Он точно псих! Ненормальный и неуравновешенный! Только что шёл мне навстречу с серьёзным видом, а сейчас его глаза блестели весельем и какой-то странной радостью, словно он тогда шёл и только и мечтал повстречать меня.

Наверно, он энергетический вампир — питается моей неприязнью, и грустил без очередной порции моего негодования.

— Да шучу я, Сомова! — улыбнулся он. — Что ты так реагируешь на всё?!

— Придурок ты, Ивлев! — в сердцах обозвала его я. — И я дура, что тебя пустила жить!

Да уж, как начало казаться, бабник-алкоголик был бы неплохой альтернативой Глебу… С бабником-алкоголиком мне было бы легче…

— Да брось… — вновь голос стал спокойным и доброжелательным, без озорства и заискивания. — Может, Гошка — не твоя судьба. Может ты — не его, а мой Сомик… или моя Рыбка, тебе как больше нравится?

Мне бы понравилось, будь у меня сейчас с собой бита вместо багета и будь ещё вдобавок смелость этой битой ударить Ивлева раз десять. Потому что он не имел права так называть меня! Я ничья рыбка, кроме как разве что Грача!

Мне показалось, что Глеб следит за моей реакцией. Внимательно, напряжённо. Настолько серьёзно, что смешинки и лукавство без следа покинули его глаза, и взгляд стал пристальным и пугающим.

— Что-то не так? — спросил он.

Интересно, к чему он клонит… Неужели кто-то растрепал ему про Грача, меня и детское прозвище? Может, Ирка растрепала Гошке, а тот — Глебу? Он мог. Особенно если учесть, что пытался уличить меня в симпатии к Ивлеву…

— А ты с Гошкой в каких отношениях? — ответила я вопросом на вопрос.

Может, они друзья? Или хотя бы приятели? И Гошка решил помочь ему разобраться со мной, для чего и рассказал про Грача и Рыбку?

— Сомова, ты меня что, уже и к своему парню ревнуешь? — рассмеялся Глеб, но я не заметила по его глазам, что ему весело.

Прикидывается. Уходит от темы.

— Это он тебе рассказал? — спросила я прямо.

— Ты про что? — не понял меня Ивлев. — Про что он мне рассказать мог — я с ним только при тебе и разговаривал.

Я окинула Глеба подозрительным взглядом и пошла дальше. Ну его! Даже если он прознал про мою первую любовь — это не даст ему преимущества. Могло, конечно, быть, что он случайно назвал моё прозвище… и что Гошка тогда случайно назвал… Но мне казалось, что просто Глеб только что испытывал новый метод бесить меня… Он как раз говорил, что со старой игрой всё и надо бы придумать что поинтереснее.

Глеб не стал меня задерживать или окликать, так что я даже обернулась. Он шёл куда-то уверенным шагом. Может, к Машке или к Марине — они обе живут в той стороне…

47

Глеба подозрительно не было видно весь день. Он не показывался мне на глаза, а я почему-то не могла не думать о нём. Из-за этого пришлось позвонить Иришке.

— Привет! — поприветствовала подруга.

— Привет, — отозвалась я. — Столько всего произошло за это время…

— Что, Гошка так зацепил его? — обрадовалась Ира.

Я вытянулась на диване, что стоял на веранде, и вздохнула:

— Нет. Круче. Глеб оказался Ангелом…

Ира, как истинная лучшая подруга, поняла всё сразу и верно.

— Ох ты ж! — воскликнула она. — И что? Он и правда такой мерзотный?

— Нет, — улыбнулась я, но тут же опомнилась: — То есть, он мерзотный, но по-другому!

— А он знал, что Осетрина — это ты? — воодушевлённо любопытствовала подруга.

— Нет, не знал. — Ответила я как-то мечтательно: вспоминала, как мы пообщались, как я пошла к нему… Сегодня это не казалось таким уж ужасным. — Да и я случайно узнала, что он — это он. Но не спрашивай, как — это долгая история…

Отчего-то не хотелось раскрывать подробности, ведь тогда придётся рассказать и тайну Глеба, а это было бы некрасиво. Да-да, даже по отношению к такому, как он, не хотелось поступать плохо.

— Так а на Гошку он как? — не унималась Ира.

— Да никак, — пожала плечами я, глядя в деревянный потолок и на пыльную люстру. — Глеб меня не любит, если ты об этом.

— Гошка сказал, он стопудово втюрился! — не согласилась Ира.

Я нахмурилась. Гошка мог разболтать про Рыбку. Вопрос — когда?

— Скажи, а Гошка Глебом общаются? — задала я главный вопрос.

— Нет, конечно! — воскликнула Ира несколько обиженно. — Стала бы я его предлагать тебе в качестве парня, если б они общались! Знакомы — это может быть, но не общаются они, это точно. С чего ты взяла?

— Не знаю… — вздохнула я горестно. — Просто Глеб, мне кажется, знает моё детское прозвище… Конечно, узнать он мог от кого угодно… Но я Гошке рассказала про первую любовь свою. Коротенько, без прозвищ… Он мог рассказать Глебу, а тот выведал у своих девчонок…

— Про Рыбку-то? — уточнила Ира, и от неё это имя не произвело на меня никакого эффекта.

— Ага…

— Сомова, тебя так можно и из-за фамилии звать, и из-за любви к купанию и из-за знака зодиака. Или он прям вот так назвал тебя? Не к месту?

