Нет, подумал Роджер, нет. Я могу сойти с ума, но могу ли я сойти с ума настолько, чтобы составить такое предложение? Только Леония могла бы сказать такое. Женщины, которых я знаю, не употребляют выражения «падшие женщины».

Роджер хотел спросить, правда ли то, что он услышал, но язык не подчинялся ему. Леония соскочила с кровати и подбежала к нему с горящими глазами.

— О, я тебя шокировала? — прошипела она и тут дала волю своим чувствам, мастерски описывая грубый вкус Роджера, потерю разума, понимания и тупость, переходя с английского на французский, когда ей не хватало слов.

Он слушал с совиной торжественностью, в конце концов, к нему вернулся голос и он произнес с многозначительным видом:

— Я слишком пьян.

Прерванная полуслове, Леония уставилась на него. Он стоял, повернувшись спиной к лунному свету. Леония поняла, что ей не удастся увидеть его лицо и прочесть ответ.

— Что это значит? — завопила она, ужасаясь, что ее усилия пропали даром. — Но ты ведь никогда не напиваешься! — Напиваюсь, — ответил он медленно, казалось, его язык жил собственной жизнью и не горел желанием превращать нужные звуки в слова, хотя и не отказывал ему совсем. — Когда я несчастлив, я напиваюсь довольно часто.

Сейчас Леонии пришло на ум, что не важно, пьян Роджер или трезв. Действительно, гораздо легче справиться с пьяным. Она придвинулась, обхватила руками его шею и промурлыкала:

— Бедный Роджер, ты несчастлив? И я тоже.

— Ты голая, — объявил он дальше. — Ты обычно появляешься голой в странных местах и в странное время.

— Не сейчас, — засмеялась Леония, отрывая его руку от кровати и стаскивая пальто. — И это не странное время или место. Я спала в кровати. Нет ничего странного в том, чтобы лежать обнаженной в кровати, если у тебя нет ночной рубашки.

Глаза Роджера расширились от ужаса:

— Я попал в твою спальню? — прохрипел он, чуть не падая на Леонию.

— Нет, — успокоила она, пользуясь возможностью потянуть его вниз так, чтобы он сел на кровать. — Я в твоей спальне.

Пока он переваривал эти сведения, она стащила с него пальто и занялась жилетом и пуговицами на его бриджах и рубашке.

— Что ты делаешь? — спросил. Роджер, когда его рубашка соскользнула, и он понял, что скоро будет голый, как Леония.

— Я снимаю с тебя одежду, — подтвердила она, сдерживая смех. — Мы пришли к согласию, не правда ли? Ты собираешься лечь в кровать?

— Да, — согласился Роджер.

Итак, это было единственное слово в этом разговоре, прозвучавшее верно. Он помнил, что шел домой с намерением лечь спать. Однако когда с него сняли ботинки и носки, ему пришло на ум, что что-то здесь не так. Невозможно, чтобы Леония находилась в его спальне и снимала с него одежду. Их разделили навсегда в Англии. Леония никогда не заговорит с ним снова, не то, что будет снимать с него одежду. Он вообразил все это и закрыл глаза.

— Левель? — слабо произнес он, зовя своего камердинера, в то время как Леония стаскивала с него ботинки.

Она не обратила внимания на это слово. Оно начиналось, как и первые звуки ее имени, и она нежно ответила:

— Да, моя любовь, я здесь, — и поцеловала колено Роджера.

Роджер подскочил, отбрасывая Леонию почти на середину комнаты:

— Я не знал, что ты педераст, — проревел он. — Я не настолько пьян для этого! — Леония не знала, кто такие педерасты. Глаза Роджера были закрыты, и он продолжал. — Ты уволен! Это слишком опасно для камердинера!

Леония засмеялась, обнаружив, что лежит на полу.

— Идиот! — закричала она. — Открой глаза! Я не твой камердинер! Ты не можешь уволить меня. Я собираюсь стать твоей женой, а жен не увольняют. Взгляни на меня, глупый. Это что, тело мужчины? Я Леония.

Хорошо, это не Левель. Смятенный мозг Роджера отметил это. Он никогда не упоминал имени Леонии при своем камердинере и никогда не говорил никому, за исключением отца и леди Маргарет, о своих чувствах к ней. Но тогда, кто снимает с него одежду?

— Открой глаза, — кричала Леония, подходя к нему.

— Это не может быть Леония, — сказал Роджер с упорством пьяного человека. — Я оскорбил Леонию, и она никогда не заговорит со мной снова. Леония не станет раздевать меня. Я только вижу и слышу ее, потому что очень ее хочу, а джин был такой дрянной, что расстроил мои мозги.

Леония смотрела на него, радость и разочарование смешались в ней. Было замечательно снова поверить, что Роджер любит и хочет ее. Он был слишком пьян, чтобы лгать. Но как ей убедить его, что она настоящая, если он настаивает, что все происходит лишь в его воображении? Она снова рассмеялась. — Тогда почему ты переживаешь? Если меня нет на самом деле, ты можешь делать со мной все, что тебе нравится. Это никому не принесет вреда.

На этот раз Роджер открыл глаза. Он почувствовал, что в этом была логика. Затем подумал, что, возможно, так быстро пришел к этому заключению, потому что это было то, чего он желал.

