Юджиния Райли - Ангельское пламя

— О. вот как! Вы дружите с месье Барнумом, не так ли?

— Так и есть. Значит, вы согласны? Знаю, как вы любите оперу.

Бланш опустила взор и отпила чаю, чтобы скрыть свое смущение.

— Понимаете, Жак, ведь Ролан рассчитывает, что я присмотрю за плантацией…

— Что за ерунда. Ролан сказал, что сам доставит вас в Новый Орлеан, если вы только согласитесь. Ваш управляющий, мистер Джонсон…

— Мистер Юрген, — с улыбкой поправила его Бланш.

— Да все равно. Этот парень прекрасно справится, особенно теперь, когда сахарный тростник уже убран. И все же Бланш отказывалась:

— Мне очень жаль, Жак. Это просто… невозможно.

Чуть не выругавшись, Жак вскочил с места и зашагал по комнате.

— Это все из-за вашего лица? Какая ерунда!

Дрожащими руками ока поставила чашку на столик.

— Жак, прошу вас…

Он резко повернулся к ней и возбужденно проговорил:

— Моя дорогая, никто на это не обратит внимания, кроме вас самой.

— Я… но это не так.

— Нет, так! Когда вы наконец перестанете изводить себя этим? Когда начнете понимать, что вы на самом деле очень красивая и нежная женщина?

Она безнадежно покачала головой.

— Я… я совсем не такая.

Он подошел к ней и заставил подняться на ноги.

— Вы именно такая. И вы поедете со мной в Новый Орлеан. А теперь идите наверх и собирайтесь.

Она с несчастным видом потупила взор.

— Я не могу, Жак.

— Ну, в таком случае я остаюсь здесь.

— Я… прошу прощения, — заикаясь, пролепетала Бланш. Она испуганно смотрела, как Жак решительно уселся на кушетку и демонстративно скрестил свои длинные ноги.

— Я сказал, что остаюсь у вас. Вот и подумайте, дорогая. Нас здесь двое, мы не женаты…

— Но почему…

— Я останусь здесь до тех пор, пока весь приход не посчитает вас скомпрометированной. Вы будете вынуждены выйти за меня замуж, и тогда уж вам придется выполнять все мои требования.

Бланш была поражена.

— Жак… вы, конечно, шутите…

— Вовсе нет, — молодцевато поправляя усы, ответил тот. — Эмили Миро ожидает вас вечером к обеду. Вы представляете, какой мне закатят скандал, если я приеду без вас?

Бланш погрозила ему пальцем:

— Жак, это же шантаж…

— Так и есть. Выбирайте: укладываться в дорогу или быть скомпрометированной.

Бланш вздохнула.

— Я буду собираться. — И, заметив его довольную улыбку, добавила: — А вы все-таки негодник!

— Что я могу сказать на это? Я креол, дорогая! Она направилась к дверям. Он подошел к ней и взял ее за руку.

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой, Бланш. В ее глазах появилось смятение.

— Жак, наше время прошло…

— Нет. Придет день, когда вы согласитесь. — Он привлек ее к себе и нежно поцеловал родимое пятно на ее щеке.

— Нет! — вскричала она, пытаясь уйти.

— Не бойтесь меня, Бланш, — сердито произнес он.

Потом прижал ее к себе и снова поцеловал, на этот раз более страстно. У нее вырвался судорожный стон, и она обняла его за шею руками. Снова целуя ее, он ощутил вкус слез на ее щеках и почувствовал, как трепетно задрожало в его объятиях стройное тело. Но на этот раз она не пыталась высвободиться.

— Идите и соберите вещи, дорогая, — сказал он уже более мягко, — нам будет о чем поговорить.

Складывая наверху вещи, Бланш испытывала одновременно возбуждение и страх. Ей и раньше было приятно видеться с Жаком, но его признание застало ее врасплох.

Но как показаться на публике в Новом Орлеане? Да еще с Жаком!

Бланш понимала, что любит Жака, любит его уже много лет. В глубине души она хотела сделать ему приятное и выполнить его просьбу. Когда он предложил ей руку, ее сердце затрепетало от счастья. Хотя, наверное, он просто жалеет ее.

И обманывает себя. Когда Жак увидит, каким уродцем она будет выглядеть в глазах всего света, он очнется и поймет, что они обречены…

И все же… быть с ним так прекрасно. Это стоит того, чтобы не обращать внимания на насмешки и сплетни. Она будет любить его всегда, даже если он не станет больше смотреть на нее с такой нежностью.

Двумя днями позже, холодным январским вечером, Анжелика, предвкушая удовольствие, ехала с Роланом на концерт Дженни Линд.

Анжелика читала в газетах о «шведском соловье» и ее сенсационном турне по Соединенным Штатам. Мистер Барнум, пригласивший ее в эту страну, по слухам, заплатил ей умопомрачительную сумму в 187 500 долларов. И всюду она имела потрясающий успех.

И вчерашнее прибытие мисс Линд в Новый Орлеан вызвало настоящий фурор. Владельцы магазинов за день распродали весь запас сорочек и галстуков. И с того самого момента, как ее пароход «Сокол» причалил к пристани, за ней всюду следовала огромная толпа поклонников. Перед домом, где остановилась мисс Линд, пожарные устроили в ее честь парад с факелами и оркестром.

