Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек

— Бедняжка Лубе! — воскликнула она. — Наша начальница спрашивала, куда ты исчезла. Мы с Жюстиной искали тебя, но нам не повезло. Ты получишь выговор.

— Что?! — воскликнула ошарашенная Анжелина. — Выговор за то, что я вышла погулять в парк перед обедом? Мадам Бертен перегибает палку. Я не нарушила дисциплину.

— Мне очень жаль тебя, — вмешалась Жюстина. — Но Магали говорит правду. Вскоре ты сама все узнаешь. Мадам Бертен принимает роды у одной пациентки. Дезире и Одетта находятся в родильном зале. Садись и поешь, сегодня свиные ножки и пюре.

Анжелина села за стол, но вид жирного блюда с резким запахом чеснока вызвал у нее отвращение. Она положила себе немного свекольного салата. Внутри у нее все кипело.

— Кроме шуток, красавица, где ты была? — спросила Магали наигранно любезным тоном.

— Я была в парке, около домика, в котором живут садовники. Холодный воздух помог мне успокоиться после этой глупой истории с манекеном.

— Не расскажи этого мамаше Бертен! — прошептала Жюстина. — Это место тайных свиданий, там ученицы встречаются с мужчинами. Если возникнут подозрения, что ты была с кавалером, тебя отчислят.

— Благодарю вас обеих, очень любезно с вашей стороны, что предупредили меня. Я уверена, что мадам Бертен питает ко мне неприязнь, хотя и не понимаю, почему.

— Возможно, она не любит рыжих, — смеясь, предположила Магали.

— Замолчите! — воскликнула Арманда, которую раздражал ее разбитной характер и развязные манеры.

— О! Ты, вдова, полегче на поворотах, — пригрозила Магали. — Что, нам уже и посмеяться нельзя?

С высоты своих тридцати двух лет вдова смотрела на девушку с нескрываемым презрением.

— Мне очень жаль вас, бедная девушка, — сказала она. — Вы никогда не получите диплома. Повитуха должна уметь вести себя.

Вопреки всем ожиданиям, Магали уткнулась в свою тарелку. Потом она вдруг встала и выбежала в коридор. Вскоре до учениц донеслись ее рыдания.

— Мы все на нервах, — сказала Анжелина. — Вместо того чтобы ссориться, нужно объединиться, помогать друг другу, а зависть и ревность оставить на потом.

— Ты права, — поддержали Анжелину Жанина и Люсьена.

Втроем они поспешили в коридор, чтобы утешить Магали. Сначала та оттолкнула их, но потом бросилась в объятия хрупкой Жюстины.

— Я не виновата, — рыдала Магали. — Я говорю так, как говорил со мной мой отец и другие рабочие. А свое воспитание пусть старуха Арманда заткнет себе в задницу.

— Замолчи! — посоветовала ошеломленная Анжелина. — Магали, мы поможем тебе. По вечерам, в дортуаре, мы будем учить тебя, как следует держаться, а я исправлю твой лексикон.

— Мой… что?

— Ты прекрасно знаешь, что это такое. Ведь ты ходила в школу, — сказала Жанина. — Не плачь. Возьми себя в руки.

И на их губах неожиданно заиграли искренние улыбки. Тут появилась мадам Бертен. Кивком головы она велела Магали, Жюстине и Жанине уйти.

— Анжелина Лубе, прошу вас следовать за мной.

Главная повитуха не скрывала усталости. Бледная, осунувшаяся, она завела Анжелину в небольшую комнатку, где хранилось чистое белье.

— Нет необходимости подниматься в мой кабинет, — начала она. — Полагаю, Магали Скотто сообщила, что я хотела вынести вам выговор.

— Да, мадам Бертен.

— Наказания не будет. Я не могла предположить, что доктор Кост вызвал вас после занятия. Он только что сообщил мне об этом. Вероятно, вы считаете меня жестокой и несправедливой, но я несу за всех вас ответственность. Боже мой, это совсем не развлечение, совмещать преподавание с тяжелой работой! Буду откровенна: я боялась, что вы совершите безрассудный поступок из-за всего, что произошло во время занятия. В прошлом году школу повитух посещали шестнадцать учениц. Я думала, что не выдержу. Сейчас учениц намного меньше, и это хорошо. Я незаслуженно унизила вас при всех, и мне стало страшно. Два года назад у нас был случай: восемнадцатилетняя девушка бросилась в Гаронну, после того как один из докторов назвал ее дурой. Река течет прямо около стен больницы и…

Оцепеневшая от страха Анжелина слушала мадам Бертен. Она видела, что ее собеседница держится из последних сил, и испытывала к ней уважение и восхищение. Воспользовавшись паузой, Анжелина быстро сказала:

— Не волнуйтесь, мадам Бертен, у меня крепкие нервы. Вам надо немного отдохнуть. Говорят, роды были трудными?

— Да. Роженица просто обезумела. Она не хотела правильно дышать и все время кусала себе руки. Настоящая фурия! Пришлось применить хлороформ и наложить щипцы. Нам удалось спасти ребенка в самую последнюю минуту. Вы можете идти, Анжелина. И еще. У меня есть скверная привычка быть суровой с теми, кого я считаю самыми способными.

