Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек

Служанка участливо улыбнулась. Она погладила по головке малыша, примостившегося у нее на коленях.

— У нас есть Анри. Он приносит нам радость, — напомнила она. — Надо побыстрее ответить нашей ученице.

— Я напишу письмо, пока наш маленький принц будет спать. Октавия, скажи честно: как ты думаешь, Анжелина была искренней, когда писала нам письмо? Она никогда не жалуется. А вдруг она скучает по Анри, родному городу, отцу? По нам… Я эгоистка. Я предпочла бы, чтобы она стала модисткой в Сен-Жироне. Я уже присмотрела большой магазин на улице Вильфранш, который можно было бы взять в наем.

— Конечно, первое время ей будет очень тяжело. Но она достаточно сильная, чтобы выдержать все трудности. Не терзайте себя, мадемуазель.

Жерсанда сдержала вздох и тут же решила, что расскажет Анжелине о своем прошлом, когда та вернется.

Каждое утро Анжелина, входя в столовую, бросала взгляд на календарь, висевший на стене около большого буфета, где лежало столовое белье. Она считала дни — так ей не терпелось, чтобы поскорее наступил Великий пост, а вместе с ним и каникулы. Перспектива вновь сесть в поезд, увидеть сына и людей, дорогих ее сердцу, помогала Анжелине легче переживать разлуку с родными. Часто, лежа в полутемном дортуаре, она представляла, что превратилась в птицу и полетела над кварталом Сен-Сиприан к железной дороге у подножия Пиренеев. «Вот я в Буссансе. А теперь мне надо лететь в Сен-Лизье», — думала она и засыпала, так и не увидев старинных укреплений своего прекрасного арьежского городка.

Во время завтрака одна из монахинь приносила ученицам почту. Жерсанда де Беснак прислала уже три письма, которые Анжелина с волнением перечитывала перед сном.

В тот день Анжелина получила четвертое письмо. Сгорая от нетерпения, она поспешила вскрыть конверт, не обращая внимания на любопытные взгляды соседок по столу.

— Смотрите, как улыбается Лубе! — воскликнула Магали. — Честное слово, ей прислали фотографию! Это твой жених? Значит, у него есть деньги, раз он сфотографировался!

Анжелина насторожилась. Готовая опустить письмо в карман своего передника, она сумела взять себя в руки. Мать учила ее не только основам ремесла повитухи. Адриена Лубе умела распознавать все, что творилось в человеческой душе. Годы практики помогли ей развить свои способности. «Никогда не суди сразу о человеке по его поступкам или по настроению, Анжелина! — говорила она. — Страдания и горе могут озлобить человека. Когда попадется раздражительная пациентка, которая покажется тебе лишенной здравого смысла, внимательно посмотри на ее окружение, на ее семью. Возможно, с этой женщиной, испытывающей сейчас муки, жестоко обращался супруг или, что еще хуже, она подвергалась насилию. За насмешками и враждебностью могут скрываться невидимые раны, возможно, зависть или ревность».

Тогда эти слова произвели на Анжелину сильное впечатление, но постепенно она стала их забывать, хотя они могли бы помочь ей понять поведение Эвлалии Сютра. Уязвленная красотой и хорошим воспитанием «мадемуазель Лубе», кормилица поспешила найти повод для ссоры. Магали не отставала от Эвлалии. Вот уже почти три недели экспансивная южанка досаждала Анжелине колкостями, двусмысленными насмешками, злобными замечаниями.

«А ведь Магали не получила ни одного письма…» В каком-то инстинктивном порыве Анжелина протянула ей конверт.

— Увы, это не жених! — улыбаясь, сказала она. — Посмотри на фотографию.

Обескураженная реакцией своего «заклятого врага», Магали с трудом решилась взять в руки письмо.

— Ты постоянно коришь меня за то, что я богаче вас, но ты не права, — продолжала Анжелина. — В Сен-Лизье, откуда я приехала, я шила наряды для одной богатой старой дамы. Разумеется, мне повезло: эта дама привязалась ко мне.

Анжелина нарочно говорила доверительным тоном, словно заговорщица. Ученицы слушали ее, открыв рот.

— Эта дама, которая никогда не была замужем, взяла на воспитание племянника своей служанки. Вынь фотографию, Магали, и покажи ее всем. Этот бедный ребеночек, он такой миленький! Я шила для него одежду и поэтому смогла отложить немного денег.

Раздосадованная Магали показала всем фотографию маленького Анри, сидящего на белой меховой подстилке. Он был одет в просторное платье с вышитым воротником и чепчик.

— У него ямочка на подбородке! — восторженно воскликнула Дезире.

— Анжелина, неужели ты это сшила себе сама? — спросила Жанина, самая кокетливая из учениц.

— Да. Я использовала остатки тканей, которые давала мне эта дама. Ведь я сама раскраивала по патронке. Тот коричневый бархатный костюм, в котором я приехала, я ношу уже четыре года!

Насупившаяся Магали молча отдала Анжелине письмо. Та любезно поблагодарила ее, а потом предложила:

— Если вам интересно, я могу прочитать, что пишет моя благодетельница!

— Читай же! У нас здесь так мало развлечений! — откликнулась Дезире.

