Из библиотеки они перешли в небольшую музыкальную гостиную, о назначении которой говорило фортепьяно. Инструмент был из великолепного красного дерева с резной подставкой для нот, сверкающими клавишами из слоновой кости и резными ножками. На его полированной поверхности лежали ноты «Вечерней звезды». Здесь уже Анжелике не удалось удержаться от соблазна. Она подошла к фортепьяно, легко прошлась пальцами по клавишам. Инструмент ответил ей тихим вздохом.

— Ты играешь? — сразу же спросила Бланш.

— Совсем немного, — Анжелика кивнула и, зардевшись, продолжила: — Дома со мной немного занимался учитель музыки. Помог освоить гаммы, научил брать аккорды, чтобы я могла петь под музыку. Но инструмента у нас не было, и священник разрешил мне играть в церкви.

Бланш бросила любопытный взгляд на Анжелику, но, сдержавшись, вновь ничего не сказала.

— Может быть, пойдем и осмотрим второй этаж? — спросила она после паузы.

— Бланш, я вот о чем подумала…

— Да?

— Почему бы не перенести фортепьяно в гостиную? Тогда все бы слышали, как ты играешь.

— Мне нравится играть в одиночестве… — Бланш подобралась. — Ролан никогда не возражал против этого.

Анжелика закусила губу, решив переменить тему. Про себя она решила, что фортепьяно здесь не место. Прятать его — просто святотатство! Однако надо быть очень осторожной — не стоит спешить с перестановками.

После осмотра основного здания Бланш провела Анжелику на кухню, соединенную с домом крытым переходом. Выложенная большими плитами, с огромным деревянным столом, она кишела трудолюбивыми слугами. Несколько чернокожих женщин резали кабачки, лущили кукурузу и горошек, замешивали тесто для хлеба. В громадных каменных печах, заполняя воздух душистым ароматом, выпекался хлеб. Анжелика с удивлением подумала: «Как они могут работать в таком чаду!» Однако, казалось, на это никто не обращает внимания. Рядом с кухней несколько женщин прочесывали основу, сучили пряжу, юная негритянка копошилась у очага. Рабы только искоса поглядывали на Анжелику и Бланш, работа кипела и, что удивительно, везде было очень чисто, впрочем, как и во всем доме.

— Просто поразительно, Бланш, в Бель Элиз такой идеальный порядок! Везде так чисто, — Анжелика постаралась вложить в свои слова как можно больше теплоты и восхищения.

— Спасибо, — ответила Бланш и впервые искренне улыбнулась.

На полдороге к дому Бланш остановилась и, вынув из кармана связку ключей, протянула их Анжелике.

— Думаю, сейчас самое время вручить их тебе. Вот эти — от дома, эти — от шкафов и ящиков с кофе, чаем и сахаром на кухне.

Анжелика спокойно смотрела на Бланш, понимая, что наступил очень важный момент, хотя Бланш старалась говорить как бы между прочим. Лицо ее не выражало волнения, хотя было ясно, что передача ключей означает вступление Анжеликой в права хозяйки плантации.

Она спокойно приняла ключи, тут же отправив их в карман.

— Бланш, — сказала она золовке. — Я очень рассчитываю на твою помощь… боюсь, сразу привыкнуть к роли хозяйки Бель Элиз мне будет очень трудно.

— Думаешь?

— Огромный дом, множество слуг, обо всех нужно заботиться, всех нужно знать, — кивнула Анжелика. — Твоя помощь просто необходима… буду рада, если ты мне не откажешь.

Бланш слегка улыбнулась, подумав про себя, что и Ролан, безусловно, рассчитывает на ее участие.

После этого они расстались. Бланш поднялась к себе наверх, а Анжелика осталась внизу, стараясь предугадать последующие поступки Бланш. Нет, она не предсказуема. А Анжелике так хотелось, чтобы в доме царили мир и порядок.

Бланш же тотчас уединилась в своей комнате. Дрожа всем телом, она остановилась у двери. Приехавшая всего несколько часов назад девушка заняла ее место. И ей следует относиться к этому без волнения. Даже если ей это не по нраву! Возрази она, ну и что бы из этого вышло? Было очевидно, что Ролан влюблен — и по уши притом.

И, помимо всего прочего, Бланш не собиралась показывать свое отношение к происходящему. Пока нет.

Она подошла к туалетному столику, присела у зеркала и стала изучать свое отражение. С содроганием дотронулась до ненавистного багрового пятна на левой щеке и с отвращением отдернула руку.

Перед ее мысленным взором вновь пронеслись невеселые события последних суток. Появление брата с этой девочкой — женой ошарашило Бланш. Всего несколько недель тому назад он уехал в Новый Орлеан исключительно по делам… И вот вернулся женатым… И не посчитал даже нужным сообщить об этом…

Анжелика грациозна, очаровательна, юна — она обладала всем, чего лишена Бланш. К тому же она не глупа… Дала понять Бланш, что та еще понадобится… Но она явилась сюда, чтобы лишить Бланш всего, что ей так дорого.

Была ли Анжелика правдива? Или солгала, как это всегда делала Луиза? Воспоминание заставило Бланш презрительно сжать губы.

Прошло семь лет с тех пор, как первая жена Ролана умерла, но душевные раны Бланш до сих пор кровоточили. Луиза была хитрой и лживой — внешне приветливая, она доносила Ролану о каждом промахе Бланш. Может быть, хоть в этом Анжелика от нее отличается? На первый взгляд, она добра и бесхитростна.

