Осень подходила к концу, скоро закружат снегопады… Скоро все умрет навсегда, и их любовь тоже… Так он решил, так будет… Как оказалось, их любви не нужна была вечность, она просто растворилась, как пепел над морем.


₪

Он мучительно долго обдумывал, как ему поступить дальше. Встречаться с Беккой у нее дома он не мог, когда-нибудь кто-нибудь бы заметил его, и все рассказал бы Мери-Джейн. Конечно, сейчас его мало заботили ее чувства, с той последней ночи он просто ложился рядом с ней в постель, мечтая о другой. М-Джейн больше не возбуждала его тело и разум, не будила в нем постыдные фантазии. Иногда его мучила совесть, но это были короткие приступы. Куда девалась эта девушка с огромными зелеными глазами, та рыжеволосая львица, борющаяся за их любовь, не боящаяся ссоры с собственными родителями?

- Ты не оставишь меня? – всплыло у него в голове, - ты ведь не сделаешь этого?

- Нет, не сделаю, - ответил он тогда. Как же он ошибался тогда, и теперь он снимал квартиру для встреч с Ребеккой.

С ней Антонио хотел остаться в Нью-Йорке, с ней он мечтал провести остаток своей жизни. Нужен ли был ему Лондон? Так ли ему была не обходима его квартира в Англии, их загородный дом? Думал ли он о своих детях в последние время? Нет, он не думал об этом всем. Он только лишь ощущал, как его душа и сердце стремиться к Ребекке. А М-Джейн? Нужна ли она ему была? Хотел ли он быть с ней? Нет. То чувство, что он берег тринадцать лет, перестало существовать за три месяца. Когда-то эта девушка стала его якорем, его спасительным кругом, она спасла его от самого себя, не позволила упасть в пропасть. Она дважды отвела от него беду. Он всегда видел в ней сильную личность, но сейчас она не волновала его, ее легко было сломать сейчас. Прежде она не позволяла ему пренебрегать собой, он не мог пройти мимо ее соблазнительного платье, подчеркивающего все достоинства ее тела, но сегодня смотря на нее, он не ощутил этого. Он поехал заниматься любовью с Ребеккой, совсем не заботясь, что М-Джейн осталась одна на вечеринке, и конечно же, найдет своего Георга.

Больше нет их, все умерло, осталось только подвести черту, и поставить точку…


₪

Полночь. 1 декабря 1984.

Бетти стояла у окна, пробила полночь. Вот и закончилась осень, официально наступила зима. Она уже не ждала Фредди, догадываясь, что он ей изменяет. Она выпила залпом виски. Рэй будет это переживать сильнее всего, потому что любил отца. А она сама-то любила его? Да, до безумия, до потери пульса. Через две недели они будут в Лондоне, почти месяц они там проведут. Жаловаться деду она просто не хотела, это означало признать свою неправоту. Роберт будет накричать на нее, что он был прав. Признать себя неправой Бетти не могла, это значило бы поставить на себе жирный крест. Она закрыла устало глаза, чувствуя, как ее душа умирает. Она пыталась, старалась все сохранить, но не смогла. Она устала бороться.

Боже что же делать? Может Лондон вылечит их. Она все простит, все забудет. Она любит его, она живет только им одним. Начать все сначала, - прошептала она себе, но без него. Нет, так она погибнет. Тогда оставь все как есть, шептал  внутренний голос, и оставлю, отвечала она себе. Лондон вылечит их, Лондон стянет все их раны. Она не вернется больше сюда, так она решила, так будет. Здравствуй Лондон, прощай Мюнхен…


   ₪

Мери-Джейн распахнула шторы, проходя на балкон, она вдохнула колкий воздух, смотря, как Нью-Йорк продолжает жить своей жизнью. Сердце разрывалось внутри, она все поняла. Он изменял ей, или если не изменил, то близок к этому. Она ничего не могла поделать с этим. Только одна мысль согревала ее, скоро она вновь ступит на английскую землю, отопрет двери своего дома, и обнимет своих детей. Только ради этого стоило дышать. Слеза скатилась по щеке, она украдкой ее вытерла.

Боже, как больно. Как больно тяжело дышать, как трудно посмотреть правде в глаза. Она проиграла. Когда она услышала такой же взволнованный голос Бетти, то поняла, что не одна в своих страданиях. Они с Бетти обе упали в пропасть.

Что делать? Как дальше быть? Она все еще хотела надеяться, что забудет кошмар Нью-Йорка, как кошмар Вены. Она могла бы все простить. «Кто я без тебя? Я просто пыль, которую легко прибить к земле дождем, и которая никогда не станет драгоценностью. Я без тебя просто никто, и если наши дороги однажды разойдутся, я не выдержу этого, Антонио», - она снова вздохнула, она погибнет без него, поэтому она просто обязана все забыть, она должна стать в Лондоне снова незаменимой для него. «Я люблю тебя, чтобы не случилось, я буду с тобой». Прощай Нью-Йорк, да здравствует Лондон, ее любимый Лондон… О, дорогой Лондон, ты исцелишь все их раны, ты станешь их лекарством. О, милый Лондон, о любимый город детства, город их счастья.


Легко, ах как легко поколебать веру человека в самого себя. Воспользоваться этим, сокрушить дух

человека – это призвание дьявола.

Дж. Б. Шоу «Кандида»


Глава вторая.

Во власти пороков.

Январь - февраль 1985.

