Джулия открыла дверь и, к своему удивлению, увидела на пороге совершенно незнакомого молодого человека в желтом плаще. В руках у него была большая, обернутая упаковочной бумагой коробка.

— Миссис Беренсон?

— Да, это я.

Незнакомец сделал неуверенный шаг вперед.

— Мне велено передать вам… Отец сказал, что это очень важно.

— Ваш отец?

— Он хотел, чтобы вы получили посылку именно сегодня вечером.

— А я его знаю, вашего отца?

— Это мне неизвестно. Но он очень настаивал на важности посылки. Здесь подарок от одного человека.

— От кого же?

— Отец сказал, что вы сразу поймете, как только откроете коробку. Аккуратно поставьте коробку и не переворачивайте ее.

Молодой человек сунул коробку в руки Джулии и, прежде чем она успела его остановить, повернулся спиной, собираясь уйти.

— Подождите! Я ничего не понимаю!..

— Счастливого Рождества! — бросил через плечо юноша.

Джулия стояла на пороге, наблюдая, как незнакомец в желтом плаще забрался в свой пикап. Вернувшись в дом, она поставила коробку на пол перед елкой и опустилась на колени. Никакой открытки, просунутой под ленточку, которой была перехвачена коробка, она не обнаружила. Не было также никаких других следов, указывающих, от кого посылка. Джулия развязала ленточку, подняла верхнюю, отдельно завернутую в бумагу крышку и удивленно уставилась на содержимое коробки. В ней лежало что-то пушистое, сильно напоминающее живого гномика. Это был щенок, он забился в угол коробки и жалобно поскуливал.

«Кто-то купил мне в подарок щенка, — подумала она. — Уродливого щенка».

К внутренней стенке коробки скотчем был приклеен конверт. Когда Джулия протянула за ним руку, до нее дошло, что почерк ей хорошо знаком. Нет, мелькнула мысль, этого просто не может быть…

Она часто видела этот почерк на письмах, которые получала в годовщину свадьбы, на торопливо нацарапанных записочках возле телефона, на грудах бумаг, лежавших на письменном столе. Джулия поднесла письмо к глазам, снова и снова перечитывая начертанное на конверте собственное имя. Затем дрожащими от волнения руками вытащила само письмо. Ее взгляд упал на слова, написанные в левом верхнем углу.

«Дорогая Жюль!..»

Это было прозвище, которым обычно называл ее Джим. Джулия закрыла глаза, чувствуя, как тело ее становится маленьким, точно у ребенка. Усилием воли она сделала глубокий вдох и принялась читать.

«Дорогая Жюль!

Когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет на свете. Не знаю, через сколько дней письмо попадет в твои руки, но надеюсь, что к тому времени ты начнешь понемногу приходить в себя. Окажись я на твоем месте, мне было бы очень тяжело, но ты же знаешь, я всегда был уверен в том, что из нас двоих ты более сильная.

Как ты поняла, я купил тебе щенка. Гарольд Купхалдт — друг моего отца, он всю жизнь разводит датских догов. Я помню это еще с детских лет. В детстве я всегда хотел иметь такую собаку, но, поскольку дом наш был слишком мал, мама не разрешила завести ее: порода очень крупная. По словам Гарольда, они самые замечательные создания в мире. Надеюсь, что он (она) тебе понравится.

Наверное, в глубине души я всегда понимал, что не протяну долго. Хотя об этом просто не хотелось думать, потому что я знал, что рядом с тобой не останется никого, кто помог бы справиться. Я имею в виду кого-нибудь из ближайших родственников. Мне мучительно тяжело думать о том, что ты останешься совершенно одна. Не знаю, что еще смогу для тебя сделать, и потому распорядился, чтобы тебе передали щенка.

Если он тебе не понравится, ты, конечно, можешь не оставлять его у себя. Гарольд мне сказал, что охотно заберет его обратно.

Надеюсь, что с тобой все в порядке. После того как я заболел, я непрестанно думал о тебе. Я люблю тебя, Жюль, честное слово, поверь мне. Когда ты появилась в моей жизни, я стал самым счастливым человеком на свете. Мне очень тяжело осознавать, что ты больше никогда не будешь счастлива. Так что окажи, пожалуйста, мне эту милость. Стань снова счастливой. Найди кого-нибудь, кто сделает тебя счастливой. Я понимаю, что это нелегко, понимаю, что это покажется тебе невозможным. Но мне очень хотелось бы, чтобы ты хотя бы попыталась… Мир еще прекраснее, когда ты улыбаешься.

Прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Где бы я ни был, я всегда буду охранять тебя, наблюдать за тобой. Я буду твоим ангелом-хранителем, любимая. Можешь всегда и во всем полагаться на меня.

Любящий тебя твой Джим».

С глазами, полными слез, Джулия протянула руку, и щенок доверчиво устроился на ее ладони. Она подняла его и поднесла к лицу. Щенок был совсем крошечный. Джулия почувствовала его хрупкие косточки, ощутила, как подрагивает слабое тельце.

«Какое же все-таки уродливое создание, — подумала Джулия. — Пройдет время, и он вырастет и станет размером с небольшую лошадку. Что же тогда делать с такой громадиной?»

