- Хорошо, - проговорил Вильям и вышел из-за стола.

- Я так рада, - пролепетала Мария Кэтлин, и тоже ушла.

Мария убедила мужа, что в этом нет ничего чудного и страшного, что его мать обязана быть счастливой хоть капельку. Она много лет одна, одна с того дня, как умер ее муж-дипломат. Кэтлин только и могла думать о воспитание детей, навсегда забывая о том, что она женщина. Женщина не может без любви, она начинает медленно увядать без мужской ласки и заботы. Она и так долгие годы умирала без любви. Рамсей тот мужчина, который будет носить ее на руках, любить и боготворить. Может, и вправду, они что-то получится?

Это был последний день солнечного лета, что несла им золотая багровая бронзовая осень? Счастье или новую боль? Безразличие или радость? Осень уже витала в воздухе, предвещая об умирание всего живого. Скоро все станет другим, ведь каждая осень это встреча с царством мертвых, ибо молодая дева наслаждается любовью со своим темным богом, а ее мать, хранительница всего живого ждет ее, только с ее приходом придет жизнь. Она сейчас осталось впитывать в себя тепло лета, наполнить себя его свежим дыханием, наслаждаясь его последними сладостными мгновениями.


₪

Осень 1930 – зима 1931

Было больно вспоминать этот вечер, внутри все клокотало от гнева, сердце ныло от разочарования. В то, что верил всегда, те в кого он всегда веровал, расстроили его несколькими фразами. Он не ожидал того от своей дочерей, он вложил в них всю душу, а они – эгоистки, не могли принять его решение, посчитав его выжившим из ума стариком, предателем, что предал идеальный образ их матери. Джорджины никто не мог заменить, да и никто на это не был способен. Он устал от одиночества, устал делиться своими познаниями, достижениями, горестями и радостями со своими учениками – бывшими или нынешними. Он прибывал в этом состояние уже восемнадцать лет, за это время столько воды утекло, все изменилось. Поменялись ценности, мораль, прошла мировая война, девочки одна за другой повыходили замуж, родили ему внуков. Ничто не стояло на месте, он слишком долго пребывал в состояние скорби. А Кэтлин смогла воскресить в его душе все старые чувства, с Кэтлин он почувствовал себя снова тем молодым Рамсеем, готовым на все лишь бы его вторая половина была бы счастлива. Столько лет, столько годов потраченных просто так, он только что и смог подарить достоянное будущее дочерям, а они отплатили ему сегодня непониманием.

В этот вечер он собрал своих дочерей в своем доме на Логан-Плейс, они приехали вместе со своими мужьями и детьми. Учитывая, что в стране начал на простых смертных проявляться кризис, ужин был скромным. Подали простое горячее – форель с овощами, пирог с курицей и лимонную коврижку к чаю. Рамсей долго ждал подходящего момента, чтобы сообщить эту волнующую новость.

- Я женюсь, - вдруг прозвучало в гостиной, когда все пили чай.

- Что? – непонимающе произнесла Аманда, - папа, как это понимать?

- А что тут понимать, я устал жить один, - Рамсей старался отвечать мягко, чтобы не обидеть дочерей.

- Но, папа, наверняка, она захотела твоего титула и этот дом, - вкрадчиво сказала Аманда.

- Сама подумай, что у меня брать, кроме меня самого, - Рамсей пытался объяснить, что кроме работы у него ничего толком нет.

- А вдруг ей и этого хватит, - подала голос Диана.

- Это глупая затея, - подхватила снова Аманда, только Урсула молчала, она загадочно улыбнулась, в ее зленных глазах плясали дьяволята, но это был добрый знак, - почему ты мочишь?

- Потому что, я не считаю это плохой затеей. Кто она? – Рамсей почувствовал, что его любимая дочка не подвела его.

- Кэтлин Трейндж.

- Час от часу не легче, - прошипела Диана.

- Может вам хватит?! – воскликнула баронесса, - Чего вы завелись?! Никто не претендует на ваше. Тем более Вильям не беден!

- Да причем здесь это! – Диана перешла на повышенный тон, - а как же мама?

- Ты, что предлагаешь папе вечно хранить верность маме?! – Урсула вскочила с софы, смотря с вызовом на сестер, - прошло столько лет!

- Кэтлин не идеальна, как она! – вставила Аманда.

- Я столько лет один, а у вас нет ни капли жалости. Ничего вы не знаете! Не знаете, какой она была на самом деле! Она принесла на алтарь своей гордости вас, меня, нашу семью! – это был крик души, он уже не мог себя сдерживать, ему было просто не обходимо избавиться от груза, накопленного за годы, - Она подозревала меня в измене со своей подругой, а у меня и мыслях не было такого. Я просто хотел помочь женщине, которая только что потеряла мужа. Но ваша мать вбила себе в голову, что я последняя сволочь. Поспешила мне изменить с этим ублюдком Хомсом, - он знал, что его зятья все слышат, но и знал, что Виктор просвещен в этом вопросе, - да, и еще забеременела от него! Сделала грязный аборт, толком не зная, кто его отец. И умерла через два месяца после этого! И это идеал?!

- Мы знали, - прошептала Урсула, - я нашла у тебя ее последние дневники. Я рада за тебя…

- Ты всегда была папиной любимой дочкой! – прошипела Аманда, - тебе во всем везло. Конечно, папа легко согласился на твой брак, он же оказался сказочно богат, да и еще барон!