Бетти сошла с трапа самолета, рядом плелся Фредди. Беатрис не хотела отпускать Фредди, но день рождение сына и дочерей были очень важны для него. Виктор устраивал прием в честь шестидесятилетия своего фармацевтического завода, и они с Бетти были обязаны там быть. Новый год и Рождество всегда были их семейными праздниками, он должен был быть везде с Бетти. Она набрала в легкие морозный воздух Лондона. Она любила этот город, после всех праздников она решила разорвать все договора с Мюнхеном и уже навсегда остаться в Лондоне. Праздники проходили как, во сне, ужасном сне. Неужели никто не замечает, что они стали так далеки? Бетти надевая свои дорогие платья, не смотря на то, что немного похудела, волновала всех, всех кроме него. Для всех Фредди устраивал шоу, показ их счастливой жизни. Как же она ненавидела его за это. Вечерами ей хотелось устроить ему скандал, но каждый раз вспоминая, что у нее есть дети, удерживало ее вспыльчивость. Иногда она мечтала все сказать ему прямо в лицо, а потом хлопнуть дверью, забрать детей и уйти. Как же все стало запутано. За кулисами каждый из них по-своему страдал. За спокойствием крылась: боль, ревность, разочарование, переживания, непонимание, измены… и приближение катастрофы.

Утром они, молча, собирались в Мюнхен. Его ледяное молчание убивало ее, в самолете они молчали, когда приехали домой никто не проронил ни слова. Бетти было скверно на душе, неужели он что-то заподозрил, или он опять наказывает ее. Бетти села у окна с бокалом виски, она смотрела на ночной город, сейчас ее муж пойдет к своей любовнице, а она, молча, его будет провожать. А, что ей оставалось делать? Лондон не вылечил их. Ее мир рушился, осталось только ждать и с честью принять свою судьбы. Фредди остановился в нескольких шагах от своей жены. Она стала совсем другой: похудела, побледнела, исчез румянец, а под глазами пролегли темные тени. Только сейчас он понял, что ее красота на праздниках, это умелый макияж. На ее обнаженные ноги бросали ночные огни города, был виден кружевной бюстгальтер, халат открывал его взору почти все. У нее был жалкий вид. Сейчас он скажет ей, что хочет быть только с ней. Этот порыв возник в нем на несколько секунд.

- Бетти, - она даже не обернулась, слишком глубоко она была в своих мыслях, - ты пьешь?

- Да, пью, тебе-то какое дело, - прошипела она.

- Большое, потому что ты моя жена, - в нем вспыхнул гнев, да как она смеет с ним так разговаривать. Бетти истерично засмеялась, и он одним прыжком оказался рядом с ней, рывком поднимая на ноги, и заглядывая ей в глаза.

- Жена?! ты наконец-то вспомнил кто я, Менори, - она продолжала смеяться.

- Дрянь! – он вырвал бокал из ее рук, бросая на пол.

- И ты меня сделал такой, - крикнула она.

- Веди себя, как моя жена! – орал он ей в лицо.

- Нет! – резко ответила она.

- Ведьма! – Фредди резко повернул ее к себе спиной. В нем все просто клокотало, ему хотелось придушить ее за все, что она сделала или не сделала. Он больно сжал ей руки и бок.

- Пусти, мне больно, мне больно! – кричала она. Она пыталась сопротивляться, биться ногами и руками. Фредди подвел ее к столу, и тут она поняла, что происходит. Он нажал ей на затылок, и она грудью легла на стол, - нет, нет, только не это! Только не это! Нет, я буду ненавидеть тебя. Нет, нет… прошу тебя, не надо…

Фредди ударил ее пару раз для покорности, она взвизгнула, пытаясь освободиться. Он уже стягивал ее трусики, наваливаясь на нее всем телом, и она ощутила в себе резкие толчки. Все это напомнило тот день, тот день на концерте. Эти мерзкие руки Майкла, настойчивые движения, его дыхание над щекой, и то, что ее ногти до боли впивались ей в ладони. И вот опять и кто… Мужчина, которого она любит, мужчина, который делает с ней это. Внутри болезненно все сжалось в один холодный комок, а по щекам бежали жгучие слезы. Она не могла плакать ни в первый, ни во второй раз, только сейчас, потому что, это был мужчина всей ее жизни, а теперь ее враг. Фредди отошел от нее, приглаживая усы. Она медленно сползла на пол, и разрыдалась, так горько, что казалось сердце, лопнет в груди. Внутри все горело и саднилось от этого вторжения.  «Строит из себя святую!» - подумал он.

Бетти поднялась с пола, рванув на второй этаж, он за ней. Она оказалась у себя в спальне, но он успел ее  поймать. Он повалил ее на кровать. Она видела его непроницаемое лицо, с жестким выражением лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Она крикнула:

- Давай, унижай, это все на что ты способен, трус! - и это распалило его еще больше, он был еще грубее, еще более жестоким по отношению к ней, он брал ее так, словно она была дешевая шлюха из борделя, без всякой нежности и чувств. Ей было больно, больно потому что она не была готова к этому. Она ждала, когда все закончится, но это не кончалось, не выдержав она зло сказала, - давай же заканчивай уже, или ты и на это не способен! - его большая ладонь сомкнулась на ее тонкой шее, она жадно хватала воздух. Ему до безумия захотелось задушить ее, именно этого она и заслуживала. Пред глазами прошла вся ее жизнь.