Урсула вынула из буфета бутылку с высоким горлышком, наполовину наполненную прозрачной водкой.

— Я тоже выпью, — сказала Октавия. — Я так расстроилась.

Анжелина украдкой наблюдала за Октавией. Она казалась совсем другой, помолодевшей. Щеки ее раскраснелись, глаза блестели. «А она красивая, — подумала Анжелина. — Я никогда прежде этого не замечала. Если бы мадемуазель Жерсанда увидела сейчас Октавию, она бы поразилась».

Жан Бонзон залпом выпил свой стакан. Урсула подбросила в камин полено, поскольку в комнате стало темно. Потом она зажгла свечу и поставила ее посередине стола.

— Нет, — сказал ее муж, задувая пламя. — Ночные бабочки могут обжечь крылья. Ты же знаешь, Урсула, я этого не люблю. Надо взобраться на Пра-дель-Крема Монсегюра, чтобы возненавидеть саму мысль бросить живое существо в огонь. Крестоносцы в течение нескольких месяцев осаждали замок. В конце концов совершенные, измученные тяготами суровой зимы, сдались. Это произошло 16 марта 1244 года. Катаров, которые не отреклись от своей веры, сожгли заживо. Тогда погибло более двухсот человек, в том числе женщины. Их согнали в огороженный загон у подножия горы, полный вязанок хвороста и дров. Среди них были и солдаты гарнизона Монсегюра. Они тоже сгорели, не пожелав расстаться со своими сеньорами и друзьями. Когда мне было тридцать лет, я ездил на то место. Там у меня возникло странное ощущение: мне казалось, что меня окружают непорочные души. Я заночевал среди руин крепости.

После этих слов в комнате повисло глубокое молчание. На глазах Анжелины стояли слезы. Октавия смертельно побледнела. Урсула прошептала:

— А сокровища, Жан? Расскажи им о сокровищах!

— О, это легенда! О руинах Монсегюра известно много легенд. Одни утверждают, будто катары спрятали золото и серебро в пещерах на склоне горы, другие говорят, что в замке находился Грааль, — священная чаша, в которую пролилась кровь Христова. Когда мы с Адриеной были детьми, то мечтали убежать из дому, чтобы отыскать эти знаменитые сокровища.

— О, в самом деле! — воскликнула Анжелина. — Мама мне рассказывала, что в одно воскресное утро вы даже пустились в дорогу, но около перевала Пор дедушка Антуан догнал вас на осле. Тогда он задал вам хорошую порку!

Слова Анжелины разрядили обстановку. Октавия негромко рассмеялась, ее примеру последовала Урсула. Но Жан Бонзон сердито нахмурил брови.

— Я надеюсь, что когда-нибудь люди воздадут должное катарам, — продолжил он. — Их крепости превратились в груды камней, отданных во власть ветров, солнца и дождей. Кое-где еще возвышаются участки стен и башен. Но там хозяйничают гадюки, вороны, мелкие лесные звери. Я знаю названия замков, которые еще не до конца разрушились: Рокфиксад недалеко от Фуа, Пюивер в краю Од, Керебюс, Пюилоран…

Дядюшка Жан замолчал, положив руки на стол. Женщины едва осмеливались дышать.

— Я не думаю, что Господь одобрил эту резню, — неожиданно сказала Октавия. — Только не милосердный Господь, которому я молюсь по утрам и вечерам.

— Да, возможно, — проворчал Жан. — Однако ваш милосердный Господь не пощадил ваш край. Анжелина сказала мне, что вы и ваша госпожа приехали из Лозера.

— Если вы говорите о холере, то это бедствие разразилось во многих странах Европы, а не только во Франции, — прошептала служанка.

— А Зверь? — сурово спросил Жан.

— Зверь! Прошу вас, не надо о нем говорить! Это, несомненно, дело рук дьявола.

Анжелина задрожала, а Урсула в ужасе перекрестилась. Они обе не знали, о чем идет речь.

— О каком звере вы говорите? — спросила молодая женщина.

— О том самом, который терроризировал Жеводан и Маржерид в течение почти трех лет, Анжелина, — ответила Октавия. — В те времена было страшно жить в горах Лозера и Верхней Луары. Зверь нападал на детей и женщин. Он убивал их, размозжив череп, а потом поедал внутренности. Сначала крестьяне думали, что убийцей был волк необычных размеров, наделенный удивительной силой. Но они часто видели волков в лесах или на лугах, а те, кому удалось убежать от Зверя, описывали его как огромное существо с гривой, то есть с полосой темных волос на спине. Это существо не имело ничего общего с волками. Говорят, по вечерам Зверь вставал на задние лапы, опираясь передними на подоконник… Король Франции Людовик XV отправил на его поиски своих егермейстеров. Они устроили облаву, но Зверь был настолько ловким и хитрым, что сумел сбежать на другой конец края. Он убил и покалечил около ста человек[59].

Анжелина удостоверилась, что овчарка спокойно лежит у ее ног, и бросила тревожный взгляд на кровать, где спал Анри. Дверь и окно дома были по-прежнему открыты. За ними была кромешная тьма. Анжелина почувствовала, как ею овладевает страх, глухой, гнетущий. Жан Бонзон похлопал ее по плечу.

— Будет, племянница, эти события происходили более ста лет назад, — сказал он.

— Но здесь бродят волки. Октавия, этот Зверь оказался волком?

