Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек

Анжелина уложила сына. Малыш тут же закрыл глаза и принялся сосать большой палец.

Она погладила засыпающего ребенка по шелковистым темным волосам и тихо запела:

Слезы текли по щекам Анжелины. Она уже пела эту старинную провансальскую колыбельную. Это было на следующий день после рождения Анри под сводами пещеры Кер. Тогда она рыдала от отчаяния при одной мысли, что ей придется доверить новорожденного сына женщинам Сютра.

Анжелина опомнилась.

«Я не имею права плакать. Разлука с малышом длилась не так уж долго. А сейчас он живет в прекрасном доме, спит на вышитых простынях. Чуть позже у него будет уважаемая фамилия, значительное состояние. Нет, я не имею права ни плакать, ни жаловаться. Ничто не имеет значения, кроме счастья моего сына».

Анри заснул. Анжелина на цыпочках вышла из комнаты.

Анжелина сидела напротив отца. Сапожник, соблюдая пост, подал на обед молоко[40].

— Когда ты уезжаешь, малышка? — нахмурившись, спросил он.

— Через два дня, папа. Мне тоже грустно. Я очень беспокоюсь за тебя, ведь ты один с утра до вечера.

— До июля время для меня будет тянуться медленно. Пусть ты все дни пропадаешь у гугенотки, но я знаю, что ты рядом, в городе.

Анжелина с нежностью посмотрела на отца.

— Папа, тебе больше не о чем волноваться. Я уладила ссору с Блезом Сегеном, увезла Спасителя к дяде Жану, чтобы у тебя не было неприятностей. Тулуза не на краю света. В какое-нибудь воскресенье ты сможешь навестить меня.

— Я думал об этом, — откликнулся сапожник. — Кстати, давай поговорим о письме, которое сегодня утром принес почтальон. Ты вскрыла конверт, когда я стоял рядом, и мне показалась, что это открытка на День святого Валентина[41]. Ты быстро спрятала ее в карман передника, и я подумал, что у тебя есть любовник…

— Нет, что ты. Я была удивлена не меньше твоего. Увидев подпись на обратной стороне открытки, я не поверила своим глазам. Если бы ты знал, кто ее прислал! Сорокалетний мужчина в очках, занимающий высокую должность в больнице. Доктор Кост, акушер, мой начальник. Никогда бы не подумала, что он, такой серьезный, соблюдает эту традицию!

— Черт возьми, должно быть, ты заигрывала с ним, раз он позволяет себе писать тебе без моего согласия и не будучи мне представленным! — негодовал Огюстен Лубе. — Анжелина, будет лучше, если ты все мне объяснишь.

— Но, папа, я не виновата, если этот доктор вообразил себя пылким романтиком! В свой родной город, Люшон, он ездит на том же поезде, что и я. Однажды он поднес мой чемодан, когда я возвращалась домой. В этот раз он вышел в Буссансе и пригласил меня на обед.

Огюстен Лубе плохо воспринял последнюю новость. Он изо всех ударил по столу кулаком.

— Этот мужчина хочет только одного, дочь: твою добродетель. Бог проклял меня! Что я сделал? Почему я заслужил его гнев?! Анжелина, я уверен, что ты кокетничала с доктором Костом, строила ему глазки. Он никогда не тебе не женится. Не строй иллюзий. Если он примется утверждать обратное, пригласи его от моего имени приехать к нам. Я сразу же пойму, что он за птица. Но, по-моему, этот негодяй женат. Отправляясь на работу, он снимает обручальное кольцо, чтобы соблазнять глупых гусынь, вроде тебя.

— Я глупая гусыня? — возмутилась Анжелина. — Мой бедный папа, ты плохо меня знаешь. Доктор Кост не дотронется до меня, слышишь? И потом, ты можешь прочесть его открытку. Он просто написал: «С дружескими пожеланиями». Только и всего.

Обиженная Анжелина встала.

— Пойду посмотрю, как там Мина. Ты плохо ухаживал за бедным животным.

Отец пожал плечами. Молодая женщина вышла из дома во двор. Ослица была старой. То, что она все дни проводила в темном помещении, не способствовало ее здоровью.

— О, в каком же плачевом состоянии ты пребываешь! — вздохнула Анжелина. — После смерти мамы и особенно после моего отъезда ты буквально угасаешь. Я все спрашиваю, не забывает ли папа о тебе в иные дни. Позавчера у тебя не было воды… да и сена было мало.

Накануне Огюстен Лубе вновь повторил свою угрозу: он считал, что Мину следует отправить на живодерню. Анжелина нашла в большой ивовой корзине щетку, железный скребок и резак для чистки копыт, которыми всегда пользовалась. Ей удалось придать блеск коричневой шерстке ослицы и распутать ее гриву.

— Я всю жизнь тебя знаю, Мина, — говорила она, гладя ослицу. — Мама так тебя любила! Она утверждала, что ты понимаешь все ее слова и без всякого понукания пускаешься рысью, если она торопится. Когда я была маленькой, я так любила взбираться тебе на спину! Мне разрешали прогуливаться на тебе по улице Мобек и даже в дубовой роще. Весна не торопится, мое славное животное! Я думаю, что на лугу тебе будет лучше. Перед отъездом я слышала, как вдова Марти жаловалась, что у нее есть один участок, где трава чересчур высокая.

