Анастасия Енодина - Ангел для Рыбки

Но пришлось поднять девушку с земли. Она оказалась так растеряна, что даже не обратила внимания на то, что он поднял её со своей поломанной рукой. Конечно, она не сломана, и эта глупость перестала казаться Ивлеву умной идеей, так что он был бы и не против, если б его рассекретили.

Но Нелька смотрела на него как-то странно, совершенно не думая о его руке. Что было в её голове, парень понять не мог, но донёс до кресла и посадил на краешек..

Ивлев с тоской поглядел в сторону телефона: жаль… ведь там сейчас Осетрина ждёт продолжения беседы, а ему приходится возиться с Сомовой! Только пошли важные, интересные темы! Как невовремя!

Он попытался выяснить, что ей нужно: ох, как бы он хотел верить, что она не подсматривала! Это же Нелька — ей нет дела до него! Нет и не могло быть, и именно это он так ценил в ней и именно поэтому она и начала нравиться… кажется, всерьёз… Именно из-за неё он готов был попрощаться с прошлым, а она… влюбилась в него и стала вести себя, как все.

Нет, это вовсе не делало её такой, как они, но всё равно было неприятно обнаруживать подобные сходства.

Глеб постарался взять себя в руки: не время выдавать себя, он ещё ничего не решил. Он только начал чувствовать симпатию, только пытался принять странное влечение…

Следовало вести себя, как всегда. Привычно. И попытаться всё понять.

Чем больше он слушал и отвечал, тем больше запутывался, а потом неожиданно понял, что Сомова полагает, будто он влюблён в неё!

С чего она это взяла? Он недавно начал думать о ней в подобном ключе, и старался, чтобы это никак не отразилось на его поведении: прежние шутки, издёвки, намёки… Ничего необычного, так с чего она взяла, что он любит её?

Ещё и эмоции, которые отражались на Нелином лице, сводили с ума: она то смотрела на него жалостливо, то гневно, и он вообще не мог понять, что же происходит в её голове.

Когда она, наконец, всё объяснила, на время Глеб потерял дар речи.

Она — Осетрина. Она — та самая девушка, которой он сегодня намеревался раскрыть душу и даже начал это делать…

В первый миг показалось, что это катастрофа. Во второй — что просто неловкая ситуация. В конце концов, раз Нелька ему нравится, она должна была рано или поздно узнать о нём правду. Только вот почему-то девушка возомнила, что он любит её и что всё, что писал Мрачный сегодня — о ней.

Ивлев вгляделся в глаза Сомовой и не обнаружил там ничего, что говорило бы о её влюблённости. То есть, она пришла, думая, что он влюблён… и жалея его? Жалея, потому что он ей просто не нужен? И потому жалость сменялась гневом — её раздражала его манера общения с ней, потому что он казался ещё более жалким, пытаясь спрятаться за грубостью.

От этого стало по-настоящему больно: он ведь и правда был немного влюблён в неё, как теперь думал. Не увидев отклика в зелёных глазах, он чётко понял две вещи: он всё-таки влюбился, но это не имеет никакого значения.

Глеб растерялся. Всё происходило так стремительно, что он оказывался не готов ни к чему и не знал, как отвечать, что делать и как себя вести.

Пришлось нести всякую чушь. Про то, что он не любит, что она не нужна ему и прочее, что он бы сказал в привычное время и в том стиле, в котором обычно общался с Сомовой.

Он старался спрятать замешательство и боль, и от этого его заносило, и он начинал говорить совсем не то, лишь бы не молчать. И лишь бы не думать о том, о чём напомнила Сомова. Их заплыв, крыша — редкие моменты, когда они оказывались на одной волне..

Он не мог позволить ей думать, что увлечён ею.

Пощёчина отрезвила.

Нелли спешно покидала избушку, и Глеб решил во что бы то ни стало догнать её и поговорить.

Плевать! Пусть она смеется — он заслужил, в общем-то. И пусть она узнает всё, пусть выгонит — но он должен поговорить с ней, чтобы она не легла спать с мыслями о том, что он скотина.

Парень бросился за ней, но что толку? Хотелось взять её за плечи, остановить, развернуть к себе… Но этого нельзя делать.

Что он прав, Глеб убедился, когда услышал её фразу про территорию без него, и остановился.

Ему нельзя в её дом. Он может войти, может влезть в открытое окно на чердаке — но этого ему точно не простят, даже если он будет предельно откровенен.

Глеб вернулся в избушку и размотал свою руку. Надо прекращать играть в глупые игры.

Разобраться с любовью, которая ещё не угасла, и начать новую жизнь. Желательно с того, что помириться с Нелей. А ещё очень хотелось узнать, отчего она выбрала именно такой ник…

Пазл из догадок начинал медленно и лениво собираться в единую картину. Может, он где-то ошибся, просчитался и что-то не учёл? Глеб с трудом пытался припомнить все моменты, над которыми они с Сомовой одновременно подвисали… Кажется, при общении с Гошкой таких моментов было достаточно, с этой его треклятой рыбалкой…

Подозрения Глеба начали обретать пока неясные, но очертания, и от этого сердце бешено колотилось в груди, не давая уснуть.

Он мог ошибиться!

Требовалось всё перепроверить.