Так или иначе, но Бланш прекрасно знала, что внешность может быть обманчива. Она знала также, что ей надо быть предельно осторожной во всем, что касается Анжелики. Но ей будет дорого стоить попытка выжить Бланш Сержант из родового гнезда!

* * *

Как и предполагала Бланш, Ролан вернулся, чтобы разделить с дамами полуденную трапезу. После еды он галантно попросил Анжелику уделить ему десять минут для беседы, сказав, что будет ждать на веранде. Она поспешила наверх, — привела в порядок прическу, захватила зонтик и перчатки. Она присоединилась к Ролану как раз в тот момент, когда кучер Рубен подал к крыльцу уже знакомую карету. Он помог хозяевам занять места и резво тронул. Заднее сиденье было нешироким, и Анжелике пришлось прижаться к мужу. Его близость одновременно настораживала и возбуждала. Она вдыхала исходящий от него мужской аромат и украдкой разглядывала его статную фигуру — длинные мускулистые ноги, туго обтянутые бриджами, широкие плечи, обтянутые сюртуком. Под широкими полями шляпы угадывалось красивое знакомое лицо. Поглядывая в его сторону, Анжелика снова задумалась — почему же он не пришел к ней в постель вчера? Ведь теперь она ему — жена, и он может предъявить свои права. Однако интуиция подсказывала ей, что еще не наступило время обсуждать этот вопрос. В конечном счете, они находились в Бель Элиз только один день — возможно, Ролан решил дать ей возможность отдохнуть и попривыкнуть перед тем, как утвердить себя в супружеских правах…

…А между тем они ехали по поросшей травой аллее, окружавшей дом. Анжелика улыбнулась, глядя на птиц, порхающих над раскидистыми кронами дубов. На удивление, полдень выдался нежарким. Легкий ветерок с реки нес свежесть. Сквозь деревья тут и там выглядывали небольшие живописные коттеджи с пристройками.

До нее вдруг донесся голос мужа:

— Ну как, Анжелика, устраиваешься?

— Да, спасибо, — она повернулась к нему и бодро улыбнулась. Ей хотелось разглядеть выражение его лица, закрытого широкими полями шляпы.

— Комната показалась удобной? — вежливо поинтересовался он.

— Да, абсолютно.

— Тебе чего-нибудь недостает?

«Ну прямо шут, в истинном смысле этого слова», — пронеслось в голове Анжелики.

От этой не слишком пристойной мысли ее щеки стали пунцовыми. Ролан заметил это и, резко повернувшись в ее сторону, пристально посмотрел на жену. «О, черт! — подумала она, — я, наверное, развратница! Такой невинный вопрос сразу выдал, о чем я думаю!»

— Нет, мне всего хватает, — отведя взгляд в сторону, нерешительно прошептала она.

Пожав плечами, Ролан отвернулся, а Анжелика продолжала обозревать окрестности. Они выехали из аллеи и теперь проезжали по пересекавшей ее «улице», состоявшей из кирпичных строений, в которых размещались рабы. Чистенькие, уютные домики в основном были безлюдны, и Анжелика подумала, что их обитатели трудятся где-то в другом месте. Из одного из коттеджей до нее доносились смех и плач грудных детей, громкие голоса. Увидев ее заинтересованность, Ролан объяснил, что это здание используют как ясли.

По задворкам тянулся бесконечный ряд аккуратных садиков, принадлежащих, видимо, обитателям коттеджей. А за ними раскинулась сама плантация — поля, засеянные кукурузой, пшеницей, сорго, бахчи, огороды… Около полудюжины рабов пололи, разрыхляли землю или собирали урожай. Воздух был напоен ароматами напоенной влагой земли и зрелых овощей.

Возделанные поля окружали три большие теплицы. Ролан объяснил, что в двух из них были фруктовые деревья, а в третьей росли цветы и специи. Анжелика видела, что все три теплицы увиты зеленью вплоть до потолка.

— Когда мой дед заложил плантацию в Бель Элиз, — пояснил Ролан, — он решил, что здесь будут выращивать все, что можно. Даже вот саженцы выписал, а одно поле хлопком засеял. Вообще-то, хлопок, который мы здесь собираем, идет на одежду рабов. Основная статья дохода — сахарный тростник.

Они проехали вдоль узкого поля, засаженного хлопком, — на фоне темно-зеленого моря уже начали распускаться белоснежные коробочки. Примитивная хлопкоочистительная машина отделяла хлопковое поле от остальной части плантации — моря сахарного тростника. Он был высотой в шесть футов, стебли уже приобрели пунцовый оттенок зрелости, а головки весело раскачивались на ветру.

— Сегодня здесь работает немного рабов — на данном этапе сахарным тростником не занимаются, — объяснил Ролан, — он сам о себе заботится. Пусть дозревает и стоит так как можно дольше. А вот подойдет время рубки — тогда здесь будет шумно, как на ярмарке.

Дорога тянулась через огромное поле тростника, затем поворачивала мимо каменной мельницы, где, как объяснил Ролан, из нарезанного тростника будет выдавлен сок, который затем вскипятят в громадных сосудах. Он указал на ряд громадных чугунных котлов, выставленных вдоль стены мельницы. Не оставил без внимания и громадные бочки, которые как раз в этот момент сколачивали рабы у фасада мельницы. Именно в них и поступит сахар на продажу.