Через минуту Анжелика спускалась вниз по винтовой лестнице, поднимая полы юбок над сатиновыми туфельками. Ролан и Бланш уже были в гостиной. Когда она вошла в комнату, Ролан встал и улыбнулся, оглядывая ее с головы до пят.

— Ты хорошо выглядишь, Анжелика.

— Спасибо, Ролан, — ответила она. Она заметила, что он тоже принарядился к обеду. Он выглядел неотразимо в шоколадно-коричневых брюках и белой кружевной рубашке. Когда его светло-голубые глаза опять впились в нее, у нее затрепетало сердце.

В столовой Ролан рассадил обеих дам — Анжелику в самом дальнем конце стола, Бланш — посередине. Сам он занял место хозяина напротив жены. Усаживаясь за стол, Анжелика перекрестилась. В дальнем углу комнаты в полумраке смиренно стояла темнокожая девочка, одетая в голубое хлопчатобумажное платье. Она потянула шнур, прикрепленный к гигантскому полированному вентилятору, который, раскачиваясь, разгонял застоявшийся воздух.

Долгий обед состоял из многих блюд, которые сопровождались различными винами. За сочным черепаховым супом последовали дымящиеся раки, затем креветки под острым чесночным соусом. Желудок Анжелики уже начал ожесточенно протестовать, когда подали основное блюдо — фаршированную красную рыбу и суфле из баклажан. Она не смогла поверить своим глазам, когда подали последнюю перемену — цыпленка под нежным белым соусом.

Конечно, ни одно из этих блюд не было съедено даже наполовину, и это беспокоило Анжелику. Она подумала, что изменит многое, когда станет полноправной хозяйкой; она слишком долго прожила в бедности, чтобы допускать такое бессмысленное расточительство. И еще ей пришло в голову — а не слишком ли старается Бланш, чтобы угодить Ролану?

В основном обед прошел в молчании, и только Ролан высказал несколько замечаний о делах плантации. Иногда Анжелика ловила на себе его испытующий взгляд, от которого ей становилось немного не по себе. Она облегченно вздохнула, когда подали десерт — рисовый пудинг с фруктами и вином. Когда Генри принес кофе с бренди и специями, Бланш предложила спуститься в гостиную и выпить его там. Анжелика чувствовала себя довольно неловко, когда она села у окна с таким крепким напитком — Ролан устроился напротив, Бланш села на кушетку. Анжелика чувствовала, что обед для нее прошел нормально — хотя ей хотелось бы, чтобы все это было попроще, так, как в родительском доме.

После минутного молчания Ролан сказал:

— Бланш, будь любезна, проведи Анжелику по дому завтра утром.

Бланш восприняла это указание спокойно. Каждому в комнате было ясно, что невысказанным остался подтекст — Бланш должна передать бразды правления Анжелике.

— Конечно, брат, — невнятно пробормотала Бланш.

— Прекрасно, — сказал Ролан и, повернувшись к Анжелике, добавил:

— Если хочешь, завтра после обеда я покажу тебе поместье.

— Да, Ролан, с большим удовольствием.

Ничего существенного больше не было сказано и после того, как все допили кофе. Ролан предложил жене проводить ее наверх. Сердце Анжелики бешено заколотилось, когда они вдвоем поднимались по лестнице. Она подумала, что, очевидно, скоро наступит тот самый «момент». Она чувствовала, что то место, где Ролан взял ее за руку, горит, как после ожога, и была не в силах смотреть ему в глаза.

Однако около двери он просто улыбнулся, целомудренно поцеловал ее в лоб и сказал:

— Спокойной ночи, Анжелика.

Затем он повернулся и ушел.

Войдя в комнату, она нахмурилась. Присоединится ли к ней Ролан позже? Его отстраненность и официальный тон с момента свадьбы начинали действовать на нервы.


Коко бросилась к ней навстречу.

— Как прошел обед, мадам?

— Прекрасно, Коко. Но из-за выпитого вина мне захотелось спать. Думаю, мне лучше лечь.

Анжелика была признательна девочке за помощь. После того как она умылась, надела хлопковую ночную рубашку и забралась в громадную постель, Коко натянула сетку от москитов и, выйдя в прихожую, закрыла дверь.

Лежа в темноте, Анжелика улыбнулась. Очевидно, Коко ожидала, что сегодня вечером к ее хозяйке присоединится хозяин. Однако с течением времени Анжелика поняла, что этой ночью муж к ней не придет.

Кровать с пуховой периной была необычайно мягкой, и звук колышущихся занавесок на ветру очень успокаивал. При мысли о Ролане она поняла, что в голове у нее все перемешалось. Собирается ли он вообще предъявлять права мужа? С момента свадьбы он стал еще более загадочным, чем был до нее. Хотел ли он сказать, избегая ее постели, что также возмущен этим устроенным браком?

На самом деле Анжелика прекрасно понимала, что ей куда лучше быть замужем за Роланом, чем остаться с Жилем Фремо. И, понимая, что этот брак был предназначен ей судьбой, она хотела, чтобы все шло, как и положено.