Как я и думала, Мрачный удалил свою страничку в тот же вечер. Даже стало как-то жаль, что я так нелепо раскрылась Глебу. Мы могли бы общаться виртуально, он ведь не узнавал меня… Мы могли бы хотя б там понять друг друга… Я бы выяснила, за что он ненавидит меня и что скрывает… Поняла бы, для чего его глупые шутки…

Я в расстроенных чувствах стукнула себя ладонью по лбу. Вот как же так!

Впрочем, кое-какие плюсы можно было отыскать! Например, теперь я знала, зачем парень здесь — он влюблён в какую-то девчонку! Так и не удосужилась узнать, в какую…

Вообще, я растерялась вчера не меньше, чем он. Да и ещё бы: не планировала я к нему наведываться и тем более не ожидала, что он схватит меня на руки так легко и так… смело…

Схватит на руки? Так-так, а у него ж вроде одна рука сломана была…

Вот ведь Глеб! Как всегда обманул! Интересно, на что рассчитывал? На жалость или на мои муки совести, что я его сглазила?

Всё-таки невыносимый он человек! Приятный внешне, чего уж скрывать, да и вчерашние прикосновения наши я вспоминала с каким-то трепетом и нежностью, но жизнь в который раз доказывала: верить ему нельзя!

В этот день мы пересеклись на улице, когда я возвращалась из магазина: Глеб куда-то шёл, и вид его был серьёзный и строгий. Я даже подумала, что так на него повлиял вчерашний вечер, но нет: стоило мне приблизиться, парень расплылся в привычной улыбке, не предвещавшей мне ничего хорошего. Точно мимо не пройдёт! Да я и не позволю ему просто пройти! Наглый лжец!

— Доброе утро, Осетрина, — словно показывая, что вчерашнего он не стесняется, поздоровался Глеб.

— Доброе? — переспросила я, подходя ближе и смело хватая его за руку, которая больше не была скрыта белой повязкой. — О, да ты решил, что хватит играть, да?

— В эту игру — да, — ответил парень. — Она какая-то неинтересная получилась.

В эту? Типа он придумает что-то новенькое?

— Ты издеваешься?! — я замахнулась на него багетом, который несла из магазина. — Ну, держись!

Ивлев ловко ушёл от моего удара и рассмеялся так искренне, что я растерялась. Мне показалось, что он смотрит на меня тепло и ласково, словно любуется. Быть не может, чтобы парень вроде Глеба любовался девушкой, замахивающейся на него багетом!

— Да ладно тебе, Сомова! — примирительно сказал он. — Решил просто посмотреть, какая ты… заботливая… — он выделил последнее слово, и из его уст оно прозвучало на удивление приятно. Настолько душевно, что даже расхотелось бить Ивлева багетом.

— Это зачем тебе? — спросила я, смущаясь этого странного взгляда красивых глаз.

— Пытаюсь понять, что в таких, как ты, парни находят… — ответил Глеб, разрушая всю атмосферу добра. — Когда твой Гоша опять прикатит?

Он спросил так, словно это было закономерно, что парень прикатит, вопрос лишь в том, когда.

Вообще-то, Гошка ничего не говорил по этому поводу, но наглый вопрос вынудил меня дать ответ, не задумываясь.

— Через два дня. Приедет. А ты чтоб без всяких твоих… — попросила я.

— Хорошо, не парься, я понял. — Миролюбиво кивнул Глеб. — Надолго он?

— Как обычно, на пару дней. — Так же, не моргнув глазом, соврала я.

— И ночей? — лукаво прищурился этот негодяй.

— И ночей. — Кивнула я. — Не вздумай подсматривать и подслушивать!

— Блин, нельзя, да? — наигранно опечалился Глеб. — Как же так, а?

— Прекрати паясничать! — прошипела я ему в лицо. — Кстати, Гошка — клёвый парень, так что…

Хотела сказать «бойся конкуренции», но уже предвидела, что на это Глеб станет потешаться, мол, мой парень мне изменяет. В общем, решила ничего не говорить, но Ивлев настоял:

— Так что — что? — переспросил он. — Врежет мне, если узнает про вчера? Или если я сделаю при нём так? — и он в два шага подошёл, схватил меня за руки, и я сама не поняла, как оказалась в его объятиях, прижатая к тёплой груди.

— Я тебе врежу первая, если сделаешь так ещё хоть раз. При ком угодно. — Холодно ответила я, вырываясь из сильных рук, которые и не пытались меня удерживать.

— То есть, наедине ты мне разрешаешь? — усмехнулся парень, глядя на меня весело и озорно. — Всегда знал, что ты этого хочешь… — он потянулся ко мне губами, и я поспешно отпрыгнула подальше от него.

— Ты хочешь дожить до осени? — прямо спросила я.

— В твоей избушке? — уточнил Глеб.

— Вообще дожить, — продолжала злобствовать я. — Потому что такими темпами ты меня доведёшь до греха.

— Грехи разные бывают, — философски пожал плечами парень. — Понимаю, ты намекала на убийство… — он поймал мой испепеляющий взгляд и добавил: — Очевидно, особо изощрённое убийство… Но, знаешь, если уж доводить тебя до греха, я бы предпочёл более приятный грех… — его руки потянулись ко мне, но я отпрянула.