— Начинаю. Слушайте внимательно, я не могу читать слишком громко.

Моя милая Анжелина! Спасибо, что ты сообщаешь нам о себе, несмотря на большую занятость. Я так рада, что могу таким образом делить с тобой жизнь в больнице! А поскольку ты описала мне других учениц, я без труда представляю себе стайку прелестных молодых женщин в длинных серых халатах и…

— Ты сказала ей, что мы прелестные? — прервала ее Магали.

— Разумеется, — ответила Анжелина и принялась читать дальше.

В городке все спокойно. Вчера, на площади с фонтаном, я столкнулась с твоим отцом. Огюстен нес ботинки отцу Эду. Подметки старых ботинок аптекаря стерлись за шесть долгих лет хождения по полям и лесам. Нам с Октавией не терпится увидеть тебя, когда ты приедешь на каникулы. Анри очень разумный мальчик. Он бегает по гостиной, смешно причмокивая, что доставляет ему удовольствие. Главное, хорошо учись и будь уверена, что я всегда приду тебе на помощь. К письму я прилагаю фотографию моего маленького протеже. Эта фотография будет сопровождать тебя в твоей тулузской ссылке. Нежно целую тебя, Жерсанда.

Накануне отъезда Анжелины старая дама твердо сказала ей, что в их переписке ничто не должно выдавать происхождение Анри. Это немного огорчило молодую мать, но такова была плата за диплом.

— Жерсанда! — скривилась Магали. — Это имя мне незнакомо. Да, тебе повезло, ничего не скажешь. Она добра к тебе, эта старуха.

Анжелина молча кивнула головой. В столовую вошла главная повитуха в сопровождении медсестры.

— Барышни и вы, мадам Арманда, извольте следовать за нами. На этой неделе у вас будут практические занятия. Мы наконец получили анатомический аппарат, запатентованный Анжеликой дю Кудре чуть менее ста лет назад. Это дает нам повод вспомнить об удивительной судьбе этой выдающейся личности, поставившей свой, ум, преданность и просвещенность — ибо она была аристократкой — на службу акушерства. Аппарат установлен в вашем учебном классе.

Заинтригованные ученицы поднялись на второй этаж. Анжелина вновь удивилась знаниям своей матери.

«Мадам дю Кудре… Мама пользовалась ее учебником по родовспоможению. Она рассказывала мне о необыкновенно точных гравюрах, да и об аппарате тоже», — вспоминала Анжелина.

Но размышления молодой женщины были прерваны. Дезире толкнула ее локтем, едва они вошли в просторную комнату, залитую солнцем. Со всех сторон послышались восторженные восклицания. Поднявшись на помост, главная повитуха хлопнула в ладоши, и в зале воцарилась тишина.

— Итак, вот аппарат, изобретенный мадам дю Кудре, — сказала она.

Все взгляды были прикованы к странному механизму, прикрепленному к массивной железной скамейке, которая стояла между столами, расположенными полукругом. Одетта и Жанина с трудом сдерживали смех, глядя на это подобие женского тела, вернее, его нижней части, от поясницы до ступней. Из зияющего влагалища свисала веревка, на другом конце которой был привязан манекен ребенка.

— Прошу вас смотреть на этот гениальный аппарат без хихиканья и смешков! — строго проговорила мадам Бертен. — Садитесь! Достаньте ваши тетради.

Анжелина завороженно глядела на сложный аппарат. Она с нетерпением ждала того момента, когда можно будет подойти к нему поближе и прочитать текст, написанный на многочисленных бирках, прикрепленных к половым органам.

— Сначала я хочу воздать должное мадам Анжелике Маргарите Лебурсье дю Кудре. Да, это ее полное имя. Она родилась в 1714 году в Клермон-Ферране. Записывайте, прошу вас. Ремеслом повитухи она начала заниматься в Париже, а затем вернулась в Овернь, где в 1759 году опубликовала книгу под названием «Краткий учебник по искусству родовспоможения» с цветными гравюрами. В то же самое время ей пришла в голову мысль создать демонстрационный механизм, поскольку она хотела усовершенствовать преподавание и сделать его более эффективным, чтобы снизить детскую смертность, которая тогда была необычайно высокой. Многие ученицы практиковались на этом аппарате, который является точной копией оригинала. В конце концов, взяв себе в помощь свой же учебник и аппарат, мадам дю Кудре, наделенная от природы сильным характером, получила королевскую грамоту, подписанную Людовиком XV, и стала ездить по всей Франции. При помощи наглядных пособий она обучала повивальному искусству деревенских женщин, пусть и малообразованных, но способных усвоить основные приемы родовспоможения благодаря врожденной интуиции и здравому смыслу. В поездках она провела двадцать пять лет, и, предположительно, обучила повивальному ремеслу более пяти тысяч женщин, заставив уйти в прошлое матрон, которые думали лишь о соблюдении религиозных канонов. Безусловно, эти матроны были, как правило, матерями семейств и знали, что такое страдание и страх перед родами. Запишите это, прошу вас. Одетта Ришо, вы считаете ворон! В заключение хочу сказать еще одну вещь. Было установлено, что стараниями мадам дю Кудре были спасены жизни тысяч детей и многих рожениц.