— Дорогая, а вот и Бель Элиз.

Анжелика улыбнулась в ответ, тем более что было приятно услышать, как он ее назвал «дорогая». Она посмотрела на восточный берег и увидела плантацию — ее окружала насыпь из грунта, густо заросшая дикими фиалками. Выдавался причал, где были привязаны пирога и килевая шлюпка. По набережной проезжала пролетка. После того как их пароход повернул, Анжелике открылась длинная дубовая аллея, подобная виденной ранее. В конце аллеи стоял такой красивый дом, что у Анжелики захватило дух. Усадьба была огромной, в ее постройке господствовал классический стиль. Анжелике показалось, что это самый красивый дом из тех, какие она видела. Двухэтажный, из кирпича, выкрашенного в белый цвет, восемь изящных, величественных колонн, вокруг галереи, а высокие окна закрыты темно-зелеными ставнями. В центре каждого этажа вырисовывались двери; над высокой крышей возвышались три трубы, под которыми размещались слуховые окна.

— Какой красивый дом, — прошептала Анжелика.

Ролан улыбнулся в ответ:

— Первый дом стоял ближе к реке и был сильно поврежден во время половодья около двадцати лет тому назад. Вот тогда мой отец и выстроил этот, подальше от воды.

Пароходный гудок возвестил, что путешествие их подходит к концу. В течение нескольких минут судно пришвартовалось, спустили трал, и стало видно, как из дубовой аллеи выкатила открытая четырехместная коляска, запряженная парой красивых гнедых. На козлах восседал негр в ливрее.

— Отлично, — сказал Ролан. — Похоже, Рубен услышал пароходный гудок и приехал, чтобы сразу же отвезти нас домой.

Рубен действительно спешил, поскольку сразу же, как только спустили трап, забрал их багаж. Приятной наружности молодой раб приветствовал «хозяина Делакруа» почтительной улыбкой, и его карие глаза только на секунду выдали его удивление, когда Ролан ему сказал, что вместе с ним Анжелика — новая «мадам Делакруа». Рубен поклонился Анжелике и задержал взгляд на Коко. Все происходящее забавляло Анжелику, ей понравился и путь от причала к усадьбе, и дубы, под которыми было прохладно, и заросли цветущих магнолий.

Когда экипаж остановился перед домом, Ролан спрыгнул и подал руку Анжелике, не забыв бросить Рубену:

— А ты займись багажом! — и добавил, обращаясь к мулатке:

— Пошли, Коко!

Анжелика и Ролан поднялись по ступенькам, Коко не отставала. Пожилой негр, одетый как дворецкий, открыл дверь и приветствовал их:

— Добро пожаловать!

— Здравствуй, Генри!

Длинная, широкая прихожая, вся выложенная восточными коврами, была красива. Из нее наверх поднималась винтовая лестница. Анжелика оглянулась. Ее поразили элегантность и богатство обстановки, полированные мраморные столики, стулья из розового дерева и обширный холл. Вдруг она услышала негромкую фортепьянную музыку. То, что исполнялось, было родным и знакомым — необычная трактовка вагнеровской «Вечерней звезды». Пианист так хорошо играл, что ей сразу же захотелось запеть. Вспомнив, что до этого говорил ей Ролан, она подумала, что это наверняка играет его сводная сестра Бланш.

— Генри, это миссис Делакруа, — объявил Ролан дворецкому. — Мы поженились в Новом Орлеане.

— Хорошо, — ответил Генри и, отвесив Анжелике поклон, добавил: — Добро пожаловать, мадам.

Анжелика отметила про себя, как вышколены слуги в этом доме.

— Генри, проводи, пожалуйста, мою жену в гостиную и позаботься о ее служанке, а я тем временем поговорю с мадемуазель Бланш, — продолжал Ролан давать указания дворецкому. Потом он обратился к Анжелике:

— Надеюсь, ты извинишь меня за недолгое отсутствие, дорогая?

— Конечно, Ролан.

С этими словами Ролан вышел, а Генри показал Анжелике на дверь справа от нее. Она вошла в комнату, также обставленную мебелью из розового дерева, с красивой обивкой из узорчатой шелковой ткани. Окна были прикрыты тяжелыми шелковыми портьерами золотистого оттенка. Спадающие до пола, они колыхались при малейшем дуновении ветерка. В центре висела хрустальная люстра, потолок над которой был украшен поразившей воображение Анжелики арабеской, выполненной из камня и обтянутой конским волосом. На стенах висели мастерски выполненные картины, на которых были изображены окрестные пейзажи с голубыми цаплями над лагуной, с девушками, занятыми хозяйственными работами.

Пройдя немного вперед, Анжелика увидела столовую, которая была отделена от гостиной широкой изящной аркой. Она также была очень просторная — с полированным деревянным полом, на котором лежал восточный ковер голубого и золотистых цветов, а такого громадного стола, украшавшего комнату, Анжелике еще не доводилось видеть.

Ошеломленная такой роскошью, Анжелика стояла, боясь пошевелиться, и была очень благодарна Генри, когда он спросил у нее:

— Принести вам что-нибудь освежающее, мадам? Может быть, стакан сладкой воды?

— Да, Генри, это было бы неплохо.

