– Я тебя слушаю, моя хорошая! И сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе помочь и вырвать тебя из когтей твоего супруга! Как он смеет обижать тебя, когда ты – воплощение преданности и нежности?

Дрожа всем телом, с трудом переводя дыхание, Леонора повисла у него на шее.

– Сегодня, сейчас ты узнаешь правду! Она давно тяготит меня, и надо было сразу рассказать… Прошу, поцелуй меня! Дай мне силу!

Он слегка отстранился и стал целовать ее в шею, над краем кружевного воротничка платья. Духи с нотками ванили и тепло ее нежной белой кожи привели его в возбуждение.

– Моя любимая, любимая… – Он стал расстегивать миниатюрные крючки на ее приталенном корсаже. – Моя ненаглядная, идем в спальню! Потом ты откроешь мне все, что у тебя на сердце. Я так мечтал о тебе, но думал, ты приедешь завтра. И вдруг ты здесь, сейчас…

Доказывая ей свое желание, он схватил руку Леоноры и прижал ее к своей ширинке. Даже если это недвусмысленное приглашение и возбудило его любовницу, она постаралась этого не показать.

– Нет! Пожалуйста, только не теперь! – взмолилась она плаксивым тоном. – Я пришла к тебе за лаской и утешением! И мне очень нужно, чтобы ты меня выслушал. Это важно.

Любовный пыл судьи поугас, и он разжал объятия. Любовница окинула его печальным взглядом.

– Ты много раз спрашивал, как зовут повитуху, которую уличили в абортивной практике. Я знаю эту женщину, Альфред, но мои сомнения мешали мне выдать ее. Теперь с сомнениями покончено, ведь это из-за нее, из-за этой порочной девки Гильем чуть меня не убил! Клянусь, если бы не Николь, я бы не отделалась пощечиной, хотя и ее хватило, чтобы я чуть не умерла! Думала, у меня голова расколется… Он хотел меня задушить, это точно, чтобы избавиться раз и навсегда от жены, ставшей обузой! На мое счастье служанка услышала шум, вбежала в комнату и спасла меня от наихудшего. Но он все равно меня убьет, не сегодня, так завтра!

Леонора произнесла свою тираду очень быстро, вздрагивая, словно бы заново переживая боль и унижение. Она старалась выглядеть как можно более жалкой. Судья поддался на уловку – ласково погладил ее по плечу.

– Говори, не бойся! Я сумею тебя защитить. Мы подадим в суд прошение о раздельном проживании![21] Лезажам придется оплатить аренду жилья для тебя и детей, а также выплачивать тебе содержание. Мы без труда подберем для вас в окрестностях прекрасный дом с садом!

– Где ты будешь меня навещать! Альфред, мы ведь будем видеться?

– Нам придется соблюдать осторожность. Твоя репутация, да и моя тоже, должны оставаться безупречными. Если наша связь станет достоянием гласности, это серьезно осложнит бракоразводный процесс. А теперь расскажи мне все по порядку, с именами и всеми подробностями.

– Виновница всех моих бед – повитуха Лубе, она живет на улице Мобек в Сен-Лизье. Если ничего не предпринять, она доведет меня до смерти!

– Ты должна назвать мне ее имя, Леонора! И мне нужны все детали.

– У нее на воротах есть табличка, ошибиться невозможно! И в городке ее все знают. Ее отец – сапожник, а покойная мать – повитуха. Но только…

– Что – только? – спросил судья мягко. – Ты сама сказала, что эта женщина доведет тебя до смерти. Она и твой муж – любовники?

– Альфред, это длинная история, я все никак не могла собраться с силами, чтобы тебе рассказать. Ходила вокруг да около, как говорит моя горничная, моя славная и верная Николь. Вчера в разговоре я упоминала повитуху Лубе, но под другим именем. Помнишь, я говорила об Анжелине де Беснак, колдунье с глазами фиалкового цвета?

– Как же, прекрасно помню! Но какое из этих имен – настоящее? Или она использует дворянскую приставку к фамилии, чтобы придать себе больше значимости?

– Часто выгодный брак дает женщине и богатство, и положение в обществе. Я боялась, что никто мне не поверит, поэтому и не спешила ее изобличать.

Леонора вздохнула. Любовник поспешил ее обнять, потом мягко подвел к обитому кожей широкому креслу у окна. Он сел и устроил ее у себя на коленях, как отец, который хочет утешить огорченное дитя.

– Я верю тебе на слово, потому что ты – невинная жертва! Едва увидев тебя, я сразу это понял.

– Ты такой добрый, Альфред, такой милый! Господи, как бы я хотела, чтобы мы встретились раньше, до Гильема, и я стала бы твоей женой, а не его! Вместе мы были бы так счастливы!

– Да-да, конечно… А теперь, моя козочка, расскажи мне об этой женщине.

– Все началось, когда мы приехали в Сен-Лизье, примерно год назад…


В доме Жоржа и Аржантины Ларте на улице Нёв, через четыре дня, суббота, 27 мая 1882 года

Анжелина баюкала крошку Сиприена, а молодая мать смотрела на них и улыбалась. Аржантина оправилась после трудных родов и выглядела очаровательно в розовой ночной сорочке, с заплетенными в косы белокурыми волосами.

– Я никогда не забуду ночь, когда он родился! – заверила она повитуху. – Вы явились, словно добрая фея, чтобы спасти нас с сыночком! Жорж теперь только о вас и говорит!