Анжелина обещала улучшить жизнь старой ослицы, которая, казалось, слушала ее с большим интересом.

— Я делаю все, что в моих силах, Мина: Спаситель сторожит баранов моего дяди Жана; мой малыш живет в прекрасном доме с двумя женщинами, которые его нежно любят. Мне довелось испытать немало горестей и печали. Как бы мне хотелось вновь стать той Анжелиной, какой я была до смерти мамы и до встречи с Гильемом! Все жители города любили меня, потому что я была приветливой, веселой, всегда в хорошем настроении. В конце концов, мне не на что жаловаться. Правда, есть еще Блез Сеген, негодяй, грубиян и свинья!

Анжелина замолчала и судорожно вцепилась в перекладину стойла Мины. Суставы пальцев хрустнули, а ногти вонзились в трухлявое дерево.

«Мерзавец, куча навоза, вонючий козел! — думала она. Лицо ее окаменело от ярости и омерзения. — Но я должна извлечь урок из этого злоключения, высоко поднять голову и больше никогда и ничего не бояться. Особенно мужчин! О! Как было сладостно заниматься любовью с Гильемом! По моему телу бегали тысячи искорок наслаждения. Я не жалею, что познала такое счастье. Был еще один мужчина, которого я совершенно не боялась. Скрипач. Луиджи… Я надеялась вновь увидеть его, но не судьба… Когда он меня целовал, был мягким, нежным, почтительным. Конечно, сейчас он смеется надо мной. Пусть так. Я сказала, что мне не о чем жалеть. В конце концов, доктор Кост написал мне. Я должна принять правильное решение. По возвращении в больницу я буду любезной с другими ученицами, буду смеяться с ними, по вечерам буду принимать участие в их разговорах и откровениях. Я изображала из себя гордячку из робости, относилась к ним свысока. Почему, Господи? Я брошусь на шею Магали Скотто и расскажу ей о том, как мне благодаря ее опыту удалось отделаться от Блеза Сегена. Дни и недели полетят быстрее, если я не стану держаться в стороне от подруг».

Анжелина не отдавала себе отчета в том, что ее голова и грудь мерно покачивались. Убаюкивая себя обещаниями, она была похожа на ребенка, пытающегося забыться.

Огюстен застал дочь врасплох.

— Что ты здесь делаешь, малышка? — подозрительно спросил он. — Мечтаешь о своем докторе?

Анжелина, заставив себя улыбнуться, обернулась.

— Нет, папа, — твердо сказала она. — Я просто решила быть счастливой вопреки всему. Я больше не доставлю тебе неприятностей. Считаю, тебе надо подумать о женитьбе… Да, ты должен жениться во второй раз. Тогда ты не будешь таким сварливым. До свидания, Мина! До свидания, папа! Я иду к мадемуазель Жерсанде. Нам надо подготовиться к крестинам. Да, завтра мы будем крестить нашего ангелочка. Я буду его крестной матерью.

Магали Скотто внимательно смотрела на ученицу Лубе. Все девушки сидели в ночных рубашках вокруг Анжелины. Она рассказывала им о своих приключениях во время каникул.

— В воскресенье мы окрестили малыша Анри, племянника служанки Жерсанды де Беснак. Церемония проходила в соборе. Но вы не знаете Сен-Лизье… Я хочу уточнить, что над нашим небольшим собором возвышается круглая башня с бойницами, возведенная из розового кирпича. Нас было только четверо: мадемуазель Жерсанда, ее служанка Октавия, священник и я, крестная мать. Теперь я могу называть Анри своим крестным сыном. Он даже не заплакал, когда святой отец окропил его лоб освященной водой. Наоборот, он рассмеялся. Но его тетя плакала, да и я тоже была очень взволнована. У меня есть фотография. Вы увидите, какой он красивенький в своем вышитом белом платье. Моя благодетельница собирается усыновить ребенка и сделать на него завещание, поскольку он сирота, а у нее нет наследников.

— Она могла бы сделать своей наследницей тебя, — возразила Дезире, покусывая кончик своей белокурой косы.

— Но у него есть тетка! — запротестовала Одетта Ришо.

— Разумеется, — согласилась Анжелина. — И тетка всей душой любит этого маленького мальчика. Но она предпочитает, чтобы он стал обеспеченным человеком и носил уважаемую фамилию. Беснаки принадлежат к одной из ветвей старинного дворянского рода.

— Покажи фотографию! — воскликнула Люсьена. — Наверняка ты шикарно выглядела. Ты всегда шикарно выглядишь!

— На мне было бархатное небесно-голубое платье. Это свадебное платье мамы. Мадемуазель Жерсанда дала мне накидку, подбитую белым мехом. А причесалась я вот так.

Анжелина подняла вверх изящные руки, приподняла роскошную копну рыжих волос и быстро завязала их в высокий пучок. Несколько прядей упали на ее молочно-белую шею. Молодая женщина улыбалась. Прежде молчаливая и замкнутая, она теперь давала волю своим чувствам, и это завораживало других учениц.