В темноте подъезда она едва не упала, споткнувшись обо что-то. Там кто-то спал, закутавшись в пальто. Человек зашевелился, застонал и потянулся к стене, чтобы найти опору.

— Простите, я вас не заметила… Ой! — воскликнула Марионетта. Из-под пальто появилось сонное смущенное лицо Микки Энджела. Он широко открыл глаза, узнал ее и поднялся на ноги.

— Микки! Что ты здесь делаешь? — Она схватила его за рукав, внезапно до конца осознав только что услышанное. — Лино… исполнение приговора отложили, Микки! Его не повесят… Я только что слышала по радио…

— Я знаю, — произнес он к ее удивлению. Она замолчала и уставилась на него.

— Ты знаешь?

Он кивнул и потер глаза.

— Я пытался это сказать тебе ночью, я знал, что появился шанс… — Он стоял, прислонившись к стене, лицо серое и усталое, воротник рубашки помят. — Там есть еще другая девушка, тоже проститутка. Ее зовут Тереза… Я хотел вчера… — бормотал Микки. Он еще не совсем пришел в себя. От сна в неудобном положении на ступеньках лестницы тело затекло.

Марионетта едва сдерживалась.

— Давай же, Микки, расскажи мне! Какая девушка? Что случилось? Да рассказывай же!

Он снова сел на ступеньки и провел рукой по волосам. Марионетта расположилась рядом, плотно запахнувшись в пальто.

— Эта девушка, — начал он, — ее зовут Тереза, согласилась дать показания. Она видела, что произошло, Марионетта. Она была там.

Марионетта удивленно воззрилась на него.

— Там? Ты хочешь сказать, она присутствовала при убийстве?

Он покачал головой.

— Не совсем. Но она была с Сильвией в клубе до того, как это произошло. И говорит, что Уолли Уоллас орал на Сильвию, обезумев от ревности к Лино, кричал, что она никогда больше не увидит Лино, что она не должна встречаться с ним после работы, иначе он не отвечает за последствия.

Марионетта пыталась осознать услышанное, мозг ее бешено работал.

— Ты хочешь сказать, что Уолли убил ее не по приказу Барти Моруцци?

Микки мрачно потряс головой.

— Нет, ему никто не приказывал. Он был от нее без ума, во всяком случае, так утверждают все проститутки в клубе «Гранада». Ему полагалось управлять этим клубом по поручению Моруцци, но он целыми днями следил за Сильвией, чтобы знать, с кем она проводит время. Лино он ненавидел. Так что Уоллас убил ее из ревности.

Пораженная Марионетта молча сидела, поджав колени и положив на них подбородок.

— А эта проститутка, — наконец заговорила она, — с чего это вдруг согласилась говорить? Если все проститутки в клубе знали про Уолли и про то, как он ревнует, почему тогда только одна решила выступить против Моруцци? И где она была раньше? Почему до сих пор не объявилась?

Микки явно чувствовал себя неловко. Он порылся в кармане, нашел сигарету и закурил. Марионетта недоуменно наблюдала за ним. Затем постепенно до нее начало доходить.

— Эта Тереза, — произнесла она, — ты ее случайно не знаешь, Микки?

Микки затянулся сигаретой. Потом кивнул.

Марионетта молча восприняла это известие. Потом спросила с некоторой прохладцей в голосе:

— Каким же образом тебе удалось уговорить эту… девушку… сказать правду и бросить вызов целому семейству Моруцци?

— Очевидно, благодаря моему личному обаянию, — сухо ответил он.

Некоторое время они сидели молча. В квартире выше этажом заплакал ребенок.

— Мне надо позвонить коменданту тюрьмы, — прервав паузу, сказала Марионетта. — Не могу поверить, что это правда.

— Правда, правда, — устало заверил ее Микки. — Никуда не надо звонить. Я хотел рассказать тебе еще ночью, но ты не стала меня слушать.

— Прости, — засмущалась она.

Казалось, все уже сказано. Она встала, засунув руки глубоко в карманы пальто. Неожиданно почувствовала, что замерзла.

— Я лучше вернусь, — проговорила она. — Смогу пару часов поспать, а уж потом поеду в тюрьму…

— Правильно. — Микки явно испытывал неловкость. Похоже, ему хотелось что-то сказать, но он никак не мог.

Самым невероятным было то, что Марионетта ни о чем не могла думать, кроме того, что он связался с проституткой. Почему-то это даже уменьшало ее радость по поводу Лино. Она начала подниматься по ступенькам, потом обернулась. Микки все еще стоял на том же месте, подняв лицо и наблюдая за ней.

— Спасибо, — наконец произнесла девушка, продолжая подниматься.

Микки подождал, пока она скрылась из виду, затем повернулся и вышел на улицу.

Радиоприемник в квартире все еще что-то бормотал. Марионетта на секунду присела, не снимая пальто, стараясь взять себя в руки и проанализировать то, что поведал ей Микки.

Диктор снова повторил новости, подтвердив, что исполнение приговора отложено. Марионетта встала, тихо прошла в спальню и подошла к кровати, на которой спали братья. Марио спал спокойно, лишь между бровей пролегла маленькая морщинка. Глаза Тони открылись в ту же секунду, как Марионетта наклонилась над ним.

— Что такое? — прошептал он, сразу же проснувшись.

На кровати у окна, когда-то принадлежавшей деду, заворочался Томмазо, что-то пробурчал и снова свернулся под одеялом.

— Что-нибудь случилось? — повторил Тони.