— Я поняла вас, мадам Бертен!

— Готова спорить, вы пойдете по следам своей матери. Эти слова привели Анжелину в восторг. Она дала себе слово, что не разочарует главную повитуху в память об Адриене Лубе, своей дорогой покойной матери.

Ровно в пять часов Анжелина вошла в кабинет доктора Филиппа Коста. После разговора с главной повитухой она работала в детском отделении. Это был большой зал, где в несколько рядов стояли одинаковые кроватки. Две медсестры ухаживали за детьми, которые проводили здесь по нескольку часов в день, пока их матери отдыхали. Новорожденные часто плакали, кто громче, кто тише, так что здесь была непрекращающаяся какофония звуков.

Анжелина ходила между кроватками, вглядываясь в детские личики. Она нежно разговаривала с младенцами в надежде их успокоить. Так она пыталась хотя бы немного компенсировать разлуку с сыном.

Филипп Кост посмотрел на Анжелину проницательным взглядом.

— У вас были неприятности? — спросил он.

— Нет, доктор, — ответила Анжелина. — И за это я должна поблагодарить вас. Если бы не вы, я получила бы выговор. Но вы солгали мадам Бертен…

Доктор улыбнулся. Он встал и вышел из-за массивного дубового стола, на котором лежали папки с историями болезней.

— Скажем, что это была святая ложь. Вернее, полуправда. Мы с вами действительно разговаривали, хотя и не здесь, а в парке. Пойдемте.

Анжелина пошла за доктором. На ходу она поправила белую косынку, скрывавшую ее волосы, несколько раз провела руками по переднику и туже затянула пояс.

— Моя пациентка — первородящая. Я хочу сказать, что это ее первый ребенок, — уточнил доктор Кост.

— Я знаю этот термин.

— Прошу прощения… Роженице тридцать четыре года, и это осложняет дело. Повитуха, которая наблюдает за ней, сообщила мне, что шейка матки раскрылась всего на пять пальцев после нескольких часов болезненных схваток. К тому же речь идет о полном ягодичном предлежании. Я думаю, что через час придется разрезать в нескольких местах промежность, чтобы облегчить выход плода.

Они шли по коридору первого этажа. Анжелина радовалась и вместе с тем волновалась из-за того, что будет помогать опытному акушеру. Она молчала, не решаясь высказать свое мнение. Но перед тем как войти в родильную палату, доктор задал ей прямой вопрос:

— Как бы вы поступили на моем месте?

— О, прошу вас! — запротестовала Анжелина. — У меня нет диплома, я не могу ничем вам помочь. Почему вы мне так доверяете?

— Я просто спрашиваю ваше мнение. У врачей принято советоваться друг с другом.

Громкий вопль заставил их вздрогнуть. Доктор резко открыл дверь и бросился к кровати будущей матери. Анжелина подошла ближе и увидела женщину плотного телосложения с перекошенным от боли лицом. Ее лоб был покрыт крупными каплями пота. Казалось, несчастная подвергается жестоким пыткам. Нижняя часть тела женщины была прикрыта простыней, приподняв которую, акушерка проводила ручной осмотр.

— Дышите, мадам, дышите! — повторяла повитуха. — Доктор, шейка матки раскрылась на семь пальцев.

— Прекрасно! Все идет хорошо! — отметил доктор Кост.

К ним подошла симпатичная женщина лет тридцати.

— Анжелина Лубе, это мадам Анна Моро. Она тоже состоит под началом мадам Бертен, но свой диплом получила восемь лет назад.

В знак приветствия Анжелина кивнула головой. Доктор Кост подошел к своей пациентке и успокаивающим тоном сказал:

— Мужайтесь, мадам! Скоро вы родите. Вы в надежных руках. Мадемуазель Лубе, дайте ей немного воды.

Анжелина поспешно налила воды в стакан. Затем она взяла роженицу за руку и склонилась над ней:

— Все будет хорошо, мадам. Верьте нам! Вы сейчас испуганы, напряжены. Вам надо успокоиться.

Ласковые интонации и нежный взгляд немного успокоили плачущую женщину.

— Мне не надо было так поздно выходить замуж, — рыдала она. — Сейчас мне приходится за это слишком дорого платить.

— Не думайте о подобных вещах! Сегодня вечером у вас появится малыш, и вы будете любить и лелеять его, — ответила Анжелина, вытирая лоб женщины влажным полотенцем.

— Я умру, это точно. Мне так больно, мадемуазель, я не могу больше терпеть!

— Я знаю, что вы страдаете, но скоро все закончится.

Доктор Кост и повитуха отошли от кровати и о чем-то тихо разговаривали. Анжелина краешком глаз смотрела на них, но не могла различить слов.

«О чем они говорят? — волновалась она. — Если бы только я могла применить мамины методы, сделать массаж, которому она меня научила! Давали этой женщине настои, которые стимулируют работу матки, способствуя схваткам? Настои пустырника, шалфея, листьев малины и крапивы? Надо бы попытаться перевернуть ребенка, чтобы он лег правильно. Я не заблуждаюсь на свой счет: доктор Кост потребовал, чтобы я была здесь из прихоти. Он хочет соблазнить меня, я это чувствую. Гильем научил меня распознавать желание мужчины по его глазам».