Джулия протянула руку к автоответчику, и ее палец приблизился к кнопке.

Включи меня…

«Я смогу, в этом нет ничего страшного. — Слыша свое прерывистое дыхание, Джулия понимала, что, как бы она ни храбрилась, страх все равно не отпустит ее. — Боже, умоляю тебя, пусть это будет какой-нибудь пустяшный, невинный звонок, — мелькнуло в голове. — Я хочу услышать чей-нибудь голос. Любой, только не его».

Дрожащей рукой она нажала кнопку.

Сначала Джулия не услышала ничего, кроме тишины, поймав себя на том, что, затаив дыхание, смотрит на телефон. Затем раздался какой-то негромкий, совершенно неразличимый шепот, и она почти прижалась ухом к автоответчику, силясь разобрать слова. Ей это не удалось, и когда Джулия уже собралась нажатием кнопки стереть сообщение, до нее наконец дошло, что же это было. Глаза Джулии удивленно расшились, когда она узнала припев песни, давно и хорошо ей известной.

Песни, которую Майк исполнял тем вечером в Бофорте.

«Американский пирог» Дона Маклина.

Глава 26

Услышав крик Джулии, Майк в следующее мгновение влетел в дом. Она стояла возле телефона с белым как мел лицом и исступленно раз за разом нажимала на кнопку автоответчика.

— Что случилось? — требовательно спросил Майк. — С тобой все в порядке?

Слова с трудом доходили до ее сознания. Джулия вся дрожала, мысленно представляя себе то, что могло происходить сегодня. Теперь она не сомневалась: Ричард был на взморье. Все эти дни звонил тоже Ричард. И он не остановится. Он тайком наблюдал за ней в Бофорте. Он старался не попадаться им с Майком на глаза, пока они обедали, но видел, как они прогуливались по парку. Он все время был где-то рядом и поэтому знал, какую песню исполнял Майк. Наверняка именно он заплатил за них в тот вечер в баре. Он звонил в ту ночь, когда Майк остался у нее. Он следил за ней, когда Джулия приезжала на кладбище.

Он был повсюду.

Окружающий мир неожиданно показался чужим, даже враждебным. На кухне горит яркий свет, слишком яркий; шторы широко раздвинуты, окна смотрят на подлесок, в котором может прятаться кто угодно. Где легко мог спрятаться он.

Отбрасываемые домом тени стали постепенно сгущаться и переходить во тьму. Все вокруг приняло зловещие очертания, напоминая сцену из черно-белого фильма ужасов. Если он сегодня наблюдает за ней, если он всегда наблюдает за ней, то, несомненно, видит ее и сейчас.

Сидевший во дворе Сингер поднял голову и несколько раз пролаял. Джулия вздрогнула, почувствовала, как бешено застучало сердце. Повернувшись к Майку, она припала лицом к его груди. Из глаз хлынули слезы.

Такие просто так ничего не прекращают, сказала Эмма.

— Джулия, расскажи, что случилось, — произнес Майк. — Что происходит?

— Мне страшно, — еле слышно ответила она.

Через несколько минут, все еще продолжая дрожать, Джулия села в машину Майка. Сон, разумеется, как рукой сняло. Уснуть она сейчас ни за что не сможет. К тому же Джулия и думать не могла о том, чтобы остаться одной. Майк собрался даже отказаться от выступления, чему Джулия резко воспротивилась. Если остаться дома, лучше ей все равно не станет, и страх никуда не денется. Поэтому не стоит поддаваться унынию и позволять страху взять верх.

Нет, необходимо отвлечься от неприятных мыслей. Вечер в городском баре, громкая музыка, пара бутылок пива, и она быстро придет в норму, будет как новенькая. Станет такой, как всегда.

«Если только теперь такое возможно», — скептически возразил внутренний голос.

Джулия нахмурилась. Что ж, может, из этого ничего и не выйдет, но по крайней мере она хотя бы ненадолго избавится от безудержного страха.

Джулия всегда считала, что люди делятся на два типа: на тех, кто смотрит вперед через лобовое стекло автомобиля, и тех, кто пристально вглядывается в зеркало заднего обзора. Себя она относила к первому типу — нужно смотреть в будущее, а не оглядываться в прошлое. Только будущее несет в себе радостное творческое начало. Мать выгоняет из дома? Найди пищу и ночлег. Умирает муж? Работай и еще раз работай, иначе сойдешь с ума. Преследует какой-то мужчина? Найди способ, который позволит положить этому конец.

Сидя в машине вместе с Майком, она попыталась взять себя в руки. «Джулия Беренсон, — сказала она себе, — решительная самостоятельная женщина».