Марионетта отрицательно покачала головой и жестом пригласила его выйти вместе с ней в гостиную. Он послушался, натянув брюки поверх пижамных штанов. Марионетта прошла на кухню и поставила чайник. «Странно, — подумала она, — насколько по-английски мы себя ведем, особенно в критические моменты…»

— В чем дело? — все еще шепотом задал вопрос Тони. Это были первые слова, с какими он обратился к сестре за многие недели, понимая, что должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы сестра разбудила его.

— Сядь, — спокойно велела Марионетта. — Полагаю, тебе не помешает чашка чаю. — Возясь с заваркой, чашками и молочником, она рассказала Тони об отсрочке приговора в последнюю минуту, о проститутке, неожиданно согласившейся дать показания. Брат слушал, открыв от изумления рот.

— Не верю, — вырвалось у него.

Марионетта спокойно разлила чай.

— Тем не менее это правда, — сказала она. — Передали по радио. Тост хочешь?

Он смотрел на сестру, и до него медленно доходил смысл ее сообщения. На лице появилось выражение дикого страха. На мгновение Марионетта почти пожалела его.

— Как только опубликуют показания этой девицы, — прошептал он, — со мной все будет кончено! Они там, в участке, догадаются, что я выжал из девки, видевшей убийство, ложные показания. Со мной все кончено!

— Необязательно. — Марионетта протянула ему чай, но он, как сомнамбула, лишь взял чашку у нее из рук и поставил на стол.

— Они выкинут меня из полиции! — Голос Тони прерывался. — Продажный полицейский! Мне никогда не найти работу.

— Ты всегда можешь во всем признаться, — проговорила Марионетта, глядя на него и отпивая глоток чая. Иногда трудно поверить, что он — ее родной брат, настолько они разные. — Скажешь своему начальству всю правду — что ты заставил свидетельницу дать ложные показания. Ты можешь убедить их, что готов принять наказание, как мужчина. Это должно повлиять на их решение…

— Нет! — с горечью прервал он ее. — Ты ничего не понимаешь! Дело не только в полиции.

Марионетта со стуком поставила чашку ка блюдце. Она знала, что он скажет: «Дело в Моруцци…»

Тони замолчал. По его лицу было видно, что он готов пуститься в бега. Брат поднялся из-за стола.

— Мне придется исчезнуть, — произнес он. Лицо его было белее мела. Он выглядел очень уязвимым, стоя пред ней со взъерошенными от сна волосами, в мятой пижаме. Взгляд Марионетты задержался на фотографии деда на комоде. Брат так внешне похож на дедушку, но какая разница в характерах!

Тони поспешил в спальню. Она слышала, как он там ходит на цыпочках, тихо открывает ящики, дверцы шкафа. Брат собирал вещи. Она взяла в руки фотографию деда с бабкой и всмотрелась в нее. Мама права, юную девушку на фотографии вполне можно принять за Марионетту: такой же прямой взгляд, те же непокорные вьющиеся волосы, такая же решимость на лице и во всем облике. Конечно, лицо Джульетты было идеальным, не изуродованным безобразным шрамом. Марионетта легонько дотронулась пальцем до того места на фотографии, где был изображен молодой дедушка. Джульетте повезло. Она вышла замуж за любимого человека, но какой ценой! Марионетта сомневалась, что ее бабушка согласилась бы на этот брак, знай она, какие беды принесет он следующим поколениям. Девушка вздохнула. Но иметь такую возможность! Действительно ощущать, что ты можешь быть счастлива вечно!..

Из спальни появился уже одетый в пальто Тони. Он нес маленький коричневый чемоданчик, с которым ездил в полицейский колледж в Хендон. Неужели прошло только четыре года? Тогда брат был полон надежд, собирался стать народным героем, борцом с преступностью.

— Прощай, — неловко сказал он. — Попрощайся за меня с папой, ладно? И с Марио.

Девушка молчала, глядя в окно. На улице уже появились первые прохожие. Группа мужчин на углу что-то живо обсуждала, один из них размахивал газетой. Создавалось впечатление, что новости об отсрочке приговора Лино уже обошли весь Сохо.

Тони попытался поцеловать сестру в щеку, но она отвернулась, машинально дотронувшись до того места, где шрам достигал ее губ. Марионетта слышала, как брат дошел до двери. После небольшой паузы послышались звук открываемой и закрываемой двери, его шаги по лестнице, которые постепенно затихли.

Когда в то утро часы на башне Святой Анны пробили девять, все жители Сохо высыпали на улицы, они смялись, разговаривали, радовались… даже пили. Игроки, вывалившиеся из Мальтийского клуба, услышав новости, обняли дворника. Двое прохожих, заказавшие себе завтрак в «Кинг бомба», заплакали, когда хозяин сообщил им новости насчет Лино. Музыканты на Арчер-стрит завопили от радости, прочитав заголовки газет, а студенты-художники, сидевшие в кондитерской мадам Валери, оставили свой кофе и пустились в пляс по улице. И не только итальянцы благодарили Бога за чудо спасения Лино Ринальди от виселицы. Проститутки, картежники, пьяницы, танцоры — все веселились, устроив импровизированную вечеринку, какая возможна только в Сохо. Никто не заметил, что двоих не хватает. Марионетта ехала на автобусе в тюрьму Уондсуорт, чтобы повидаться с Лино, а Микки Энджел сидел за пианино в тесной квартирке, которую он снимал на паях с Питером Трэвисом на Бродуик-стрит. Он наигрывал «Бродвейскую колыбельную», сначала тихо, осторожно и мягко, будто поддразнивая звуки своими тонкими длинными пальцами, потом все громче и громче, и закончил сильным аккордом, после чего долго сидел в полной безнадежности, прислушиваясь, как затихает последний звук, эхом отдаваясь от стены, подобно тихому бормотанию призрака.