Ролан взял Анжелику под руку, когда они поднимались по лестнице к солидному, украшенному колоннами входу в театр. В вестибюле они увидели много знаменитых креольских семей. Все находились в состоянии радостного ожидания.

— Жак сказал, чтобы мы подождали его здесь, — сообщил Ролан Анжелике.

Она кивнула. Служитель подошел, чтобы принять у нее одежду. Ролан помог Анжелике снять манго, потом снял пальто и цилиндр и все это отдал негру. Анжелика отметила, как эффектно выглядит ее муж в черном фраке, белой плиссированной сорочке и белом шелковом галстуке. А на ней было платье из золотистого бархата с пышной юбкой и узкое в талии, оставляющее открытыми ее плечи. К мерцающей ткани отлично подходило рубиновое ожерелье, которое ей подарил Ролан на Новый год. Ее волосы были завиты и подняты наверх, на ней не было шляпы, но в локоны были вплетены белые камелии, как это принято в торжественных случаях у креольских женщин.

Ролан окинул ее взглядом, будто оценивая.

— Похоже, что мы приехали чуть рано, — заметил он. — Полагаю, Жак и Жан-Пьер заедут во Французский квартал за Бланш и Миро.

— Разве это не прекрасно, что Жак привез Бланш в Новый Орлеан?

— О, да. Я был рад услышать это, когда встретил его вчера на бирже! Он рассказал мне о своем успехе.

— Я просто поражена тем, что он сумел уговорить ее оставить плантацию, — призналась Анжелика. — Я столько раз пыталась убедить ее приехать сюда. Но все было тщетно.

Он хмыкнул.

— Мы, мужчины из рода Делакруа, обладаем даром убеждать.

Она ослепительно улыбнулась ему.

— Да, в самом деле вы это умеете.

И тут же Анжелика обернулась, услышав знакомый голос:

— Анжелика! О Бог мой, или мои глаза обманывают меня?

Темные глаза Анжелики засветились радостью. Она увидела, как к ним спешит высокая, стройная, изумительно красивая дама. Она тут же узнала до боли знакомое прекрасное лицо.

— Мадам Сантони!

Женщина средних лет в сером шелковом платье и черной шали сердечно обняла свою бывшую любимую ученицу.

— О Анжелика! — воскликнула она, и ее глаза наполнились слезами. — Какой сюрприз! Вы выглядите такой красивой и счастливой, моя дорогая. — Она взглянула на Ролана. — А это, наверное, ваш муж, о котором вы мне писали?

— Да, мадам, — улыбаясь, ответила Анжелика. — Мадам Сантони Ривальди, это мой муж, Ролан Делакруа.

— Я счастлив, мадам, — сказал Ролан итальянке, целуя протянутую руку в перчатке.

— Мне очень приятно, месье Делакруа. А где же Антонио? — возбужденно и нетерпеливо спросила она. — Он вас должен увидеть.

Когда седеющий джентльмен в вечернем костюме приблизился к ним, она воскликнула:

— Антонио, посмотри, кого я встретила! Это наша дорогая Анжелика и ее муж.

Высокий, приятный на вид итальянец изящно приветствовал молодую пару. Когда знакомство состоялось, Анжелика тепло сказала своей учительнице:

— О мадам, какой приятный сюрприз видеть вас здесь, в Новом Орлеане.

— Это выступление мы с Антонио не пропустили бы ни за что на свете. Мы купили билеты много недель назад. А теперь я узнала, что все они давно распроданы.

— Жена говорила мне, что вы прекрасная певица и учительница пения, — вступил в разговор Ролан. Мадам Сантони улыбнулась:

— Он у вас мастер говорить комплименты. — И, повернувшись к Анжелике, добавила: — Спасибо, моя дорогая!

Анжелика в ответ улыбнулась, а потом с интересом спросила:

— Вы когда-нибудь слышали мисс Линд раньше?

— Конечно, слышала. Много лет назад я слышала ее в Стокгольме. Это было еще до того, как она училась у Гарсия в Париже. — Итальянка обратилась к Ролану: — И у вашей жены, — она кивнула в сторону Анжелики, — чудесный голос.

Ролан гордо улыбнулся.

— Анжелика замечательно поет, — ответил он. — Но я никогда не стану делить ее со всем миром.

Мадам Сантони махнула красивой, затянутой в перчатку рукой.

— Все вы таковы, креолы. Такие страстные и такие собственники.

Антонио подошел к жене и обнял ее за стройную талию.

— А что, мы, итальянцы, разве не такие?

Все рассмеялись. Но Анжелика почувствовала себя немного задетой. Она понимала, что у нее отличный голос и она могла бы давать концерты, но никогда не использовала это для извлечения материальной выгоды. Мадам Сантони говорила, что Анжелике следует петь только в церкви — так должна поступать благородная леди. Анжелику беспокоило, что Ролан никогда не спрашивал ее, хотела ли она петь для публики. И он снова говорит вместо нее, не считаясь с ее чувствами.

Анжелике интересно было читать о карьере Дженни Линд. Подумать только! Она пела повсюду в Европе, ее принимали принцы и короли, ее любил сам Ганс Христиан Андерсен, и она была знакома с такими композиторами, как Мендельсон и Шопен…

Анжелика разглядывала богатую публику. Всем этим людям не терпится услышать знаменитый голос…

А разве она, Анжелика, не могла быть на месте мисс Линд?

Но ее мысли были прерваны низким мужским голосом.