтра утром в нашем саду?

- Может быть, милорд, - она повернулась и зашагала по дорожке к дому.

Две недели они по утрам встречались в саду у беседки, обросшей розами. Они гуляли по саду, и беседовали или спорили. Обсуждали современную моду, политику, представителей светских кругов, литературу, художества и все остальное. Как-то он решил пригласить ее кататься на лошадях. Это был восхитительный день, он слышал ее смех и видел, как развивались ее волосы на ветру. Потом они бегали в поле и собирали душистые цветы.

- Тебе, говорили, что ты прекрасна? – спросил он, целуя ее ладонь, затянутую в перчатку.

- Да, - она посмотрела ему прямо в глаза, Эдварду показалось, что она заглянула ему прямо в душу, - ты, ты постоянно это говоришь.

- Да, - он рывком прижал ее к себе. Он припал к ее полным теплым губам бесконечно нежным поцелуям. Ей показалось, что не хватает воздуха. Этот поцелуй длился словно вечность. Эдвард ее не отпускал, а наоборот прижимал к себе сильнее. Все прекратилось, и Каролина отошла от него.

- Я люблю тебя, - она спрятала глаза.

- Я тоже, - повисло молчание, лишь пение птиц и стрекотание кузнечиков нарушали их тишину, - Надо возвращаться обратно.

Через день Эдвард уехал в Лондон, и Каролина испытала страх, а что если он вновь встретит ту леди, что тогда? Неужели наступит конец ее чарам. Всю дорогу он думал о прошедших двух неделях. В Лондоне он навестил пару своих друзей, побывал на нескольких балах. На балу у Стенфордов он флиртовал со всеми дамами: замужними и незамужними. Пока рядом с ним не оказалась восхитительная брюнетка, любовь всей его недлинной жизни.

- Джорджина, - выдохнул Эдвард.

- Здравствуйте, Эдвард, - он поцеловал ей руку, - рада вас видеть. Даже как-то неловко разговаривать с вами после того поцелуя. Как жизнь?

- Я счастлив.

- И кто она? - ее зеленые глаза полыхнули любопытством.

- Моя жена, - ответил он, смотря на пузырьки в шампанском.

- Я очень рада за вас, - прошептала она, но почему он услышал сожаление.

- Вы ревнуете, герцогиня?

- Нет, я люблю Рамсея до сих пор ничего не изменилось. Но что-то надломилось в нас, и я…

Джорджина посмотрела на него пылающими зелеными глазами, он рассмотрел в ее взоре желание, неподдельную неостывшую страсть.

- Я любил вас почти всегда.

- Почему почти всегда? – она с вызовом спросила его.

- Потому что Каролина часть меня, и остается ею, - Эдвард ощутил всю неловкость этой ситуации.

- Знаете, я знаю, что у Рамсея была другая…

- Хотите узнать, что такое месть?

Они поднялись наверх, в его апартаменты. Эдвард обнял ее сзади, целуя в изгиб шеи. В сторону полетело ее платье и нижние юбки, корсет и сорочка. Обнаженные они подошли кровати. Она нетерпеливо привлекла его к себе, наслаждаясь близостью его влажного тела. Она замирала от каждого его жгучего интимного поцелуя, чувствовала рядом с ним себя богиней: желанной и любимой, как когда-то в объятьях мужа. Но в один миг она поняла, что он не с ней. Его тело принадлежит ей, он весь в ней, но его душа, она была не с ней, с другой. Когда он растянулся рядом с ней, привлекая ее к себе, Джорджина гадала о ком, он думает. Она так извелась, что престала замечать, что все, что между ними происходит это просто похоть и не более того. Всю ночь напролет они занимались любовью, и каждый получал то, что хотел. Она - его нежность и крохи страсти, он - ее тело.

Утром она ушла, и он подумал что навсегда. Когда захлопнулась дверь, то пришло раскаяние. Эдвард впервые сожалел о проведенной ночи с женщиной, что он когда-то, как ему казалось, любил ее. После ночи проведенной с Джорджиной он поймал себя на мысли что, находясь в объятьях первой любви, думал о другой женщине, и этой женщиной была его жена, она покорила его сердце. Она была вовсе не холодной, а, скорее всего не опытной. Он должен как можно быстрее оказаться в Хомсбери.