– Это моя работа, Аржантина.

– Мамочка права, ты – настоящая фея! – воскликнула сидящая на материнской кровати Агата.

Черноволосая и голубоглазая, в отца, девочка повторяла каждое движение Анжелины, укачивая свою тряпичную куклу. Однако это не мешало ей время от времени с восхищением поглядывать на маленького братика.

– Анжелина, у нас с мужем к вам просьба, – продолжала молодая мать. – Вы станете крестной матерью Сиприена? Если бы не вы, его бы не было на свете, да и меня, наверное, тоже.

Просьба эта не удивила Анжелину. Это практически стало традицией – приглашать в крестные матери к младенцу женщину, которая помогла ему появиться на свет.

– Очень мило с вашей стороны, но не думаю, что это удачная мысль. Вчера вы сказали, что проживете в Арьеже не дольше пяти лет, потому что мечтаете перебраться всей семьей в Америку. Как же я смогу заботиться о своем крестнике, когда он будет далеко?

– Это верно, но ведь все эти пять лет вы сможете его навещать! Наш pitchoun будет расти у вас на глазах… Я называю его так, когда прикладываю к груди, правда, Агата?

– Да, мамочка.

Анжелина положила уснувшего малыша в колыбель, занавешенную тюлью, и с минуту задумчиво на него смотрела.

– Скоро у вас родится свой, – мягко проговорила Аржантина. – Это ведь ваш первенец? Вы хотите мальчика или девочку?

– Я с благодарностью приму и сына, и дочку, – ответила Анжелина, размышляя над тем, насколько скоро все узнают, кто настоящие родители Анри. Она не питала на этот счет иллюзий: кумушки быстро разнесут новость по городу.

– Аржантина, скажу вам правду. К сожалению, я не увижу, как будет расти Сиприен. Через месяц мы переезжаем. Мой супруг унаследовал имение в Лозере, и мы решили перебраться туда всем семейством. Даже мой отец с мачехой едут с нами. Его зовут Огюстен Лубе, но вы с ним, наверное, еще не встречались. Он сапожник и живет с моей мачехой, Жермен, возле рыночной площади. Последние четыре дня, возвращаясь от вас, я захожу к нему и уговариваю его поехать с нами. Сначала он бушевал и осыпал меня упреками, но в конце концов согласился.

– Жаль, что вы уезжаете! Но я вас понимаю. Я тоже люблю перемены, – кивнула Аржантина. – Вы планируете практиковать и в Лозере?

– Еще не знаю. Конечно, если представится такая возможность… Ой, мне давно пора идти! Уже полдень, и я очень проголодалась. Вы в полном здравии, так что теперь я зайду уже в понедельник. Не забывайте обтирать салфеткой соски после каждого кормления, и они не будут растрескиваться. До свидания, Аржантина! До свидания, Агата!

В порыве чувств повитуха расцеловала девочку, а потом и ее маму, чего прежде никогда не делала.

– Мне было бы приятно иметь такую подругу, как вы, – сказала она с улыбкой.

– Мы уже подруги, – отозвалась молодая мать. – Пока вы в городе, прошу, приходите, когда захотите и у вас будет время со мной поболтать.

– Приду, как только выдастся свободная минутка.

Выйдя на улицу Нёв, Анжелина решила не подниматься по крутому склону холма, хоть это и был самый короткий путь на улицу Мобек. Вместо этого она направилась к площади с фонтаном. Она рассчитывала застать брата Эда в аптеке и пополнить свои запасы мазей и целительных настоев.

Старый монах встретил ее приветливо.

– Здравствуй, дитя мое! Ты как раз вовремя! Я собирался уже идти в монастырскую столовую обедать. Тебе что-то нужно?

– Настои ромашки и липы и пару горшочков вашей замечательной мази с календулой.

Брат Эд выставил на прилавок свои снадобья и благожелательно улыбнулся покупательнице. Он очень любил Анжелину, которую увидел в первый раз совсем еще крошкой на руках у ее матери Адриены Лубе, возле крестильной купели. Она выросла у него на глазах, пошла в школу, потом вернулась из Тулузы уже дипломированной акушеркой…

– Хвала господу, ваш супружеский союз принес свои плоды, – проговорил старый монах. – У тебя ничего не болит? Приступ тошноты снимет мята – разминай свежий листочек в пальцах, нюхай почаще – и все пройдет!

– Когда мы были в Испании, у меня иногда болел живот, но, слава богу, ничего серьезного. Сейчас у меня бывают моменты, когда я чувствую себя разбитой, но в остальном все отлично.

От аптеки до церкви было рукой подать, поэтому они услышали звуки органа. Анжелина прислушалась и сразу узнала, кто играет.

– У твоего супруга настоящий талант! – восхитился аптекарь. – Вчера он репетировал несколько часов и сегодня пришел. Отец Ансельм говорит, что это музыка его собственного сочинения. Если так, то у этого юноши большое будущее. Он прославит свое имя и станет знаменитым композитором, твой Жозеф де Беснак!

– Он планирует поехать в Париж этим летом, чтобы проконсультироваться у профессиональных музыкантов.

– Я очень рад за тебя и за него, Анжелина. Мне будет легче покинуть этот мир, зная, что ты живешь в благополучии, любви и уважении.