- Я не был против Саймана, я никогда не считал его не достойным тебя, - спокойно ответил Рамсей.

- Аманда права, это слишком Урсула… - Диана пылко поддерживала старшую сестрицу.

- Что? Ты бы лучше помолчала, - грубо отрезал отец, - Ты, у которой бардак в жизни. Я простил ее, поскольку она, прейдя от него, сразу во всем созналась. Я простил ее на ее смертном одре, я не переставал ее любить. Но ты, ты не можешь просить Виктора, даже тогда, когда он ползал у тебя в ногах, когда он унижался перед тобой. Ты не хочешь этого делать, считая себя жертвой. Да, будет тебе известно, дочь, но именно так распалась наша семья! Может он скоро совсем уйдет от тебя! Все об этом знают, только ты делаешь вид, что все нормально!

- Папа, тебя это не касается! – влезла Аманда.

- Вот именно, что вас это не касается! – крикнул Рамсей, - я хочу жить своей жизнью, а не вашей! Я устал один! Вы эгоистки! Место вашей матери никто не займет, но хотя бы позвольте мне приходить не в пустой дом, наслаждаться уютом и лаской! Неужели, так сложно принять мои маленькие желания?!

- Папочка, - Урсула обняла отца, гладя его седую голову. Она уже давно выросла, и сегодня, он понял, что самой стойкой, самой сердечной их них троих была не Аманда, ни Диана, ей оказалась Урсула.

- Я горжусь тобой, - Рамсей зажал ее лицо между ладоней, смотря в ее глаза, видя в них Джорджину.

- Что ж, всего хорошего, Урсула, - Диана и Аманда вместе покинули дом Рамсея, только средняя дочь поддержала отца, не дав ему окончательно разочароваться в своих детях.

На короткое время в их семье наступили сумерки, отец не общался с детьми, Урсула с сестрами. Диана не хотела слушать доводы отца, боясь, что он снова упрекнет ее в жестоком отношении к мужу. Аманда же беспокоилась, что Рамсей укажет на ее недостатки, назовет ее наседкой, так как кроме своей семьи она ничего более не видела. Но война не могла продолжаться бесконечно, их мужья совсем не пытались померить сестре, считая, что во всем они обязаны разобраться сами. Два месяца пролетели, как один миг. Только потом они поняли, какими же они были эгоистками, какими же они были глупыми. Иногда стоит идти на некоторые уступки, чтобы наступил мир. В день росписи Кэтлин и Рамсея его дочери пришли в дом регистрации, попросить прощение у отца. Он простил им это минутное помутнение, разве так должно быть, что дети враждуют с отцами?


₪

Дела действительно шли плохо. У Фредерика все меньше становилось работы в лаборатории, все ожидали, что новый год принесет хоть немного облегчения, но становилось только хуже. Часть сотрудников приходилось увольнять, а он воспринимал это, как потерю части себя. Когда-то еще в той жизни, не обезображенной кризисом, он был начальником, под его чутким руководством трудилось более десяти фармацевтов, сейчас их осталось всего лишь пять. Каждый раз становилось больно, когда кто-то уходил. Они больше не испытывали ничего нового, стараясь следить хотя бы за старым, а аптека на Тюдор-стрит превратилась, словно в выжженное поле: полки не ломились от препаратов, а заказы медленно уменьшались. За эти полтора года много что изменилось для него. Фредерик не принялся уподобляться своему начальнику, пускаясь во все тяжки. Виктор пил, тратил деньги на любовницу, содержа для них квартиру, дарил Еве не скромные украшения, совсем не считаясь с мнением других. В трудности же они с Верой, будто заново влюбились друг в друга. У нее на работе тоже не все шло гладко, поэтому она все меньше пропадала в музее, и больше находилась с Еленой. Они были счастливы в своем маленьком мирке, пока большой мир не начал давать о себе.

Зимой Виктор совсем перестал выплачивать заработную плату, ее еще получали простые работяги, а начальников и технологов он попросил пока подождать. Цены на продукты питания резко поднялись вверх, Сваны стали испытывать нехватку денег. Первое время Фредерик старался не говорить жене о положение вещей, он считал, что Вере не нужно забивать голову лишними проблемами, ей и так хватало забот, особенно в конце каждого месяца, когда она составляла смету на будущий месяц, так было легче жить, и знать на что рассчитывать в дальнейшем. Тогда-то Фредерик и решил обратиться за помощью в некую маленькую фирму, которая давала многим денег взаймы. У друзей становилось все постыднее занимать, да и сам Фредерик, полагал, что забирает деньги нужные его друзьям.

Вера ощущала, как с каждым днем им делалось тяжелее. Он превратился в нервного неуравновешенного человека, чтобы не раздувать угли, она молчала, обиды копились в ней, и Вера боялась, что однажды ее терпение лопнет, и тогда она устроит настоящую бурю. Она догадывалась, ее муж обманывал ее, в этом просто не было сомнений. Фредерик что-то старательно скрывал от нее, она порой не понимала, откуда берутся новые хрустящие купюры, на что он покупает дорогую вырезку или целую утку. Каждая попытка вывести его на откроенный разговор заканчивалась фиаско, Фредерик упорно продолжал все также отпираться, скрывая от нее истинное положение вещей.