Пока он обдумывал это, он лег на кровать, снял бриджи и нижнее белье. Тут он понял, что совершенно обнажен. Он видел Леонию (или что-то еще), стоящую перед ним. Он протянул к ней руку и обнаружил, что держит свое нижнее белье.

В следующее мгновение он радостно улыбнулся. Должно быть, он снял свою одежду сам. Если плохой джин вызывает такие галлюцинации и убивает его, слишком поздно спасать себя. Лучше насладиться последними минутами или часами своей жизни.

— Моя дорогая, — вздохнул он, протягивая руки к Леонии, — моя любовь, сердце моего сердца, счастье моей жизни, мой драгоценный камень, иди ко мне.

Она подошла, полусмеясь, полуплача, размышляя, вспомнит ли он утром и поверит ли в это.

Тело Роджера отвечало замедленно, в отличие от его воспаленного разума, оно стало менее восприимчивым из-за избытка алкоголя. Леония не замечала этого. Она была счастлива, что способна показать свое умение, и это было не напрасно. Роджер успешно преодолел влияние напитков, чтобы угодить Леонии, и с необыкновенным рвением участвовал в этом.

Их первое соединение было быстрым и взрывным. Было чудесно, но этого было недостаточно, чтобы удовлетворить Леонию. Они не разговаривали в перерывах. Леония слишком боялась, что скажет что-нибудь и уведет Роджера с замечательного пути, который он сейчас преодолевал. А Роджер получил новую загадку, которая окончательно запутала его пьяный разум.

Он не разбирался в способах, которыми женщины стимулировали и усиливали удовольствие своих любовников, но все женщины, которых имел Роджер, делали почти одно и то же одинаковым образом. Это было не удивительно, потому что все они были профессионалками, научившимися у сводников в начале своей карьеры. Роджер даже с удовольствием опекал одну сводницу. Он обнаружил, что она честна в разумных пределах и специализируется на чистом, качественном товаре. Таким образом, было понятно, что репертуар его любовниц был ограничен. Кроме того, он обычно не нуждался в легком приободрении, будучи страстным мужчиной, пришедшим к женщине с определенной целью.

Некоторые вещи, которые делала Леония, были, конечно, знакомыми, но она не профессионально следовала установленному порядку. Она была глубоко любящей женщиной, выражающей свою любовь. Таким образом, многое, что она говорила и делала, было совершенно новым.

Это что-то означало, Роджер был уверен, но мысли о том, что она сказала и как его коснулась, стимулировали его тело гораздо больше, чем его разум, и он повернулся к ней и достиг ее губ. Они с готовностью отдались, как и ее груди, ее живот, ее бедра. Ласки Роджера возвращались к нему в полной мере и даже с избытком. Нежные пальцы перебирали и щупали, сжимали и царапали, щекотали. Роджер корчился и стонал, но она сдерживала его, смеясь, поддразнивая, пока его страсть сделала ее возбуждение слишком сильным, чтобы сопротивляться.

Это было довольно долгое занятие. Роджер вспотел, пока его партнерша не получила полного удовлетворения. Когда они закончили, его усилия выжгли часть алкоголя из его тела и слегка прояснили голову. Он лежал, глядя на прикроватные занавеси, в голове его возник ряд мыслей. Он ухватился за них и расположил по порядку, как пункты в законодательстве.

1. Он никогда не мог подумать о некоторых вещах, которые Леония проделывала с ним сейчас. Таким образом, эти вещи не могли возникнуть в его воображении.

2. Ни он, ни постельное белье не были испачканы семенем. Единственно, в чем он был уверен, что конвульсии удовольствия дважды потрясли его тело. Результат этих конвульсий куда-то исчез.

3. Кроме восхитительной усталости, которая, естественно, следовала за занятиями любовью, он чувствовал себя прекрасно. Ясно, что он не собирался ослепнуть или умереть от плохого джина.

4. Итак, существо, чье тепло он ощущал, чье нежное дыхание мог слышать, не мираж, возникший в его мозгу, а реальный человек.

— Леония, — прошептал он, поворачивая голову, — это правда, ты?

Она сонно ему улыбнулась:

— Ты пришел в чувство? Да, конечно, это я. Ты думаешь, тебе удастся вспомнить что-нибудь утром?

— Утро! — воскликнул он. — Должно быть, сейчас почти утро! Боже праведный, Леония, ты сошла с ума! Который час? Как ты попала сюда?

Он сел и собрался встать с кровати. Леония наблюдала за ним.

— Я приехала сюда в кэбе, — сказала она. — Ты имеешь в виду, как я вошла? Я украла ключи из стола твоего отца. Не знаю, который час, но это не имеет значения. Естественно, я отсутствовала достаточно долго, чтобы вызвать скандал.

— Совсем нет, — уверил ее Роджер. — Моя мачеха не такая дура, чтобы устраивать погоню. Тем не менее, ты не дала ей повода подумать, что собираешься сбежать с кем-нибудь, не правда ли? Вставай и одевайся. Уверен, я смогу доставить тебя домой.

— У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда. Леди Маргарет прекрасно знает, что единственный мужчина, с кем я убежала бы, это ты. Она не считает тебя неподходящим. Как, впрочем, и я.

— Сейчас, Леония, слушай…