Однако бодрости, навеянной этими мыслями, хватило ненадолго. В следующее мгновение ее плечи безвольно опустились. Нынче все гораздо труднее, чем когда-то в прошлом, потому что этот маленький сценарий пока еще не завершен и на будущем сосредоточить раздумья сложно, пока сегодня еще не перешло во вчера. В данный момент Джулия слишком многим связана с настоящим, и ее чувства далеко не радужны и отнюдь не беззаботны. Несмотря на попытки набраться мужества, она все еще не свободна от страха и боится сейчас даже больше, чем в те дни, когда ей приходилось жить на улице. Там Джулия находила возможность оставаться невидимой, старалась укрыться от чужих глаз, чтобы сохранить жизнь. Ситуация, в которой она оказалась теперь, когда в ее жизни появился Ричард, была совершенно иной. Теперь она постоянно на виду.

Когда Майк остановил машину на улице перед своим домом, Джулия поймала себя на том, что оглядывается через плечо и тревожно прислушивается. Темные участки земли вокруг домов вызывали у нее подозрение.

Чего он хочет? Как собирается поступить дальше?

В какой-то миг Джулия представила себе, как ночью лежит в кровати в темной комнате и, когда ее глаза привыкают к темноте, понимает, что он находится в этой же комнате. Он стоит возле ее кровати, и в прорези маски видны лишь его глаза. Он сжал что-то в руке и приближается к ней…

Джулия встряхнула головой, отгоняя жуткую картину. Не стоит идти на поводу у воображения. Ничего подобного никогда не произойдет. Она этого не допустит. Майк этого не допустит. Ни за что. Никогда.

Но что же делать?

Джулия пожалела, что стерла запись на автоответчике. Вообще-то, наверное, не надо было стирать и предыдущие записи — единственные имевшиеся в ее руках доказательства того, что что-то вообще происходит. Полиция воспользовалась бы ими.

Джулия подумала и пришла к тому же выводу, что и Эмма. Да, она, конечно, могла бы обратиться в полицию, без весомых доказательств ее обращение лишено смысла. Все свелось бы к беседе с каким-нибудь усталым толстяком полицейским, который с плохо скрываемым раздражением постукивал бы карандашиком по блокноту, ожидая услышать от нее конкретные и убедительные факты.

«Что он сказал во время первого звонка?»

«Ничего».

«Он вам когда-нибудь угрожал?»

«Нет».

«Вы когда-нибудь видели, как он преследовал вас?»

«Нет. Только один раз, на берегу».

«Но вы не уверены, что это был именно он?»

«Он находился слишком далеко».

«Даже если кто-то что-то прошептал во время последнего звонка, то откуда вы знаете, что это был Ричард?»

«У меня нет доказательств».

Долгая пауза.

Тук-тук.

«Ну хорошо, что-то еще вы можете сказать?»

«Нет. Кроме того, что меня бьет нервная дрожь, и даже когда я принимаю душ, я не могу избавиться от страха!»

Снова постукивание карандашом по блокноту. Тук-тук.

Даже ей самой понятно, насколько странным, неестественным и бездоказательным прозвучит ее рассказ. То, что она думает, что это дело рук Ричарда, вовсе не означает, что ее преследует действительно он. Но это Ричард! Она совершенно уверена.

Впрочем, в самом ли деле уверена?

* * *

В «Паруснике» Джулия села возле стойки рядом с несколькими мужчинами, которые пришли в бар пораньше, чтобы посмотреть бейсбольный матч.

Она заказала пиво, но пить не стала. Стрелки часов приблизились к восьми. Телевизор не включили, и любители бейсбола отправились домой. Настроив аппаратуру и проверив звучание инструментов, музыканты ушли за кулисы, чтобы немного отдохнуть перед выступлением.

Майк подсел к Джулии. Они не стали говорить о случившемся, молчание было красноречивее всяких слов и никак не способствовало улучшению ее самочувствия. Когда Майк сказал, что его зовут на сцену, она увидела в его глазах страх, вызванный боязнью оставить ее одну.

— Я не спущу с тебя глаз, — заявил он.

В этот момент в бар вошло несколько человек. Кто-то подсел к стойке, остальные заняли места за столиками. В полдесятого, когда музыканты вышли на сцену, посетителей прибавилось, и дверь практически не закрывалась. Люди толпились у стойки, заказывая выпивку. Джулия не обращала ни на кого внимания, радуясь, что шумная атмосфера бара по крайней мере частично помогла ей снять напряжение. И тем не менее каждый раз, когда открывалась дверь, она оборачивалась, опасаясь увидеть Ричарда.

Посетителей было много, а Ричард так и не появлялся.

Неумолимо шло время — сначала десять часов, затем одиннадцать, двенадцать… Джулия впервые за день почувствовала, что немного успокоилась. Вместе с этим ощущением пришла злость. Майк тоже сначала перепугался из-за нее, а затем разозлился. Больше всего на свете Джулии хотелось закатить Ричарду скандал на публике, разразиться гневной тирадой, громко, на весь зал, для вящего эффекта тыча ему в грудь указательным пальцем. Она воображала, как кричит на него.

«Кто ты такой? Думаешь, я смирюсь со всем этим дерьмом?»

Тычок в грудь.

«Я всякого повидала в юные годы и не позволю тебе коверкать мою жизнь!»

Тычок в грудь.

«Думаешь, я дурочка какая-нибудь?»