— Не к месту, — подумав, ответила я. — Но он повторил за Гошкой, а тот не знаю, зачем так назвал… случайно, вроде бы, он перечислял возможные мои кликухи просто…

— Вот! Значит, случайно! — рассудила Ира, а потом обеспокоенно спросила: — А что тебя смущает?

Это было сложно объяснить. Что-то определённо смущало, но вот как это сказать, чтобы подруга смогла меня понять…

— Он так говорил… словно знал, что это для меня важно… — сформулировала претензию я. — Я подумала, что он прощупывает больные места, чтобы потом поиздеваться, но… как-то смотрел он необычно, серьёзно слишком…

— Забей на него пока, — посоветовала Ира. — Ты его, наверно, Гошкой шокировала, а он стал про тебя вызнавать у твоих знакомых. Они ему про Грача и рассказали. Вот он и проверял — осталось у тебя что-то к тому парню, или твоё сердце свободно… для него….

Ох уж Ира! Вечный романтик, которого ни в чём не переубедишь!

Самое смешное, что всё и правда легко подходило под её логику. Я даже растерялась, не зная, что ответить.

Да, её версия идеальна и всё проясняет, но… но Глеб не любит меня!

Я услышала шаги на крыше — там, наверху, куда Ивлев так и не убрал лестницу. Интересно, он полез туда или это соседские коты? Нет, коты так не топочут…

— На него сложно забить… теперь… — призналась я Ире едва слышно. — Я говорю тихо, потому что он на моей крыше.

Когда он поселился у меня, я полагала, что сумею понять, как он ко мне относится. Но теперь всё запуталось ещё сильнее, и просто забить я уже не могла. Интуиция кричала о том, что его отношение ко мне сложное, и мне отчаянно хотелось разобраться в нём!

— Тогда пойди и поговори с ним! — бодрые советы Иры порой были так некстати. — Прямо сейчас, Нелька, встань и пойди к нему на крышу. И пусть на все твои вопросы отвечает нормально или съезжает нафиг! А то ты загрузилась так из-за него! Я думала, повеселимся, заставим его влюбиться, а ты вон как…

— Я высоты боюсь. — Призналась я, перебив Иру. — Не могу к нему на крышу…

— Блин, я забыла совсем! Прости! — спохватилась Ира. — Ну, подожди, пока он спустится!

Эх, а потом у меня не будет запала и я ничего не спрошу…

Так и вышло — когда мы с Ивлевым, наконец, пересеклись, у меня не было никакого желания выяснять с ним отношения.

Зато я заметила, что Глеб успел где-то разжиться разбитой бровью и продолговатой раной на щеке.

Хм… Вроде не из драчливых, да и в Осётрино не так и много тех, кто полезет в драку средь бела дня и по трезвости. Я оглядела Ивлева — он вновь лежал в гамаке с книжкой в руках. Надо всё-таки узнать, чего он там читает… Интересно же!

Я подошла ближе, чтобы лучше разглядеть его повреждения, а заодно глянуть на обложку книги. Но с книгой не вышло — мой взгляд был приковал к лицу Глеба, которое приобрело непривычный вид, и теперь мне казалось, что Глеб открылся мне с какой-то новой стороны, ранее неизвестной.

Парень делал вид, что не замечает меня.

— Ого! — только и смогла произнести я, оглядывая Ивлева.

— Угу, — подтвердил он, а потом спросил: — Ну как, краше стал? — он закрыл книгу и сел в гамаке, свесив с него ноги и уставившись на меня.

— Да уж… — я приблизилась к нему и даже села рядом и наклонилась к его лицу.

— Так жалобно выгляжу, что захотелось поцеловать? — усмехнулся Глеб, глядя на мои губы излишне красноречиво.

— Нет. — Хмыкнула я, продолжая изучать запёкшуюся кровь на его щеке. — Так часто меня обманываешь, что хочу проверить — не нарисованное ли это всё, — призналась я, протянув руку к порезу на его щеке.

Дотронулась, и парень дёрнулся, напугав меня и зашипев от боли.

— Прости, — смутилась я.

Он рассмеялся в ответ:

— Ну ты чего, Сомова, это просто царапина!

Конечно, ему не больно, он просто не упустил случая поиздеваться надо мной!

— Ну да. Смешно. Всегда ценила твои шутки. — Холодно заметила я.

Вот нашёл время для глупостей! Мне, может, и правда было как-то жаль его. Не знаю, почему… Вроде недавно сама мечтала его битой ударить, а теперь, когда это сделал кто-то другой, мне было неприятно и больно смотреть на Ивлева.

— Кто тебя так? — поинтересовалась я участливо, решив простить ему все шутки.

Глеб ответил не сразу. Он несколько секунд смущал меня, неотрывно глядя в глаза, а потом бросил:

— Машкин хахаль. — Странно, не припомню у неё хахаля… Ну да ладно! — Прикинь, у неё парень был, а она ко мне нахаживала.

— Можно подумать, она такая первая. — Усмехнулась я, намекая на богатый жизненный опыт Глеба.

— Не первая. — Кивнул он и почему-то погрустнел.

Я проследила за его взглядом: он смотрел на виднеющуюся меж домов берёзу, которая росла на участке Илоны. Почти, как на моём раньше, в детстве… На мою ту берёзу любил смотреть Грач, а на эту явно любит пялиться Глеб — так что Илонина берёза моей и в подмётки не годится!