Из последних сил Ричард держался за свою мечту, мечту о жизни с Джулией, женщиной, которую он любил.

«Джулия, — подумал он, — моя любимая Джессика…»

И рухнул лицом в песок.

Джулия посмотрела на него, затем перевела взгляд на Сингера. Тот лежал у ее ног, тяжело дыша. Джулия наклонилась над псом, пытаясь разглядеть его сквозь пелену застилавших глаза слез.

Она положила руку ему на голову, и Сингер заскулил. Когда Джулия приподняла его голову, Сингер застонал так жалобно, что она подумала: сейчас у нее от жалости разорвется сердце.

— Не двигайся… я приведу врача, хорошо?..

Она почувствовала у себя на лице его дыхание, частое, но неглубокое. Сингер лизнул ее, и Джулия его поцеловала.

— Ты мой любимый, ты мой славный… Ты такой храбрый… храбрый…

Пес почти с человеческим пониманием посмотрел на нее. Затем взвизгнул еще раз, и Джулия безудержно зарыдала.

— Я люблю тебя, Сингер, — прошептала она. — Спи спокойно, мой хороший. Все кончено. Со мной ничего не случилось, можешь спать спокойно…

Эпилог

Пока Майк возился у плиты на кухне, Джулия вышла в спальню. Дом наполнял восхитительный аромат соуса для спагетти. Она щелкнула выключателем, и в комнате зажегся свет. Прошло два месяца после той жуткой ночи на берегу океана. То, что произошло после, представлялось Джулии окутанным какой-то туманной дымкой, пестрой вереницей событий, сливавшихся воедино. Она помнила, как Дженнифер Романелло помогла ей дойти до дома; помнила, как врачи «скорой медицинской помощи» занимались Майком и Питом; помнила, как дом медленно заполнялся людьми. После этого воспоминания затуманивались, а затем в их цепочке возникал настоящий провал, черная пустота.

Пришла в себя Джулия в больнице. В соседней палате лежали Майк и Пит. Пит встал на ноги через несколько дней, Майк же оставался в критическом состоянии целую неделю. После того как оно стабилизировалось и Майк пошел на поправку, его продержали в больнице еще целых три недели. Все это время Джулия провела на стуле возле его кровати, постоянно держа его за руку, шепотом говоря с ним даже тогда, когда он спал.

У полиции возникли новые вопросы и накопилась новая информация о прошлом Ричарда, однако Джулия поймала себя на мысли, что ей это совершенно безразлично. Ричард Франклин мертв — под этим именем он навсегда останется в ее памяти, а вовсе не как Роберт Бонэм, — и это было единственное, чему она придавала значение. А также, конечно же, судьбе Сингера.

Позднее ветеринарный врач Линда Петинсон рассказала, что Сингер был отравлен крысиным ядом — таким количеством, которого хватило бы, чтобы отравить шестерых собак в считанные минуты.

— Я просто не понимаю, как такое могло быть, — сказала Линда. — Чудо, что он вообще был способен двигаться, не говоря уже о том, чтобы одолеть взрослого человека.

«А он смог, — думала Джулия. — И спас меня».

В день, когда они похоронили Сингера на заднем дворе дома Джулии, пошел мелкий, теплый дождь. Он падал на маленькую группу людей, собравшихся проститься со славным датским догом, который всю свою жизнь был ей верным спутником, а в самом конце своих дней — добрым стражем и ангелом-хранителем.

После того как Майка отпустили из больницы, следующие несколько недель Джулия по-прежнему испытывала беспокойство. Майк переселился к ней. Он продолжал следить за своим домом, но больше не ночевал там. Джулия была благодарна ему за это. Майк прекрасно чувствовал ее настроение и понимал, когда ей хочется побыть одной и когда с ним.

Но теперь все стало по-другому — в доме стало слишком пусто. Весь хлам был выброшен, ничто больше не валялось под ногами. Временами возникало ощущение, будто Сингер ушел на прогулку и находится где-то неподалеку. Краем глаза она иногда замечала какое-то неуловимое движение. Когда Джулия оборачивалась, чтобы рассмотреть получше, то ничего уже не видела. Однажды она уловила знакомый запах — запах, который мог принадлежать только Сингеру. Ей показалось, что он сидит рядом, только что вернувшись с прогулки к океану, и от него пахнет морским воздухом и соленой водой. Однако когда Джулия встала с дивана и отправилась на поиски источника запаха, он сразу же бесследно исчез. В другой раз, поздно ночью, она неожиданно испытала непреодолимое желание встать и войти в гостиную. Хотя в доме было темно, Джулия уверенно пошла на звук — она слышала, как Сингер на кухне шумно лакает воду из миски. Этот звук заставил Джулию застыть на месте. Сердце ее бешено стучало. Затем снова стало тихо.

Один раз Джулии приснился сон: Джим и Сингер вместе. Они гуляли по открытому полю, и Джулия видела их сзади, со спины. Она побежала за ними, пытаясь догнать. Затем позвала. Они услышали ее и обернулись. Джим улыбался, Сингер радостно лаял. Джулия захотела подойти к ним, но у нее почему-то не было сил. Она смотрела на них, а они оставались там же, где и были. Затем Джим погладил пса по спине, и тот радостно заскулил. Вместо того чтобы подойти к ней, они отвернулись и снова пошли вперед. Джулия смотрела им вслед до тех пор, пока Джим с Сингером не скрылись за линией горизонта.

Проснувшись, она взяла в руки стоявшую на прикроватном столике фотографию Сингера и испытала щемящую тоску. Ей было по-прежнему грустно, хотя теперь Джулия смотрела на фотокарточку уже без слез. За рамочку на обратной стороне фотографии она засунула последнее письмо Джима.

Сквозь оконное стекло падали теплые солнечные лучи. Джулия развернула письмо и начала перечитывать его. Наконец она добралась до последнего абзаца.

«Прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Где бы я ни был, я всегда буду охранять тебя, наблюдать за тобой. Я буду твоим ангелом-хранителем, любимая. Можешь всегда и во всем полагаться на меня».

Джулия отложила письмо в сторону. В ее глазах блестели слезы.

«Да, — подумала она, — ты оказался прав, Джим».