— Кажется, я допустил ошибку, — перебил лорд Уэстон и потащил ее на край поляны, подальше от людей.

Сара не сопротивлялась — от ощущения его близости у нее закружилась голова и…

— Сара, — забормотал он, потирая подбородок, — ты не должна была этого делать.

— Чего именно я не должна была делать? Рассказывать Клер или позволять вам лишить меня девственности?

Сара была в полной растерянности.

— О таких подробностях не говорят на каждом углу, — ответил он с тяжелым вздохом, не скрывая досады, но быстро взял себя в руки. — И потом, я не лишал вас девственности. Такое «преступление» требует большего вмешательства со стороны моего…

— Продолжайте, что же вы? — прошептала Сара, жадно впитывая информацию.

Маркус отвернулся и посмотрел в сторону леса.

— Как вы это делаете?

— Делаю что? — спросила Сара с тревогой в голосе.

— Пробуждаете во мне все самое худшее, первобытное…

Он снова поскреб подбородок.

Внутри у Сары все затрепетало.

— Просто со мной вы становитесь настоящие, и в вас просыпается и хорошее, и плохое.

Маркус вновь посмотрел на Сару, его взгляд был холоден и суров.

— Неужели вас совсем не волнует ваша репутация? — спросил он с болью и состраданием, которые лишь на мгновение исказили его лицо.

Саре стоило большого труда справиться с непреодолимым желанием протянуть к нему руки и обхватить ладонями это прекрасное любимое лицо.

— Мы с Клер полностью доверяем друг другу, и она ни за что меня не выдаст, — уверенно сказала Сара. Бабочки, порхавшие в животе, поднимались вверх, заполняя все ее существо, пока не добрались до сердца и не заставили его колотиться с бешеной силой. — Почему это так беспокоит вас?

— О Боже, женщина, как можно спрашивать об этом? — взмолился он срывающимся голосом. — Поймите же, наконец, я воспользовался вами, можно сказать, посреди дороги, — добавил он, по-шотландски растягивая и картавя слова.

— Во-первых, это было у дерева в лесу, а во-вторых, я сама этого захотела. Я хотела вас, — откровенно сказала Сара.

Его грудь тяжело вздымалась.

— Вы сами не знаете, чего хотите.

— Не надо меня недооценивать.

— Милорд! — донесся голос со стороны поляны.

Сара и Маркус одновременно обернулись и увидели Таддеуса Прингла, который почти бегом направлялся к ним по густой траве.

— Оставайтесь здесь, — скомандовал Маркус и сам пошел Принглу навстречу быстрым широким шагом.

Сара подчинилась без лишних вопросов, похолодев от предчувствия беды.

Наконец констебль подошел к Маркусу, все его небольшое жилистое тело дрожало от возбуждения. Уэстон наклонился, поскольку был намного выше своего собеседника, и они тут же принялись что-то оживленно обсуждать приглушенными голосами. Как Сара ни старалась, она не разобрала ни слова.

Таинственная беседа закончилась так же быстро, как и началась. Констебль поспешил обратно и, миновав поляну, исчез из виду, а Маркус вернулся к Саре.

— Что случилось? — спросила она, всматриваясь в его мрачное лицо.

И хотя они стояли в стороне от остальных гостей, Сара прекрасно понимала, что сплетники держат ушки на макушке в надежде уловить малейший намек на скандал.

Прежде чем заговорить, Маркус бросил быстрый взгляд на «благородное» собрание.

— Клайв Берроуз был найден задушенным в лесу, недалеко от тропинки, ведущей к бухте.

Сара видела, как шевелятся губы Маркуса, и слышала его слова, но ум отказывался понимать их ужасный смысл. Еще один ребенок убит… Еще один ребенок!..

Сначала Джаспер, теперь Клайв. Она никак не могла поверить в реальность случившегося, ибо мозг ее был скован ужасом.

— Сара, — мягко сказал Маркус и сжал ее локоть, — мне нужна ваша помощь. Я могу на вас рассчитывать?

У нее все оборвалось внутри, оцепенев от горя, но прикосновение Маркуса привело девушку в чувство, и она кивнула в ответ.

— Я должен помочь Принглу…

— Не оставляйте меня, пожалуйста, — прошептала Сара, зная лишь одно, что не переживет и часа, если его не будет рядом.

Маркус взял ее под руку и повел через поляну к дереву, под которым расположились Клер и леди Колби, увлеченные светской беседой с дамами.

— Я буду неподалеку, — сказал Маркус. — Мне нужно, чтобы вы занялись организацией помощи для семьи Клайва, а затем навестили его родителей и поговорили с ними.

— Но я не могу!.. — Сара крепко вцепилась в рукав его сюртука.

— Вы можете и сделаете это, — заверил ее Маркус. — Не стоит себя недооценивать.

Ее собственное заявление в его устах прозвучало с такой твердостью и верой в ее силы, что все сразу встало на свои места и приобрело смысл.

Сара глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы достойно справиться с тяжелой ношей ответственности.