Однако, видимо, Ролан придерживался другой точки зрения, их союз не сулил выполнения ее девических грез. Анжелика представляла, что когда-нибудь она влюбится, выйдет замуж и народит много детей. Она так любила, когда вокруг нее крутятся малыши. Однако, судя по развитию событий, у нее не будет детей от равнодушного, загадочного мужа.

Анжелика также знала, что это не было настоящей причиной, и по ее щеке покатилась слеза.


Много позже после того, как все в доме угомонились, Ролан сидел за рабочим столом в кабинете и просматривал бухгалтерскую книгу, потягивая абсент. Наконец он закрыл гроссбух. Он знал, что у него были все основания пойти наверх и забраться в постель жены — нет, привести ее к себе в комнату и там довести дело до конца. С этой очаровательной прической сегодня вечером Анжелика была просто обворожительна. Щеки у нее раскраснелись, алые губы заслуживали поцелуя. Платье цвета слоновой кости, которое она сегодня надела, прекрасно подчеркивало ее стройную фигуру — отделочная красная лента дразнила и намекала на страсть, низкий воротник призывал заглянуть внутрь и обласкать взглядом молодую, упругую грудь.

Рука его сильнее сжала стакан. Надо сказать, что Эмили хорошо потрудилась над гардеробом девушки — одежда делала из нее нечто среднее между ангелом и искусительницей, и любого мужчину это свело бы с ума. Почему же он не сорвал розу, не взял то, что принадлежит ему по праву? Он чертыхнулся про себя, прекрасно зная, что именно ее замечание относительно обязанностей жены и заставляет его сидеть здесь и размышлять, вместо того чтобы предъявить права мужа, что на его месте сделал бы любой дурак. Несмотря на то, что он сгорал от нетерпения слиться с Анжеликой, он просто не мог примириться с мыслью об обладании холодным, бесстрастным телом женщины, не знающей ничего о любви, но спокойно отдающейся в постели. О нет! С него хватило такой жизни по обязанности с его первой женой — Луизой. К тому же Ролан знал, что, к чести Анжелики, последняя обладает сильным духом, откровенным характером и чувством долга… И это не могло не заставить его не только желать, но и уважать ее. Временами, когда она смотрела на него блестящими карими глазами, ему стоило больших усилий не схватить ее и не целовать до тех пор, пока она не ответит на его поцелуй.

Однако ни разу ни словом, ни жестом она не выдала себя, не сказала, что действительно хотела бы этого брака или что не чувствует себя жертвой. Будь все проклято, но он отказался овладеть ее девственным телом во имя памяти ее родителей и христианского долга! И он знал, что не прикоснется к этому ребенку, пока не будет уверен, что она не против его прикосновений, что она ждет удовлетворения.

А обязанности мужа — да провались они пропадом!

13

На следующее утро Анжелика встала намного позже обычного, чувствуя себя лучше. Она помолилась, как всегда, испрашивая особо благословения для душ своих родителей. Позавтракав, спустилась, чтобы вместе с Бланш осмотреть дом.

— Доброе утро, дорогая, надеюсь, ты хорошо выспалась? — приветствовала ее Бланш.

— Отлично, — ответила Анжелика и тут же спросила: — А где Ролан? — Затем, осознав, что допустила ошибку, интересуясь, где ее муж, добавила: — Похоже, Ролан — ранняя пташка. Я его еще не видела.

— Ролан осматривает поля сахарного тростника с нашим управляющим, Юргеном, — пояснила, помедлив, Бланш. — Думаю, он вернется к ланчу, ну а мы пока, пожалуй, осмотрим плантацию.

— С большим удовольствием.

— Ну, тогда начнем с осмотра дома.

— Хорошо.

И Бланш повела Анжелику по первому этажу, где по одну сторону широкого коридора находилась гостиная и столовая, а по другую — библиотека, кабинет Ролана, жилище дворецкого и комната управляющего. Стены всех помещений были увешаны картинами, и Анжелика решила спросить о том, что ее так вчера заинтересовало:

— Слушай, Бланш, я обратила внимание на то, что по всему дому развешаны картины. Кто их писал?

Бланш задержалась около полотна, мимо которого они как раз проходили, и принялась задумчиво рассматривать колоритный пейзаж: залитую светом лагуну с греющимся у кромки воды аллигатором.

— Автор — моя мама, — пояснила она. — Она умерла пять лет назад.

— Мама?.. — переспросила Анжелика. Ее охватило чувство жалости к этой несчастной девушке. — …На мой взгляд, она была прекрасной художницей. Похоже, артистические способности достались тебе по наследству. Только не в живописи, а в музыке…

— Спасибо, дорогая. — Бланш улыбнулась Анжелике.

Ее благодарность показалась Анжелике не совсем натуральной, и она обрадовалась, что эта тема не получила развития. «Да, похоже, нам будет непросто поладить», — подумала Анжелика. А осмотр дома между тем продолжался. Анжелике очень понравилась библиотека — уютный зал, стены которого до потолка уставлены полками, забитыми книгами. Ею овладело желание подержать в руках хоть некоторые из них. Она впервые видела такое количество книг. Дома у нее было только несколько томов Шекспира и Диккенса, которыми она очень дорожила, и несколько трактатов по теологии, которыми зачитывался ее покойный отец.