Каролина поняла, что произошло, но сдержала в себе порывы ревности, он вернулся к ней, а значит, та леди для него ничего не значит. Через полгода Эдвард узнал, что Джорджина умерла от крупозного воспаления легких.


₪

Лето 1912.

Мария вышла на террасу, чтобы позавтракать. Ее ждали шоколадные булочки с кофе и домашний сыр. На столе лежала свежая газета, с перечислением всех светских сплетен. Обычно она редко вчитывалась в текст. Просто пробегалась глазами по строкам и мало чего полезного находила для себя. Мария поджала губы, и фарфоровая чашечка разбилась об пол, забрызгав кофе юбку. Отца не было в поместье, а мать общалась с Руфусом и Анной. Виктор был уже в поле, собирая травы. Новое лето не принесло облегчения. Одно она знала точно легкости в их отношениях, больше не будет.

Отец вернулся в Хомсбери рано утром. Сказав доброе утро дочери, он отправился в комнаты жены. Он нашел Каролину в саду, играющей с детьми. Она играла с повязкой на глазах в догонялки, и он подумал, что она отличная мать.

Дети уже разбежались, и Каролина засобиралась домой. Она увидела мужа в тени раскидистого дуба и попыталась избежать с ним встречи, после того, как она догадалась о его измене, ей стало сложно доверять ему. Каролина постаралась быстро его обойти, но Эдвард ловко перехватил ее за талию. Они встретились взглядами. Она прочитала в них что-то ей незнакомое, и ей стало немного не по себе от этого странного взгляда.

- Каролина, - он обратился к ней.

- Да, - выдохнула она.

- Я скучал, - прошептал он, гладя ее талию.

- Настолько что проводили время в обществе другой женщины! – она вырвалась из кольца его рук.

- Вы все не правильно поняли! – воскликнул он.

- Вы оправдываетесь, значит, я все правильно поняла. Уходите! – резко сказала она.

- Каролина, я все вам объясню.

- Ах, оставьте меня, мне не нужны ваши объяснения, - она сделала шаг в сторону дома.

- Постойте, нам надо поговорить!

- Нам не о чем с вами говорить! – она подобрала свои юбки и живо зашагала.

В течение трех дней Эдвард скучал, но не оставлял надежды завоевать доверие жены. Каждое утро он собирал букет полевых цветов, которые она так любила, и отправлял ей с почтовым голубем. После обеда мальчишка отправлял ей охапки тепличных роз, вечером засахаренных фиалок, как он потом понял ее любимых, а когда солнце заходило за горизонт, и на землю спускалась ночная прохлада, ей приносили через ее горничных стихи лорда Байрона. Он никогда не писал ей сам, просто не мог найти нужных слов. Эдвард еще надеялся, что с помощью романтических подарков сможет растопить ее сердце.

Каролина поняла, что начала сдаваться. Разве не это делали все время герои ее романов. Разве не так рыцари вели себя по отношению дамы сердца. Она пыталась сотни раз написать ему и с голубем отправить послание, но что-то ее каждый раз останавливало и удерживало от этого. Она понимала, что за это время она привязалась к нему как не кому другому.

Через три дня ее терпение не выдержало, и она решила прогуляться в парке, зная, что все это время Эдвард жил в Антриме. Он много работал, да и она не выгоняла его из дому, видно он сам понял, что его жена обо всем знает. Это произошло в тот момент, когда она закрыла перед его носом дверь их общей спальни. Сегодня было теплое утро, только дул ветерок, и она подставляла ему свое лицо, чтобы он ласкал его. Парк делился на четыре части, где в каждой части сада был свой стиль. Она зашла в Живописный парк или как его называли Дикий парк, где росли декоративные цветы и экзотические деревья, Здесь не было искусственных дорожек и аллей, подстриженных, словно по шаблону кустов и деревьев, четких геометрических форм и ненастоящих прудов. Казалось, что в этом месте не ступала нога человека: неровные клумбы, и слегка обстриженные кусты шиповника и бересклета.