— Дамы, — сурово сказал Маркус группе гостей, собравшихся поддеревом, отпуская руку Сары и поклонившись, — боюсь, мне придется откланяться. Долг зовет.

И с этими словами он удалился.

* * *

— А второй мальчик?

Маркус посмотрел на Кармайкла. Глава «Молодых коринфян» прибыл вечером и сразу был вовлечен в трагические события, связанные со смертью Клайва Берроуза.

— Задушен и брошен в лесу недалеко от бухты.

— Странное место преступления, вам не кажется? — спросил Кармайкл, с непроницаемым лицом глядя на бескрайние сады, раскинувшиеся под балконом замка, где он сидел.

Маркус кивнул, наблюдая, как солнце неторопливо соскальзывает вниз, ища покоя у темного леса.

— Убийца явно хотел, чтобы тело нашли. Это послание.

— Коньяк отменный, — заметил Кармайкл и поднес бокал к губам, чтобы отпить еще глоток. — Но не думаю, что за него стоит умереть.

Маркус резко встал, отбросив стул назад, и подошел к каменным перилам.

— Вы же прекрасно понимаете, что коньяк здесь ни при чем.

— Так ты думаешь, что слухи об изумрудах Орлова подтвердились? — удивился Кармайкл совершенно серьезно, без намека на скепсис.

Маркус провел рукой по лицу и, обернувшись через плечо, посмотрел на него с выражением бессильной злобы из-за гибели еще одной невинной души.

— А вы думаете по-другому? Разве не для этого вы отослали меня сюда, в проклятую глушь?

— Если быть абсолютно честным, мы предположили, что такое возможно, но доказательств не было. Кто же мог подумать, что такие ценности доверят заурядным контрабандистам, среди которых есть подростки, дети, по сути. Такой простой план мог показаться в лучшем случае смехотворным. Но именно это, — Кармайкл прервался, чтобы сделать еще глоток коньяка, — делает его блестящим.

— Вы хотите сказать, что намеренно отправили меня охотиться за химерами? — возмутился Маркус и с такой силой вцепился в перила, как будто хотел сокрушить камень.

Кармайкл откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и, не отрываясь, смотрел на Маркуса.

— Я послал тебя сюда, чтобы ты поправился, восстановил силы, но я также понимал, что без дела ты просто сойдешь с ума.

— Сумасшествие — это понятие субъективное, вам не кажется? — выпалил Маркус, тут же пожалев о своих словах. С гримасой сожаления, исказившей его лицо, он с силой дернул себя за волосы. — Простите меня, Кармайкл. У меня был очень тяжелый день.

— Вы уверены?

— В чем? Что у меня был тяжелый день? — нахмурившись, уточнил Маркус.

Определение «тяжелый» даже близко не могло описать последние двенадцать часов, которые он посвятил очередной трагедии.

Убийство ребенка не укладывалось в голове. Но дело было не только в противоестественности этого преступления, что-то в смерти Клайва пугало Маркуса.

Как и любого человека, наделенного состраданием, потеря юного Джаспера опечалила Маркуса до глубины души. Но смерть Клайва поразила в самое сердце.

Лорд Уэстон поймал себя на мысли, что ему стала небезразлична судьба этого городка.

Что же касается Сары, то он был в полной растерянности и не знал, как себя вести с ней.

Ее прямолинейность ужасала и обескураживала. Она была гораздо сильнее тех женщин, которые встречались ему на жизненном пути, и в то же время удивительно беззащитной и ранимой.

Когда он узнал, что Сара рассказала Клер об их близости, ему захотелось наорать на эту глупую девчонку.

Маркус не разделял ее уверенности, что подруга сохранит секрет, и почти не сомневался, что Беннингтон скоро обо всем узнает.

Судя по рассказам своих женатых друзей, их супруги испытывали особое удовольствие, раскрывая мужьям свои и особенно чужие тайны.

Наивность Сары не имела границ.

Она была распутницей в подарочной упаковке из детской наивности.

Эта девушка воплощала в себе все, что Маркусу не нравилось в этой жизни.

Но он думал о ней постоянно и ничего не мог с собой поделать.

И даже сейчас, стоя перед главой их организации с грузом ответственности на плечах за это дурно пахнущее дело, осознавая, что улики ведут к ее брату, и он может быть обвинен в государственной измене, Маркус думал о ней.

Она поселилась в каждой клеточке его тела, в каждой извилине разгоряченного мозга, и некуда было скрыться.

Маркус закрыл глаза и потер ладонями виски.

— Уэстон, — заговорил Кармайкл твердым, но не лишенным сочувствия тоном, — сдается мне, я не спрашивал, какой был у тебя день, равно как и… о твоем психическом состоянии.

Помимо воли из груди Маркуса вырвался нервный смешок.

— Вам и не надо спрашивать, не так ли? — парировал он.

— Салли считает, что за время пребывания здесь ты изменился — беспечного, очаровательного Уэстона больше нет.

— Он действительно так думает? — спросил Маркус, опустив горячие ладони на холодный камень перил. — А вы? Что думаете вы?