Почему Джим не подарил ей миниатюрного шнауцера с серыми бакенбардами или коккер-спаниеля с круглыми печальными глазами? Что-нибудь такое, с чем легко было бы справиться? Что-нибудь очаровательное, что могло доверчиво забираться время от времени к ней на колени?

Щенок — это оказался мальчик — принялся скулить, хныкать на такой высокой ноте, что сразу напомнил Джулии звук далекого паровозного гудка.

— Тсс… тише… успокойся! — прошептала она. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

Она повторяла щенку эти слова снова и снова, стараясь говорить тихо и нежно, чтобы он понемногу привык к ней и чтобы сама она постепенно привыкла к мысли, что это подарок Джима.

Щенок не успокаивался, и у Джулии даже возникло ощущение, будто он аккомпанирует льющейся из динамика мелодии. Джулия нежно пощекотала его шейку.

— Ты мне поёшь? — спросила она, впервые за долгое время улыбнувшись. — Знаешь, мне кажется, будто ты поёшь!

Щенок замолчал и посмотрел на нее, задержав взгляд на пару секунд. Затем заскулил снова, на сей раз уже не от испуга.

— Певец! Сингер! — прошептала Джулия. — Я, пожалуй, назову тебя Сингером.

Глава 1

Четыре года спустя.

За годы, прошедшие со дня смерти Джима, Джулия Беренсон смогла каким-то чудом найти в себе силы начать новую жизнь. Это произошло не сразу, не в одночасье. Особенно были трудны и полны одиночества первые два года. Но время — лучший лекарь — сумело благотворно подействовать на Джулию и смягчить тяжесть утраты. Хотя она любила Джима и знала, что какая-то часть ее существа будет всегда любить его, боль утратила свою остроту по сравнению с первыми днями одиночества. Джулия не забыла слезы, пролитые в те горькие дни, и абсолютную пустоту, в которую превратилась ее жизнь после смерти мужа, однако острая душевная боль со временем постепенно улеглась. Теперь Джулия вспоминала Джима с нежной улыбкой, испытывая невыразимую благодарность за счастливые дни, когда они были вместе.

Она также была благодарна и Сингеру. Джим поступил совершенно правильно, подарив ей собаку. Сингер до известной степени помог Джулии прийти в себя после постигшего ее тяжкого испытания.

В данный момент, лежа в постели холодным весенним утром в своем доме в Суонсборо, что в Северной Каролине, Джулия не думала о том, какой замечательной, надежной опорой был Сингер для нее все эти четыре года. Вместо этого она мысленно проклинала сам факт его существования, чувствуя, что ей нечем дышать, и раздумывая: «Не могу поверить в то, что я вот так и умру. Скорчившись в постели, рядом с любимой собакой».

Сейчас, когда Сингер лежал, навалившись на грудь Джулии, она думала о том, что скоро ее губы посинеют от нехватки кислорода.

— Вставай быстрее, лентяй! — прохрипела она. — Ты задушишь меня!

Громко храпящий Сингер не слышал ее, и Джулия принялась яростно ворочаться, надеясь разбудить его. Задыхаясь под немалым весом пса, она представила себя закатанной в ковер жертвой мафии, которую закоренелые негодяи собираются бросить в озеро.

— Я тебе серьезно говорю, негодник! — с усилием произнесла Джулия. — Я не могу дышать! Ты раздавишь меня!

Сингер наконец поднял огромную голову и сонно посмотрел на хозяйку. «Из-за чего весь это шум? — спрашивал его взгляд. — Разве ты не видишь, что я просто пытаюсь отдохнуть?»

— Убирайся! — крикнула Джулия.

Сингер зевнул и равнодушно ткнулся холодным носом в щеку хозяйки.

— Да-да, доброе утро. А теперь убирайся!

Сингер фыркнул и принялся подниматься, еще сильнее придавив Джулию. В следующее мгновение он навис над ней, напоминая какое-то чудовище из малобюджетного фильма ужасов. «О Боже, — подумала она, — да он просто великан какой-то. Разве когда-нибудь привыкнешь к этому?» Джулия тяжело вздохнула и, нахмурившись, посмотрела на пса.

— Разрешала я тебе забираться ко мне в постель?

По ночам Сингер обычно спал в углу спальни. Однако две последние ночи он забирался к Джулии в постель. Вернее, наваливался прямо на нее. Безумная собака.

Сингер наклонился и лизнул ее в щеку.

— Нет-нет, ты еще не прощен! — запротестовала Джулия, отталкивая его. — Даже не пытайся подлизаться ко мне. Ты едва не лишил меня жизни. Ты же такой тяжелый, вдвое тяжелее меня. Уходи! Слезай с постели!

Сингер заскулил, как обиженный ребенок, но в следующее мгновение соскочил на пол. Джулия приняла сидячее положение, ребра болели. После этого посмотрела на будильник и задумалась, затем одновременно с Сингером потянулась и отбросила простыни.

— Ну пошли! Я выпущу тебя, а сама пока приму душ. Только не смей подходить к соседским мусорным бакам! Соседям это не понравится. Они уже и так оставляли мне записку — они были жутко тобой недовольны.