— Этого так никто и не узнал, малышка, — ответила служанка. — Моя бабушка рассказывала нам истории о Звере по вечерам. Она знала их от своей бабушки, бывшей в то время маленькой девочкой. Это был настоящий ужас. Люди не осмеливались посылать детей пасти стада. Или же дети пасли скот группами, и у каждого из них была палка с заостренным концом. Однажды Зверь незаметно подкрался и из кустов набросился на маленьких пастухов. Но коровы встали в круг, выставив рога, и защитили детей. В другой раз жителей хутора обеспокоило отсутствие девушки, пасшей своих овец. Близилась ночь, а ее все не было. Они побежали на луг и, увидев ее издалека, решили, что девушка спит. Но нет, она была мертва. Голова ее была отгрызена от тела, а живот вспорот. Самое странное, что одежда закрывала интимные части обнаженного тела[60].

— О, довольно! — воскликнула Анжелина. — Какая мерзость! Замолчи, прошу тебя!

— Тут не обошлось без дьявола, — заметила Урсула, тоже поддаваясь страху.

— По моему мнению, дьявол сидит во многих людях, — уточнил Жан Бонзон. — Зверь никогда не поступил бы так по собственной воле. Я часто думаю, что зверя направляет человек.

— Тем не менее, все прекратилось, когда огромный волк был застрелен освященной пулей, — возразила Октавия. — Но, когда я была маленькой девочкой, я не любила покидать ферму по вечерам. Я внимательно осматривалась, заглядывала в темные уголки и дрожала от страха.

Анжелина в отчаянии поднялась со стула. Эта трагическая история вновь заставила ее вспомнить о Люсьене, ставшей жертвой зверя в человечьем обличье. Она слегка отодвинула занавеску и посмотрела на спящего сына. «Слава богу, ты, мой малыш, никогда не станешь одним из тех бедных пастушков, которых посылают пасти скот и у которых, чаще всего, нет даже сабо, — думала она. — Всю свою жизнь я буду заботиться о твоем счастье, мое любимое дитя».

— Наверное, я лягу спать, — громко объявила Анжелина. — Дядюшка, ты запрешь дверь?

— Черт возьми, я каждый вечер запираю ее, Анжелина! Но чего ты боишься? Собака будет на улице. Нет лучшего сторожа, разумеется, когда она не убегает куда-нибудь…

— Спаситель не бросит меня, дядюшка Жан.

Но, словно опровергая ее слова, овчарка, взъерошив шерсть, зарычала, а мгновением позже уже была на улице и громко лаяла.

— Может, лиса бродит вокруг курятника, — предположила Урсула. — Не волнуйся, Анжелина, у соседей тоже есть собака.

— Но дядюшка Жан говорил о старой волчице…

— Да, правда. Я тоже волнуюсь, — вмешалась в разговор Октавия.

— Пойду посмотрю, из-за чего Спаситель так громко лает, — сказал горец.

— Разве ты не возьмешь охотничье ружье? — забеспокоилась Анжелина. — Все ваши истории подействовали мне на нервы.

— Ружье? У меня? — удивился Жан Бонзон. — Огнестрельное оружие мне ни к чему. Достаточно прочной палки.

Жан вышел и мгновенно исчез в темноте. Урсула закрыла окно и дверь. Она сожалела, что всем в доме стало тревожно.

— Мы могли бы поговорить о более приятных вещах, — сетовала женщина. — Мне хотелось, чтобы мы посумерничали, сидя у камина, и немного попели. У Жана такой красивый голос!

— В другой раз, тетушка, — заверила Урсулу Анжелина. — Я могу приехать с Анри в июле.

— Я приеду с тобой, — поспешила добавить Октавия. — Мне редко выпадает возможность прогуляться. Очень жаль, малышка, что я навела на тебя столько страху своим рассказом о Жеводанском звере. Если бы мсье Жан не заговорил на эту тему, я ничего бы не сказала, но раз начала, то не могла остановиться.

Анжелина собиралась ответить, но тут в дом вошел ее дядюшка. За ним бежал Спаситель.

— Приходил Валентин Назе, сосед с хутора Оранью, — мрачно сообщил Жан. — Он возвращается из Бьера. В долине происходит неладное, черт возьми! Что мне пришлось услышать!

Жан Бонзон с тревогой посмотрел на Анжелину. Урсула перекрестилась. Она была уверена, что случилось нечто страшное. Октавия тут же подумала о своей дорогой мадемуазель, опасаясь худшего. «Я оставила ее одну, а ведь она ненавидит одиночество!» — упрекала она себя. Не в силах больше ждать, она бросилась к горцу.

— Скажите, что произошло? Нам страшно…

— Восемнадцатилетнюю девушку изнасиловали и задушили, — сухо сообщил Жан.

Анжелина мгновенно прижала руки к губам, сдерживая крик. Прелестное очарование этого дня уступило место страху. Но Анжелину это не удивило после рассказов о звере-убийце и катарах-мучениках.

— Случилось то, о чем ты, дядюшка, говорил в овчарне. Голубое небо заволакивают тучи, и разражается гроза, сметающая все на своем пути. Да, за сладостные моменты надо платить. О боже мой! Кто она? Прошу, скажи мне!

— Марта, служанка в таверне Бьера. Обычно после работы она возвращалась в Масса по дороге, где ездят дилижансы, у подножия скалы Кер. Отец всегда выходил ей навстречу, даже поздно вечером. Но в этот раз он напрасно ее ждал, бедняга. В конце концов он нашел дочь на берегу реки.