Когда он вышел из комнаты, мелодия, доносившаяся из гостиной, оборвалась. Она подумала, что это вызвано тем, что ее муж начал беседовать с Бланш, к которой он направился в библиотеку.


Он шел тихо, стараясь не шуметь, пока Бланш сама не закончит играть. Пианино стояло около окна, и яркий полуденный свет легко пробивался сквозь занавески, подчеркивая профиль Бланш. Рыжие волосы, собранные в пучок, аристократические черты лица и, как всегда, черное платье. Сегодня это платье украшал высокий воротник с камнем. Ролан уже подумал о том, что Бланш выглядит очень эффектно, тем более что обезображенная часть лица повернута к окну… В то время как ее длинные изящные пальцы скользили по клавишам, у нее на лице было задумчивое выражение, впрочем, так было всегда: при игре на фортепьяно лицо Бланш становилось задумчивым и мягким. Когда Бланш замерла, Ролан кашлянул, чтобы привлечь ее внимание к себе. Девушка повернулась и тотчас же вскочила, воскликнув:

— Ролан!

— Здравствуй, Бланш! — ответил тот, улыбаясь. — Я не хотел прерывать твою игру, тем более что звучала прекрасная мелодия, но…

— Спасибо, — прервала его Бланш, подходя к нему и стараясь в соответствии с давно укоренившейся привычкой наклонить голову так, чтобы не было видно темно-красного родимого пятна.

Ролан поцеловал ее в щеку.

— Ну, как ты провел время в Новом Орлеане, братец?

— Отлично. И думаю, что в скором времени тебе придется также съездить туда, прервав свое заточение. Эмили неоднократно мне говорила, что была бы очень довольна, если бы ты приехала к ней погостить. К тому же, следует обновить гардероб, сходить к портному… Знаю, ты очень любила свою мать, но пять лет слишком большой период для траура.

Бланш слушала его внимательно, не говоря ни слова. Ролан и не ждал ответа, тем более что прекрасно знал — его сводная сестра носит черное одеяние не просто в знак траура, а чтобы не привлекать к себе внимания из-за так называемого «уродства». Сцепив пальцы и избегая взгляда Ролана, Бланш сказала:

— Но мне очень нравится здесь. И в чем бы я ни нуждалась, я всегда могу заказать себе все из Нового Орлеана, Нью-Йорка и даже Парижа. Поверь, у меня все есть.

Ролан вздохнул. Уже не раз на протяжении многих лет он пытался убедить свою сводную сестру отбросить ложный стыд, но пока все было бесполезным. Хотя теперь он мог рассчитывать на помощь Анжелики. Последняя мысль напомнила ему, что пора перейти к делу. Он понимал, что сам оттягивает момент, когда скажет Бланш о жене, но боязнь ошеломить ее останавливала. Наконец он решился:

— Дорогая, у меня для тебя есть новость. Необычная. Давай присядем на минуту!

— Конечно же, Ролан, — лицо ее стало серьезным в ожидании его рассказа. — Ну, говори же!

— Боюсь прямо сказать, а окольного пути нет. Я — женился.

— Женился? — побледнев, переспросила Бланш, не веря его словам.

— Да, женился, — уже твердо сказал он, — во время своего пребывания в Новом Орлеане. И моя новая жена, Анжелика, ждет нас с тобой в гостиной. Я просто полагал, что должен сказать сначала тебе об этой новости.

— Ты так думаешь?

Ролан наклонил голову и внимательно посмотрел на сестру.

— Бланш, она тебе понравится, я в этом уверен. Она из Сент-Джеймса, жила на ферме вместе с родителями. Они умерли от желтой лихорадки несколько недель тому назад, и ее дядя, Жиль Фремо, был назначен опекуном. Он привез ее в Новый Орлеан, где, собственно, я ее и встретил.

— И что?

— Анжелика воспитывалась в религиозном духе, как и ты, и, помимо всего прочего, у нее очень хороший голос. Мне кажется, что между вами много общего.

— Ты так думаешь? — Бланш резко встала и подошла к окну.

Ролан тоже встал, вздохнул и последовал за ней.

— Пойми, — продолжал он, — Анжелике всего семнадцать лет и она еще совсем ребенок. Ей необходимо твое покровительство и дружба, и ты в этом, надеюсь, не откажешь ей.

Бланш долго молчала, пока собиралась с мыслями, потом повернулась к Ролану. Лицо ее было очень серьезно, потом она жестко сказала:

— Конечно, ты — прав, единственное, что тебе было необходимо, так это жениться.

Он постарался смягчить сказанное ей и еще раз предложил:

— Давай посидим…

Они сели. Нахмурившись, Бланш серьезно спросила Ролана:

— Все-таки скажи мне, как случилось, что ты на ней так быстро женился?

— Я рад, что ты облегчаешь мне задачу, но мне хотелось самому подробно рассказать тебе об этом. Я женился на ней в некотором роде обманным путем, конечно, для ее же блага. И я прошу тебя, не выдавай меня, не рассказывай никому то, о чем я тебе поверил.

— Объясни…

— Хорошо. Через Жан-Пьера мне стало известно, что с Жилем Фремо живет девушка и, учитывая его характер, она находится не в безопасном положении. Кроме того, Жан-Пьер был свидетелем того, как Жиль пытался продать ее для греха…